Охота на тигра - Далекий Николай Александрович. Страница 29

В праздничном настроении находился и начальник рембазы. Верк не спеша прохаживался с Бегнером возле танка и, сдержанно улыбаясь, рассказывал что-то, очевидно, приятное для них обоих.

Любе хорошо была видна эта картина — площадка готовности находились напротив окон кладовой. Видела она и фигуры пленных, работавших на своих местах у других танков. Однажды ей показалось, что невдалеке от «тигра» прошел ее знакомый, пленный со шрамом на щеке, носивший жетон № 17. В списке он именовался Шевелевым Иваном С. На что надеются этот человек и его друзья? Ведь, как она поняла, все их надежды каким-то образом связаны с танком «тигр», а танк этот сейчас уйдет с территории рембазы. Сколько волнений испытали они, готовясь к чему-то чрезвычайно отчаянному, сколько переживаний выпало на ее долю. И вот наступил тот тяжелый, огорчительный момент, когда приходится признать, что все их усилия, смертельный риск, какому они подвергали себя долгое время, оказались напрасными, бесполезными.

Точно такие же мысли одолевали Полудневого. Роман находился метрах в сорока от «тигра», помогал двум пленным ремонтникам снимать неисправный каток с поднятого одним бортом на домкратах танка Т-4.

Лицо его потемнело от злости — «тигр» с того момента, как его заправили горючим, все время был окружен немцами — сытыми, сильными, вооруженными, и это лишало лейтенанта даже самого малого шанса завладеть машиной. Тем не менее Полудневый с утра подавал Шевелеву знаки соблюдать готовность номер один, и Иван Степанович все время стерег взглядом своего старшого, готовый немедленно выполнить любой его приказ.

Имелся у Полудневого на примете еще один кандидат в помощники — Григорий Петухов, но, зная характер этого шального парня, Роман решил держать его в неведении до самого последнего момента. Петух человек рисковый, долго раздумывать не будет, поймет и согласится с ходу. На его долю, возможно, выпадет обязанность стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове зазевавшегося гитлеровца, а после этого нырнуть в люк, закрыть крышку. Сумеет! Только бы оказался в нужный момент под рукой. А скажи ему заранее, будет пороть горячку, сам изведется и тебе нервы издергает.

Конечно, по-прежнему все зависело от случая, фортуны. Однако похоже было, что фортуна повернулась спиной к Полудневому. Выполняя свою работу, он ухитрялся все время следить за тем, что делается возле «тигра», и настроение его ухудшалось с каждой минутой. По всем приметам «тигр» покидал базу. Так и есть, экипаж грузит магазины с патронами для пулеметов, несколько снарядов, занимает в танке свои места. У башни, держась за скобу, пристроился мастер Хопф. Начальник рембазы машет рукой, и часовые откатывают стальные ежи, открывают ворота.

Взревев мотором, «тигр» разворачивается, лейтенант Бегнер, почти по пояс высунувшийся из люка, приветственно помахивает рукой столпившимся на площадке мастерам, и танк выезжает с базы, оставив на земле два рубчатых следа от гусениц.

Вслед за танком выезжает на своем стареньком «оппель-капитане» гауптман, и часовые снова закрывают ежами проезд.

К мрачному, подавленному неудачей Полудневому подошел Шевелев — видимо, догадался, в каком состоянии находится его старшой.

— Видел? Можно было что сделать? — прошептал лейтенант.

— Никто тебя не винит.

— Хорошо было вашему комику придумывать, расписывать. Вот он — был и ушел, только след оставил.

— Так ведь не совсем, — сказал Иван Степанович. — Вернется.

— Откуда известно? — недоверчиво зыркнул на него цыганским глазом Полудневый.

Иван Степанович кое-чему научился у Ключевского.

— Вещички они свои не забрали, налегке отправились. И без рукопожатий...

«Точно! — пронеслось в голове у Полудневого. — Будут танк обкатывать, пушку, может быть, опробуют. Вернутся. Обязательно вернутся».

И действительно, через несколько часов «тигр» вернулся на базу.

Он снова стал на площадке готовности, развернувшись носом к воротам — тяжелый, разогретый, как бы покрытый испариной, с протертыми до блеска траками, с комками дерна, заброшенными гусеницами на бухту стильного буксирного троса, закрепленную на корме. Был чем-то похож он на молодого сытого битюга, которого тренировки ради хорошо погоняли по лугу. Довольные танкисты и мистер Хопф вылазили из люка, одобрительно хлопали ладонями по броне, прыгали на землю.

Прием экипажем отремонтированного танка состоялся.

В этот момент раздались три удара о подвешенный на проволоке кусок рельса, возвещавшие о том, что обеденный перерыв пленных закончился. Полудневый оказался невдалеке от Григория Петухова и подал ему знак приблизиться.

Раскачиваясь на длинных ногах, подошел Петух, высокий, с впалой грудью, в обвязанных проволокой ботинках с негнущимися деревянными подошвами, придававшими его походке что-то странное, комическое, как будто он шагал по гладкому льду и все время боялся поскользнуться.

Они не были друзьями. Но Полудневый покорил Григория презрением к власти проклятой пайки и дубинки барачного старосты. Григорий Петухов добровольно пошел в подчинение к этому смуглому, черному, точно обугленному человеку и гордился, когда Полудневый поручал ему что-либо или просто уделял внимание.

— Женат, кажется? — спросил лейтенант, рассеянно глядя в сторону. Он старался сохранять такой вид, чтобы со стороны их разговор с Петуховым казался бы случайным, пустячным.

— Ну?

— Есть шанс увидеться с женкой...

Петух испуганно, недоумевающе посмотрел на лейтенанта и тут же торопливо сказал:

— Понятно...

Но он не понял, он просто поверил, доверился Полудневому. Как всегда. Полудневый ведь никогда не шутил ради шутки.

— Поглядывай на меня. По первому знаку — на помощь.

— Понятно. — Теперь-то Петуху кое-что стало ясно.

— Не подведешь?

Григорий, в избытке нахлынувших на него чувств, не нашел нужных слов, а только издал горловой звук, похожий одновременно и на хриплый смех, и на рыдание.

— Надеюсь на тебя, Гриша... — прочувствованно сказал Роман.

И тронулось, завертелось вокруг лейтенанта Полудневого, как карусель вокруг опорного, держащего все на себе столба.

Сперва медленно, очень медленно.

Чистят два танкиста пушку «тигра» — значит, провели где-то за городом пробную стрельбу. Закончили, надевают новенький кожаный надульный чехол. Молодцы!

Наводчик вылез из башни, оставляет люк открытым. Хорошо!

Командир танка что-то внушает пухлому механику, строго грозя пальцем, затем, повеселев, дает какое-то распоряжение мастеру Хопфу и уходит в контору, прихватив с собой наводчика. Замечательно — только два члена экипажа остались у танка!

Что будет делать мастер Хопф? Мастер Хопф, поговорив с танкистом-механиком, направляется к бригаде, ремонтирующей Т-3, и с довольным видом что-то сообщает мастеру этой бригады. Он оповещает о чем-то приятном и других своих коллег. Похоже, что в конторе организуется малый сабантуй. Конечно! Гитлеровцы собираются отпраздновать окончание ремонта «тигра». Лучше не придумаешь!

Возле танка двое. Водитель лезет в свой люк, запускает мотор. Собирается ехать куда-то? Нет, часовые у ворот не проявляют намерения убрать ежи. Просто водитель и механик решили еще раз опробовать на разных режимах мотор. Пожалуйста, не возбраняется, мотор должен работать надежно...

И вдруг кто-то бьет Полудневого по лицу. Перед ним взбешенный мастер Рильке. Ага, мастер Рильке дважды окликал, подзывал к себе ремонтного рабочего жетон № 28, а жетон № 28 в это время глазел по сторонам, увлекался чем-то посторонним и не слышал приказа мастера. Черт знает что! За жетоном № 28 это замечается не впервые... Рильке кричит, бьет еще раз по лицу пленного, а «провинившийся», лейтенант советских танковых войск Роман Полудневый, стоит перед мерзким гитлеровцем, вытянув руки по швам. Он вынесет это испытание... Он будет стоять так, если даже мастер Рильке превратит его лицо в кровавое месиво. Он должен вытерпеть.

И Полудневый вытерпел, удержал себя, не заехал тяжелым ключом в ненавистную морду гитлеровца. Молодец, лейтенант Полудневый!