Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ» - Саркисянц Мануэль. Страница 98

Британские колониальные империалисты никогда не использовали террор в таких масштабах. Поскольку социальная революция в самой Англии, которой страшились — без оснований — в период империализма, так и не вспыхнула, у британского колониального милитаризма не было той дополнительной контрреволюционной агрессивности, которую служившие Гитлеру милитаристы перенесли с ликвидированных в Германии спартаковцев и приверженцев мюнхенского Совета на оккупированные области Советского Союза. [1482] В этой связи Уинстон Черчилль еще в 1927 г. пояснил итальянскому коллеге Гитлера, что благодаря отсутствию в Англии «смертельной опасности» со стороны «зверского ленинизма» Англия реагирует на него не так, как фашистский диктатор. «Будь я итальянцем… я бы обязательно был всем сердцем с вами… с вашей триумфальной борьбой», — такое признание сделал мистер Черчилль дуче. [1483] Но Англия сильно отличалась от Италии и Германии.

Именно потому, что для «расы господ» на ее образцовой британской родине уже эволюционная ситуация ставила прагматические, а то и теологические пределы, тот англичанин, что вдохновил и «запрограммировал» Гитлера, — Хьюстон Стюарт Чемберлен — перебрался в Германию. Ведь именно незыблемость «расы господ» в Великобритании не оставляла никакого места для «сверхчеловека» (равно как «lesser breeds» — так сказать, «низкое отродье» — в конечном счете не было тождественным «недочеловекам»: «низкое отродье» — псевдобиологическое, «недочеловек» — мифологическое понятие). В Британии не было места для сверхчеловека — не только владеющего своими мышцами и нервами и стоящего выше чувств и страхов, но стоящего выше и религиозных представлений, господина над жизнью и смертью обычных людей. [1484] Ведь в Англии не было нигилизации (как результата обостренной — во имя сохранения статуса — агрессивности мелкого буржуа, панического страха буржуазии перед угрозой пролетаризации), которая нуждалась в компенсации потери идентичности, компенсации в густой тени сверхчеловека. В Англии органично возникшие виды социальной идентичности смогли сохраниться. (Представление об англичанине как о сверхчеловеке, «overman», у Джона Дэвидсона*, который рассматривал историю Англии как его эволюционное становление, осталось лишь одиноким исключением. [1485]).

(* Джон Дэвидсон (1857–1909) — шотландский поэт; в своих «Завещаниях» воспевал «сверхчеловека».)

И, несмотря на все английские традиции веры в «расу господ», избранность, расовое превосходство, сплоченное расовое единство и на привычку подчиняться, при всем культе мускулов и презрении к духовной и эмоциональной жизни, которые воспитывались у английской элиты, все-таки в самой Великобритании никаких войск СС не появилось. (Члены английского «Потерянного легиона», хотя их и характеризовали как решительных, жестоких и преданных своему лидеру, [1486] все же не были настолько деморализованы, чтобы стать наравне с эсэсовцами и выполнять их функции). Не появилось в Англии ни концлагерей, охранники которых должны были бы проходить в этих местах квалификационные испытания путем «полувоенной» службы в них, ни частей «Мертвая голова» из тех, кто уже получил такую «квалификацию» — хотя Англия и вдохновила воспитание гитлеровских элит.

«Образцы мужественности», существовавшие в Британской империи, должны были вдохновлять немецких юношей. Согласно нацистским представлениям (1937), «британская история наглядно продемонстрировала — особенно это выразилось в ее великих вождях — инстинктивное неприятие угрызений и запретов, чуждых расе». Гервин Штробль в своей книге «Тевтонский остров», вышедшей в Cambridge University Press, неоднократно обращал внимание читателей на «восторги нацистов перед мужественностью британцев и мнимым презрением к нравственным ограничениям». Именно в таком духе должна была воспитываться гитлеровская элита вождей элитарной расы. Элита, твердо намеренная исповедовать соответствующую «этику», например, такую: «Мы расстанемся с последними шлаками своего слюнявого гуманизма». [1487] И «да будет известно этим «хорошо воспитанным» господам, что мы со спокойной совестью делаем то, что они делают тайно и с нечистой <совестью>», — еще в начале своей деятельности заявлял Адольф Гитлер. (Ибо не евреи ли выдумали угрызения совести?). [1488] Однако для этого было необходимо «в еще более решительной форме, чем до сих пор, разделаться с христианством… с этим христианством, этой великой чумой… которая делала нас слабее в любой схватке, нам придется разделаться. Нам придется разделаться с ним внутри себя», — настойчиво напоминал в 1942 г. Генрих Гиммлер. [1489]

Но глубинный смысл гитлеровского «национального социализма» не сразу понял даже такой человек, как Герман Раушнинг, в течение многих лет близкий к Гитлеру. Это был «социализм» как «преддверие отделения новой расы господ от расы скотов». Ведь «нынешние массы — предварительная форма той самой породы людей, которую Гитлер назвал выродившейся». [1490] (Возможно, даже в этом на Гитлера оказало влияние и то, что он принимал за британские примеры. Во всяком случае, господствующий слой Англии как образцовый по породистости он противопоставлял «грязи» — так Гитлер именовал британские низшие слои. [1491]) Попытка «тотальной власти опытным путем в лабораториях концлагерей избавиться от людей, ставших лишними, соответствует… осознанию современными массами собственной ненужности в перенаселенном мире». [1492] Таким образом, тоталитаризм в конечном счете стремился создать систему, в которой человек является лишним, — делала вывод Ханна Арендт. К этому ведет прогресс механизации. Ведь и в «открытом обществе» индивидуальная деятельность имеет тенденцию «в конечном счете <сводиться> к бессознательному или вынужденному исполнению роли <социальных> механизмов», то есть происходит, по определению общественных наук, «упразднение человека». [1493] Потенциальные возможности развития в этом направлении, возможно, наметились при индустриализации, начавшейся в Великобритании. Однако обезличивание человека путем лишения его духовности в конечном счете привело к тоталитаризму все-таки не в самой Англии.

Как утверждал антидемократический, католический теоретик Карл Шмитт, Гитлер воплотил в жизнь чаяния ницшевского Запада, его стремление к Человеку, реализующему себя в этом мире, чисто биологически, в соответствии с природой. Шмитт говорил о Гитлере как о конечном продукте «гуманизма» Ницше. Ницше, как известно, появился не в Англии. Согласно Ницше, человеку как таковому, так сказать, не остается места между недочеловеком и сверхчеловеком. [1494] Однако в Англии почти не было социальной потребности в грезах Ницше о сверхчеловеке, в его желании создать «орден высших людей, у которых воспитывают самодисциплину… <ради> твердости и преодоления сострадания… воли к власти… будущих властителей мира». Ведь среди имперских англичан (где быть англичанином значило быть «избранным над всеми народами») хватало «властелинов», уже — а не будущих — властителей мира. А значит, в Англии не оставалось социального пространства для «революции <гитлеровской> новой аристократии» (среднего класса) «против масс», в духе «богочеловека» — «богочеловека», в одиночестве стоящего надо всеми, обладающего беспредельной властью и подчиняющегося лишь своей воле. Итак, в Англии даже Джон Дэвидсон решительно отверг сверхчеловека Ницше, «поляка», а, следовательно, неполноценного…