Сын племени Навахов - Шульц Джеймс Виллард. Страница 2

Но на следующее утро старшина нашего клана подошел к отцу и, дрожа от гнева, сказал ему:

— Не пытайся завладеть этим пуэбло тэва! Как пришла тебе в голову эта мысль?

— Давно уже я обещал жене добыть много припасов, чтобы не нужно ей было собирать орехи и коренья. Теперь я исполню обещанное.

— Напрасно пришли мы сюда, в этот каньон! — воскликнул старшина. — Зачем вздумалось тебе остановиться по дороге к испанскому поселку? Зачем посмотрел ты с вожделением на маисовые поля тэва? Эти тэва жестоко отомстят тебе, если ты погубишь их посевы. Слушай! Я приказываю тебе сегодня же уйти из каньона. Лагерь мы раскинем в другом месте, и тогда ты забудешь о пуэбло тэва и пойдешь сражаться с испанцами.

— Старик, мне тебя жаль. Я уважаю старость и спорить с тобой не стану. Но знай, что ты ошибаешься, и не бойся за меня. В пуэбло тэва живет человек триста, не больше. Настанет день, когда я поведу против них шестьсот воинов и одержу великую победу.

Старшина встал, пробормотал что-то себе под нос и, не прибавив больше ни слова, ушел в свои вигвам. Он был очень стар. Отец и другие воины думали, что он впал в детство. Но пришло время, когда я понял, что он был великим мудрецом.

— Ха! Как бестолковы эти старики! — воскликнул мой отец. — Могут ли какие-то тэва одержать верх над навахами!

Несколько дней он отдыхал, а потом посетил вождей других кланов племени навахов. Вскоре они явились в наш лагерь и, созвав совет, стали обсуждать план нападения на пуэбло. Решено было поставить караульных, которые будут следить за пуэбло. Когда настанет пора жатвы, мой отец соберет воинов у подножья горы из красного камня, находящейся к западу от пуэбло, и оттуда поведет их в наступление.

С тех пор семь-восемь юношей стали неустанно следить с горных высот за пуэбло тэва. Через каждые два-три дня их сменяли новые разведчики, передававшие друг другу приказ моего отца — не нападать на тэва, даже если те, выйдя из пуэбло, забредут в горы. По ночам разведчики должны были спускаться с гор к маисовым полям, смотреть, как наливаются початки, и несколько початков посылать отцу.

Пуэбло тэва, на которое хотел напасть мой отец, называлось Уалатоа — пуэбло Медведя. Иногда называли его: "Пуэбло, которое лежит внизу", потому что раскинулось оно у подножья гор, а к востоку, за горным хребтом, находились другие селения тэва.

Теперь я расскажу о жителях Уалатоа, за которыми следили разведчики-навахи. Как-то после полудня один из тэва вскапывал свой участок земли. Наутро он пришел снова и увидел на рыхлой земле следы чужих мокасин. Он кликнул приятелей, работавших на соседних полях, и все они заявили, что эти следы оставил человек, обутый в мокасины навахов. Спустя несколько дней они снова увидели в поле такие же отпечатки мокасин. И не раз молодые тэва, охотившиеся в горах за индюками, видели навахов, которые за ними следили, но не делали попытки их преследовать. Об этом тэва донесли летнему кацику пуэбло, а тот созвал совет в южной киве. На совете все высказали предположение, что навахи хотят собрать жатву, когда созреет маис, как делали они в далеком прошлом. В пуэбло Медведя воинов насчитывалось мало, а навахов было столько же, сколько листьев маиса в полях. Как бороться с ними? Или сидеть за стенами пуэбло и смотреть, как навахи собирают жатву и уносят маис, которым питалось население пуэбло?

— Нет, этого мы не допустим? — крикнул военный вождь. Предоставьте дело мне. Сегодня же переберусь я через горный хребет и посоветуюсь с военными вождями других пуэбло. На этот раз мы сумеем дать отпор нашим врагам навахам. В тот же вечер военный вождь с пятью воинами покинул Уалатоа. Шли они не отдыхая, всю ночь, а наутро пришли сюда, в это пуэбло "Откуда вытекает река", которое испанцы, как тебе известно, называют пуэбло Сан-Ильдефонсо. Название это бессмысленно, но название тэва имеет глубокий смысл, ибо здесь Рио-Гранде вытекает из длинного и узкого каньона и мягко катит свои воды по широкой цветущей равнине. Когда тэва сотни лет назад построили это пуэбло, они дали ему название Покводж — "Откуда вытекает река".

Здесь, друг мой, в этой самой киве, военный вождь Уалатоа совещался с вождем Покводжа. Потом послали они вестников к военным вождям других пуэбло племени тэва -Намб, Тезук, Сан-Хиан, Санта-Клара и Похоак. И вскоре все вожди явились на совет и дали клятву: когда подойдет время жатвы, они соберут своих воинов и явятся по первому зову вождя Покводжа, чтобы дать отпор навахам. На следующий день военный вождь пуэбло Уалатоа вернулся домой и после долгой беседы со старшинами пуэбло послал в горы разведчиков, приказав им следить за отрядами навахов, которые, в свою очередь, следили за созреванием маиса. Но разведчики тэва были так осмотрительны и осторожны, что навахи даже и не подозревали об их присутствии.

Вскоре один из разведчиков моего отца принес созревшие початки маиса: зерна их набухли и побелели, а кисточки почернели и съежились. Отец тотчас же послал вестников к вождям других кланов. Подошло время жатвы, и воины должны были собраться у трех источников на Рио-Пуэрко, на расстоянии одного дня пути от пуэбло Уалатоа. Мы отправились в путь. Один за другим присоединились к нам другие отряды, и собралось нас несколько сотен. Разведчики снова принесли несколько початков, и мой отец, осмотрев их, приказал начать наступление, когда солнце склонится к закату. Услышав эти слова, воины (их было человек пятьсот-шестьсот) стали петь и плясать, а женщины смеялись, толкуя о том, как весело им будет грабить пуэбло тэва, где много есть красивых платьев и одеял, бирюзовых ожерелий и браслетов, а также съестных припасов.

— Я с вами не пойду. Я останусь здесь с детьми, — сказала моя мать, обращаясь к отцу.

— Не пойдешь? — крикнул он. — Нет, пойдешь! И мальчиков возьмешь с собой. Я хочу, чтобы они были свидетелями нашей победы. То, что увидят они в пуэбло тэва, сделает их настоящими воинами.

Мать сказала мне:

— Как приказывает твой отец, так мы и должны поступить. Ступай приведи лошадей и помоги мне оседлать их и привязать поклажу.

Я повиновался. Мой отец, верхом на горячем испанском коне, уже тронулся в путь, уводя за собой счастливых, весело распевающих воинов. Моего больного брата мы посадили на самую смирную лошадь и потащились в хвосте вереницы женщин и детей. Когда мы покидали стоянку, одна из наших собак уселась на землю и, задрав морду к небу, жалобно завыла.

— Слышишь, слышишь! Мы с ней чуем беду. Нас ждет великое несчастье, — сказала мать.

Она заплакала, а я не знал, что думать. Моя мать и старшина советовали не трогать мирных тэва и, казалось, боялись их, тогда как отец не сомневался в победе. За моей спиной висел мешок из оленьей кожи, куда я спрятал свой лук и стрелы — простые заостренные палочки, которыми я стрелял в кроликов. Я размышлял о том, удастся ли мне вонзить одну из этих стрел в грудь индейца племени тэва.

Ехали мы всю ночь, а под утро отряд остановился в глубокой горной долине. Здесь мы оставили лошадей и поклажу, а сами стали пробираться вдоль обрывистого склона горы. Незадолго до рассвета мы подошли к пуэбло тэва. Тогда мой отец сказал громко, чтобы слышно было всем:

— Старики, женщины и дети, спрячьтесь здесь в кустах и смотрите, как мы, мужчины, разобьем этих землепашцев-тэва! Мы спустимся вниз, к маисовым полям, и притаимся в траве, а когда люди выйдут на работу, мы нападем на них, перебьем всех и ворвемся в пуэбло. Как только мы завладеем пуэбло, я поднимусь на крышу дома и буду размахивать одеялом. Тогда бегите сюда все и распоряжайтесь несметными богатствами тэва. Вперед!

Было еще темно, и вскоре воины скрылись из виду. Женщины и дети рассыпались по склону и попрятались в кустах. Мать повела Одинокого Утеса и меня на восток, высматривая местечко, где бы можно было спрятаться. После долгих поисков она остановилась у подножья невысокой скалы. Забравшись в густой кустарник, она уселась и усадила нас подле себя.