Марс пробуждается - Волков Константин Сергеевич. Страница 80

Не требовалось никакого анализа. Каждый мог видеть разницу между участками почвы, где бактерии уже развернули свою деятельность, и глиной, не подвергшейся их влиянию. Правда, размножение шло значительно медленнее, чем ожидали. За трое суток бактерии могли бы покрыть гораздо большую площадь, но следовало учесть жестокие морозы минувших ночей, когда развитие, безусловно, прекращалось.

— Поздравляю, Индира! — серьезно сказал Ли Сяо-ши. — Это большая победа!

— Пока еще не очень, — возразила девушка. — Ведь здесь только пятна, а я надеялась, будут огромные площади…

— Неважно, совсем неважно! — вмешался Виктор Петрович. Чуть-чуть побольше тепла — и все войдет в норму. Самое главное — принципиальное решение.

— Здесь мы посеяли только чистые культуры бактерий, объяснила Индира, продолжая брать пробы. — Меня больше всего интересует судьба смешанных посевов.

— Бактерии и споры низших растений? — уточнил Яхонтов.

— Да, придется пройти на дальние участки.

Все пошли дальше. Четвертый участок и несколько следующих располагались рядом, по склонам небольшой ложбины. Почвы были однородны — темно-красные глины, — только самый дальний край изобиловал песками. Исследователи поспешили вперед, но остановились пораженные, едва перед ними открылась вся ложбина. Еще издали виднелись правильные разноцветные полосы, похожие на возделанные поля на Земле. Тут были представлены различные оттенки синего, голубого, сиреневатого, зеленоватого и бурого цветов.

Индира и Янхи бросились на колени у ближайшей полосы. Издали она казалась совсем синей. Когда подошли ближе, стало видно, что темно-красная, влажная на взгляд почва сплошь покрыта крохотными синими ростками. Астронавты плохо разбирались в марсианской ботанике, но Элхаб был опытным специалистом.

— Ведь это просто чудо! — воскликнул он, также опускаясь на колени. — Вы посадили здесь липао, и он уже дал всходы. Удивительно!

Это был своего рода лишайник, произрастающий на Марсе вдоль больших каналов, где почва изредка орошается. Он служил пищей для домашних животных в первые месяцы лета. К осени, а в особенности зимой, он погибал, превращаясь в грязно-бурую пыль. Его споры развиваются на следующий год.

Дальше были высеяны споры других степных растений. Для первых опытов лучше всего подходили различные виды мхов и лишайников. Короткий период роста позволял проверить результаты посева уже через несколько дней.

— Замечательно! — повторял Элхаб, подымаясь и отряхивая комочки глины, прилипшие к одежде. — Замечательно! Я знаю это место: лишенная жизни пустыня, никогда не получавшая ни капли воды. А сейчас мы видим первые всходы. Удивительно! Поздравляю вас, поздравляю!

В знак уважения к обычаям гостей, он протянул руку и в то же время бросил на Индиру внимательный, испытующий взгляд. Девушка поняла, но ничего не сказала. Только легкий румянец окрасил ее щеки.

— Не стоит обольщаться, — сказала она, поборов смущение, — это лишь начало, небольшая удача первого опыта. Серьезное значение эти опыты приобретут позже. Должны пройти годы, чтобы результаты стали заметны.

В словах Индиры не было какой-либо чрезмерной скромности. За несколько месяцев нельзя совершить глубокое преобразование природы. В бесплодных пустынях Марса было положено только начало того пути, каким шло в прошлом, да и в наше время еще идет, развитие растительной жизни в неблагоприятных условиях. Но в этом малом заключалось многое.

И на Земле существует группа так называемых литофильных, или камнелюбивых, растений, которые развиваются почти без почвы, на голых камнях. Этапы эволюции начинаются с того, что первыми здесь селятся микроорганизмы. Они создают некое подобие почвы в виде весьма тонкого, подчас невидимого слоя. Затем на подготовленной поверхности появляются низшие корковые и накипные растения. Их остатки создают подходящую почву для последующего развития простейших, далее лишайников, наконец, мхов. Одновременно разрушается поверхность камня и смешивается с гниющими под действием бактерий остатками примитивных растений. Образуется перегной. Так возникает настоящая почва, пригодная для высших растений.

Подобный процесс, но уже по собственной воле и в контролируемых масштабах, вызвали теперь Индира и Янхи. Он начался по их желанию и в том месте, где они захотели.

— Не нужно и преуменьшать значение достигнутого, — возразил Янхи, прислушиваясь к разговору. — Конечно, мы посеяли пока простейшие виды бессемянных растений, еще не имеющих практического применения. Но весна только начинается. Весь цикл развития этих форм заканчивается в неделю-десять дней. В разгаре лета мы сможем перенести сюда мицелий или споры грибов, которые годятся в пищу!

— Ты прав, — согласился Элхаб. — Я сегодня же дам распоряжение развести культуры в большом масштабе. Засеем площади по всей экваториальной зоне. А к осени попробуем посеять семена архары, гоянами и мехала. [2]

— К чему скромничать, Индира! — вдруг воскликнула Наташа. — Скажи честно, ведь ты сегодня счастлива? Не правда ли?

— Конечно, правда, — смущенно созналась девушка. — Теперь мы убедились, что шли по верному пути. Значит, можно придать работе большой размах, микробы размножаются так быстро…

— Ваши исследования имеют глубокий смысл, — вмешался Элхаб. — Подумать только… Ведь мы забираем обратно влагу, которую в далеком прошлом у нас отняла природа, из камня извлекаем воду…

— Конечно, найдены пути для увлажнения посевов, — сказала Наташа. — Но все-таки это только половина дела, не надо забывать и о других путях поисков воды, а пути, бесспорно, есть на Анте!..

Наташа в упор посмотрела на Элхаба. Тот понял.

— Неужели еще не нашли того документа? — удивленно спросил он.

Вмешался Владимир:

— Подняли все секретные архивы, перерыли кладовые. Нет ничего! Важнейший документ исчез бесследно!

Элхаб нахмурился.

— Не знаю, право, как сказать, — продолжал Владимир. Говорят, этот документ давно исчез из государственных архивов. Но есть другой. Он хранится в храме Неба. Туда нельзя проникнуть…

— Ассор! Опять Ассор! — с досадой воскликнул Элхаб. — Похоже на него! Но есть ли уверенность?

— На мой взгляд, есть! — ответил Владимир. — Ведь древнее предание говорит, что именно церковный суд допрашивал несчастного.

— Так почему же нам все время повторяли, будто этот документ хранят архивы светской власти?

— Искали другое. В преданиях говорилось про письмо, которое бродяга послал тогдашнему Владыке. Оно исчезло без следа и, мне кажется, не случайно. А церковь!.. У нее свои секреты…

— Кто из вас занимался поисками? — порывисто спросил Элхаб.

— Я! — отозвался Владимир.

— Я тоже, — добавила Наташа. — Нам помогали сотни две юристов.

— Откуда же намеки? Скажите прямо, я должен знать!

— Один старик, работающий в архивах, подал нам эту мысль. Он умолял не называть его имени. Я дала слово!

Наташа смотрела на Элхаба ясными и открытыми глазами. А тот мрачнел все больше. Церковь опять стала у него на дороге.

— Заставлю старика! — воскликнул он с бешенством после небольшой паузы. — Поедем все вместе, сейчас же!

Когда Элхаб начинал говорить короткими, отрывистыми фразами, это означало у него крайнюю степень возмущения. Сейчас он весь кипел от гнева. Яхонтов молча кивнул головой.

Обратный путь занял четыре часа. Все это время Элхаб просидел неподвижно, молча, сосредоточенно думая.

Замок Великого жреца занимал центральную часть столицы. При въезде в город Элхаб приказал миновать его и свернуть ко дворцу.

— Пойдем! — бросил он Янхи, когда вездеход остановился.

Они прошли в помещение начальника войск личной охраны Владыки. Там Элхаб задержался на несколько минут и вышел обратно уже один. Он снова сел в вездеход к космонавтам и приказал ехать дальше.

Едва они успели удалиться на три квартала, как сзади раздались звуки труб.

Однажды космонавты уже слышали подобные сигналы и не сомневались в их значении.