Марс пробуждается - Волков Константин Сергеевич. Страница 52

Матоа не спеша проследовала по арене, медленно поднялась по лестнице и опустилась в свое кресло. Она казалась совершенно спокойной. Только ее черная кожа стала немного светлее и приобрела синеватый оттенок да грудь вздымалась часто и неровно.

Изумленные космонавты выслушали ее речь, не проронив ни слова. Они ожидали всего, чего угодно, кроме такого выступления. Особенно поражен был Владимир.

Несколько минут гробовая тишина стояла над амфитеатром. Потом вдруг поднялся шум. Марсиане вскочили со своих мест и что-то кричали. Слышались возгласы: «Да здравствует Матоа!», «Долой Иргана!». «Смерть Ассору!», «Свободу чужеземцам!», «Да здравствует Элхаб!» Одновременно сторонники Великого жреца, которых было в толпе более чем достаточно, орали: «Смерть чужеземцам!», «Долой Элхаба!», «Судить королеву!», «Законы Анта созданы богами!», «Не допустим смуту!» и многое другое.

Сигнальные колокола гудели не переставая, но их звуки терялись в хаосе криков и шарканье ног по каменным ступеням. С большим трудом удалось восстановить тишину.

— Спокойствие! — кричал председатель. — Спокойствие! Спокойствие! Члены Великого суда удаляются, чтобы принять решение. Завтра мы соберемся вновь! Завтра продолжим заседание!

Согласно закону. Великий суд обязан был принять решение здесь же, прямо перед лицом народа. Теперь, когда выявились такие неслыханные обстоятельства, суд решил изменить порядок процедуры.

Неожиданная отсрочка вызвала бурный взрыв негодования, но члены Великого суда удалились, пугливо озираясь по сторонам. Никто и предполагать не мог, что разбор дела вызовет такое беспримерное волнение. Обычно любые решения высших органов власти принимались беспрекословно, как абсолютная истина. Теперь было над чем подумать.

Убедившись, что заседание Великого суда прервано, народ стал расходиться.

Безмолвные жрецы проводили космонавтов под своды храма Неба. Элхаб уехал, окруженный стражей.

Заседание Великого суда происходило в замке Ассора. Определенного порядка процедуры не было. Каждый просто высказывал свои соображения.

— Пришельцы не знали закона и явились к нам по приглашению Элхаба, значит, они невиновны, — сказал один.

— Вторжение в пределы Анта не их вина, — рассудил другой, — но они пролили кровь, а потому достойны казни.

— Они защищали собственную жизнь. Это законная самооборона, — возразил третий.

— В стране Анта существует справедливость, и надо, чтобы весь народ был в этом убежден, — высказался четвертый. — Чужеземцы ищут правды. Они явились на суд в качестве истцов. Мы имеем право признать их претензии неосновательными. Но нельзя же истца превратить в обвиняемого!

— Если бы это было обычным судебным заседанием, ничего бы не было проще, — мрачно улыбнулся следующий оратор. — Но здесь приходится считаться с волей народа…

— Тем более, что вообще нет причин для казни. Ведь они прибыли с добрыми намерениями, — сказал еще кто-то.

— Пришельцы невиновны, но закон не должен быть нарушен, — послышался чей-то старческий голос.

Установилось молчание. Никто не решался подвести итог обсуждению.

— Что ты скажешь, премудрый Игни? — с надеждой спросил председатель, явно не способный к самостоятельному решению.

Маленький старый марсианин, сидевший в центре, поднял голову.

— Владыка Анта — носитель Разума, — дрожащим, слабым голосом произнес он. — Он решил, что чужеземцы могут жить, но скрытно от народа. Это было мудро. К чему нам искать что-либо другое? Великий суд подкрепит своим решением Владыку. И это будет на благо государства.

Раздался троекратный стук молотка.

— Пусть будет так! — промолвил председатель. — Теперь решим судьбу Матоа.

Установилось длительное молчание.

— Здесь законы Анта неправомочны, — произнес кто-то.

— Жена Владыки неподсудна, говорит закон, — бросил один из судей.

— Поступок королевы ставит ее вне закона, она вполне достойна смерти, — заявил другой.

— Нарушены устои власти! Лишь смерть будет достойной карой!

— Простить Матоа невозможно!

Реплики следовали одна за другой, но случай был действительно из ряда вон выходящий. Никто не возражал, что Матоа, нарушившая самые основы закона, должна быть лишена жизни. Сомнение заключалось в том, насколько велики права суда. Никто не хотел брать на себя всю тяжесть ответственности.

— Мы не имеем власти казнить королеву, — резюмировал один из судей.

— Но вправе дать свою оценку, — добавил другой.

Председатель снова обратился к Игни.

Древний старец подумал и ответил:

— Пускай судьбу Матоа решают Ирган — муж и Владыка, Ассор — его словами скажет церковь и Тимбал — глава Совета Мудрейших, который выразит мнение народа как избранник.

— А мы почтительно доложим, что суд находит ее достойной казни, — послышался чей-то голос.

Снова раздался троекратный стук молотка председателя:

— Пусть будет так!

13. Крушение древнего анта

За окнами чуть брезжил рассвет. Голая безжизненная равнина, оцепеневшая от мороза, уходила в бесконечную даль. Пусто и одиноко было вокруг. На фоне овального окна виднелся силуэт женщины. Снова Матоа провела долгую бессонную ночь. Нынче она даже не ложилась. Она хорошо знала свою страну, ее нравы и обычаи, прекрасно разбиралась в уловках жрецов и ничуть не сомневалась в своей участи. Нелегко примириться с мыслью, что молодая жизнь скоро оборвется, но другого выхода у нее не было.

Захваченная потоком грустных размышлений, она была далеко отсюда и не видела, что происходит вокруг. Уже давно бесшумно распахнулась дверь опочивальни. На пороге появился Ирган. Он прошел тем самым коридором, где совсем недавно, также на рассвете, она возвращалась из его кабинета. Владыка Анта молча стоял в дверях и смотрел. Потом приблизился, неслышно ступая по мягкому ковру, опустился на колени и прижал горячую, воспаленную голову к нежной руке подруги, бессильно лежащей на подушках кресла. Матоа подняла глаза.

— Зачем ты здесь? — Взгляд ее был задумчив и печален.

— Пойми!..

— Чего ты хочешь?

— Спасти тебя!

— Как? Да и зачем?

— Откажись от заблуждений! Вырази покорность богам, склони голову и моли простить тебя.

— И тогда?..

— Суд примет мое ходатайство и заменит смерть изгнанием.

— Я не боюсь смерти, я к ней готова.

— А как же я? — спросил он негромко. Столько простой тоски светилось теперь в его глазах, что Матоа впервые за много лет почувствовала себя любимой.

— Не все ли тебе равно — тюрьма или могила? — печально сказала она. — Ведь мы не будем вместе.

— Я пойду с тобой всюду…

Матоа долго молчала. Сейчас, в бледных лучах рассвета, Ирган показался ей другим — гораздо ближе, проще и человечнее. За властными чертами его лица вдруг появилось что-то новое, никогда прежде не виданное — перед нею на коленях стоял не Владыка Анта, а мужчина, который по-своему, но искренне и сильно любил ее. На миг мелькнула мысль, что они еще могут понять друг друга.

Матоа обняла мужа, привлекла ближе его крупную голову и, стараясь проникнуть взглядом в самую глубину его глаз, сказала горячо и проникновенно:

— Пойми, Ирган, дело не в тебе! Мы в оковах, под гнетом церкви. А я верю в народ. Открой ему дорогу. Видишь — там рассвет! Ведь это символ Анта.

Ирган поднялся и подошел к окну. Заложив руки за спину, он задумчиво смотрел вдаль.

А Матоа продолжала говорить, пытаясь объяснить свои переживания, сомнения, мечты:

— Есть ведь другая жизнь, существует мир, где ярко светит Солнце. И люди там счастливее и добрее.

Последние слова произвели на Иргана впечатление удара. Он резко обернулся и сжал кулаки, на лице появилось выражение неукротимой ярости. Задыхаясь от приступа дикой ненависти, он прошептал:

— Так вот в чем дело! Проклятый чужеземец!..

Матоа смотрела на обезумевшего мужа по-прежнему спокойно, но отчужденно. Несколько мгновений он стоял молча, с округлившимися от злобы глазами.