Замок тайн - Вилар Симона. Страница 3

Теперь перед путниками расстилалась обширная безлюдная равнина. Огни селений, встречавшиеся ранее, теперь совсем исчезли, и беглецов окутывал серый ночной мрак, из которого лишь кое-где пятнами выступали небольшие рощи да порой темнели невысокие холмы с длинными покатыми склонами. Изредка они проезжали мимо торчащих из земли каменных глыб — Карл заметил, что их называют серыми баранами из-за величины и цвета. Но в основном король молчал, понуро направляя своего серого жеребца за лошадью Джулиана. Было темно и тихо, лишь ветер шелестел в вереске и иногда уныло кричал козодой. Солсберийская равнина казалась бесконечной. К счастью, дождь утих, и сквозь разорванные тучи показался бледный лик луны, осветив неприветливую нескончаемую пустошь. Над зарослями осоки клубился туман. Таким же зловеще-размытым казался и далекий горизонт, и вообще вся равнина — холодная, неприветливая, чужая.

Они скакали уже несколько часов. Порой Джулиану казалось, что Карл подремывает в седле. Возможно, имело бы смысл спешиться и переночевать просто на земле, невзирая на холод. Карл, вероятно, не стал бы возражать — он был очень вынослив и неприхотлив, этот потомок королей. Джулиан преклонялся перед его мужеством; правда, были в характере Карла и другие черты, совсем не радовавшие лорда Грэнтэма: дерзкая бравада, к месту и не к месту, легкомыслие, а главное — неуемное сластолюбие, которое Карл почему-то возводил едва ли не в главную свою добродетель. Джулиан вспомнил, как в минуту горького отчаяния Карл сказал:

— Да, я ничтожество и неудачник, — но тут же подумал о чем-то и улыбнулся: — Зато превосходный любовник.

Этого Джулиан не понимал. Порой ему казалось, что Карлу Стюарту женщины дороже трона. Он оживал, становился веселым и обаятельным, едва рядом оказывалась женщина. Не таков был его отец. Вот кем стоило восхищаться, вот кто был истинным помазанником Божьим! Как он боролся за свой трон, с каким достоинством держался на суде перед палачами, как мужественно принял смерть на плахе! Недаром он заслужил такую преданную любовь королевы Генриетты-Марии. Джулиан служил в ее охране еще во Франции. Там же он встречался и с Карлом, тогда принцем Уэльским. И уже в то время Джулиана возмущало, что Карл, даже несмотря на трагедию, нависшую над его семьей, находит время для увлечения женщинами. Но когда до Франции долетела весть, что его отец предстал перед судом, исход которого был предрешен, принц Карл поступил мужественно и благородно. Он послал судьям короля чистую грамоту с печатью и подписью Карла II. Принц просил вписать в этот лист любые условия, которые они сочтут нужными. Он готов был отдать в их распоряжение все, чем обладал: право на престолонаследие или даже собственную голову, если они согласятся сохранить жизнь его отцу.

Это не возымело действия. Карл I был казнен, а принц, принявший титул Карла II, поклялся посвятить свою жизнь возвращению трона…

— Вы что-то сказали, сир? — оглянулся Джулиан к королю.

— Сказал, — кивнул тот. — Готов сжевать свою черную пуританскую шляпу, если я не слышу впереди лай собак. И будь это хоть пастушья хижина, вам, мой драгоценный лорд Джулиан, уже не удастся отговорить меня от ночлега.

Но это была не хижина, а целый городок. Множество черепичных крыш, церковь с колокольней, горбатый древний мост через ручей, протекающий вдоль палисадников домов. Довершало картину большое дерево у моста, на нижней ветке которого раскачивалась тень висельника.

Карл задержал коня возле повещенного. Зеленый мундир приверженца роялистов. Карл скривил рот в подобии улыбки.

— Плохие времена настали для старой доброй Англии, раз на ее дубах произрастают такие желуди.

— О, ради Бога, сир, тише, — положил руку на уздечку королевского коня Джулиан. — Мы в краю, где живут самые отъявленные сторонники парламента!

— Да, — кивнул король. — И тебе, Джулиан, следует прекратить называть меня титулом. Теперь я всего лишь… Как я там зовусь в нашей дорожной грамоте?

— Трентон, сир. Чарльз Трентон.

— Что ж, хорошо, что Чарльз, Так мне хоть легче будет откликаться [5].

Они въехали на мощенную булыжниками улицу, и копыта коней гулко зацокали. При свете луны городок казался чистым, даже приветливым. «Уайтбридж» — прочли они на вывеске. Путники ехали мимо притихших домов довольно долго, пока не оказались на небольшой площади у церкви. Напротив нее высился добротный дом из красного кирпича с оконными рамами и гнутыми балками из серебристо-серого дуба. Над крыльцом на цепях покачивалась чугунная вывеска, указывающая, что это гостиница. Джулиан спешился и постучал в дверь. Из верхнего окна высунулась взлохмаченная голова хозяина. Джулиан громко потребовал, чтобы их впустили.

Хозяин вскоре вышел, поднимая повыше фонарь и кутаясь в стеганый халат, надетый поверх ночной сорочки.

— Да будет с вами Господь, добрые люди. Нечасто в Уайтбридж заезжают путники, да еще в такое время.

Джулиан сухо заявил, что они посланцы комиссаров парламента, что сбились с пути и заблудились на равнине. Хозяин кликнул слугу, который принял у путников лошадей и взял их дорожные баулы.

Джулиан негромко заметил королю, что нечастые визиты чужеземцев — факт отрадный, и, возможно, рука провидения привела их туда, где они смогут какое-то время находиться в безопасности. Но уже следующая сказанная хозяином гостиницы фраза заставила его насторожиться:

— Не будьте, милостивые господа, в обиде, если я расположу вас в верхних комнатах, вернее, в мансарде. Гостиница переполнена, а там вас никто не потревожит.

— Как вас понимать, сударь? — удивился Джулиан. — Вы ведь только что говорили…

Он сдержался, не желая показывать хозяину, насколько им необходимо спокойствие. Но хозяин — говорливый, как все представители его профессии, — сам стал объяснять, что завтра воскресенье, а значит, в Уайтбридж съехались сквайры со всей округи, чтобы присутствовать в церкви, где будет произносить речь знаменитый проповедник Захария Прейзгод, известный своими поучительными проповедями о спасении души.

Карл и Джулиан переглянулись. Само имя Прейзгод, что означает «Слава Всевышнему», говорило о сектантской среде, из которой он вышел. Если этот проповедник столь популярен, сам собой напрашивался вывод, насколько сильны в этом краю пуританские нравы, а значит, и симпатии к республике.

Меж тем они вошли в обширный зал гостиницы и любезно приняли приглашение хозяина выпить по кружке эля. Путники старались держаться по-пуритански сдержанно, ибо видели, что хозяин разглядывает их с особым интересом.

Однако за элем и неизбежной беседой напряжение быстро спало, и трактирщик, как и многие другие, попал под обаяние короля, плененный его улыбкой и манерами. Разговорившись, хозяин гостиницы сообщил путешественникам последние местные новости, спохвалой отозвавшись о помощнике шерифа Стивене Гаррисоне.

Улыбка медленно сползла с лица короля. Он даже чуть нахмурился:

— Стивен Гаррисон, вы сказали? Не родственник ли он знаменитого святого Томаса Гаррисона, по делам которого мы направляемся?

Трактирщик с готовностью закивал:

— Он самый и есть. Двоюродный племянник славного комиссара Гаррисона. Его отец приходится Гаррисону кузеном.

Джулиан видел, какого труда стоило королю выдавить улыбку. Карлу было непереносимо слышать имя фанатика и мистика, который вез его отца на суд, был с ним груб, а позже на суде настаивал на решении предать Карла Стюарта смертной казни. Для себя Джулиан отметил иное: если племянник Гаррисона имеет власть в Уайтбридже, то им следует быть осторожными вдвойне. Однако тон, каким он задал вопрос, ничем не выдал его обеспокоенности:

— Скажите, уважаемый, а чем занимается в Уайтбридже родственник славного комиссара и почему протекция дядюшки не обеспечила его местом где-нибудь поближе к парламенту?

Трактирщик пожал плечами:

— Поговаривали, что он чем-то обозлил влиятельного дядю. И должность помощника шерифа в Уайтбридже, по сути, является ссылкой для него. — Тут глаза хозяина гостиницы весело блеснули: — А знаете, джентльмены, ведь и Стивен Гаррисон отчасти повинен, что столько людей съехалось в Уайтбридж. Суетные мысли овладевают людскими умами — да что тут поделаешь!.. Люди ожидают скандала: вместе с Гаррисоном сюда прибыла и его невеста, красавица Ева Робсарт, а там, где она, всегда что-то происходит. Когда Ева Робсарт увела у мисс Рут Холдинг жениха, да-да, нашего славного помощника шерифа — он ради Евы расторг помолвку, — вся округа просто кипела, все только и говорили об этом. Вот забавно теперь будет посмотреть на встречу двух местных красоток. Особенно если учесть, что мать Рут, благочестивая Сарра Холдинг, никому не дает спуску. Как и леди Ева. Так что будут дела! — И он плебейски захихикал, потирая руки.

вернуться

5

Чарльз — по-английски: Карл.