Вокруг света за китами - Зенкович Борис Александрович. Страница 32

Бутылконос или тихоокеанский клюворыл.

Шли дни напряженного промысла. Бутылконосов мы встречали довольно часто, но не обращали на них внимания, так как была более выгодная добыча. Но вот как-то в конце мая мы опять заметили на горизонте уже знакомые нам буруны и время от времени выпрыгивающие из воды довольно крупные туши. Мы были милях в шестидесяти от берега, пока ничего другого не видели, а поэтому решили пойти поближе к этому стаду бутылконосов, и если удастся, то и подцепить на гарпун какого-нибудь покрупнее. Но вот они повернули прямо на нас, и с шумом и фырканьем все стадо оказалось в непосредственной близости от нашего судна. Мы ждали, что она вот-вот нырнут, а поэтому торопились, но все же подойти не успели: они нырнули. Мы знали, что они проводят под водой долгое время, почти столько, сколько кашалоты, и приготовились к долгому ожиданию. Но не прошло и пятнадцати минут, как они снова появились и на этот раз у самого борта судна. Мне хорошо видны их движения. Я почему-то думал, что они поднимаются к поверхности после длительного ныряния очень круто, почти вертикально (они так ныряют — круто вниз головой), но я ясно вижу из наблюдательной бочки, что они всплывают очень полого и на поверхности одновременно появляются спинной плавник и бурун от выдоха, т. е. фонтан этого кита. Очень хорошо видно, как некоторые застывают неподвижно у бортов нашего судна и стоят подолгу, а затем вновь начинают пускать фонтаны. Время от времени некоторые из них выпрыгивают в воздух почти на метр высоты, успевают перевернуться и ныряют вниз головой, подплывая под своих товарищей и толкая их. Видны и крупные, и небольшие клюворылы. Маленькие это, повидимому, сосунки.Но вот выстрел и видно, что гарпун попал в крупного клюворыла, который сразу же, пораженный насмерть, тонет. Остальные рассыпаются по морю, а потом снова собираются и подплывают к тонущему, кажется, даже толкают его. Затем быстро отходят в сторону и ныряют.На этот раз убили большую самку. Длина ее оказалась 1110 сантиметров. На «Алеуте» ее взвесили: 11 380 килограммов! Более половины этого веса принадлежало салу — 5615 килограммов. А мяса было лишь около двух тонн.Я участвовал в охоте на этих китов более десяти раз, и всегда они вели себя так, как я описываю, и всегда мы добывали их случайно, либо когда они сами наплывали на нас, либо же когда никаких других, более выгодных для промысла, китов не было.Организованного промысла на клюворылов-бутылконосов в настоящее время нигде нет, но во второй половине прошлого столетия атлантических бутылконосов в большом количестве добывали норвежские китобои. Суда, отправлявшиеся на охоту за этими китами в пролив Дэвиса, Гудзонов залив и к острову Шпицбергену, были небольшие шхуны в 30 — 50 тонн водоизмещения, с несколькими небольшими вельботами на борту. Каждая шхуна имела пять-шесть небольших гарпунных пушек, выбрасывавших железную стрелу-гарпун в один метр длиной, без разрывной гранаты. Стреляли с борта шхуны или с вельбота. Наш гарпунер Карлсен в молодости участвовал в таких охотах и рассказывал следующее.Выходили мы в море еще весной и пробирались к местам, где встречалось много бутылконосов — в пролив Дэвиса, или к Шпицбергену. Команда на шхуне была небольшая; у нас было четыре небольших вельбота и на каждый приходилось по три человека. Как только встречалось большое стадо этих китов, мы спускали вельботы и старались подойти поближе. Шхуна тоже шла вслед за нами. Стреляли в этих китов с очень близкого расстояния, но при этом гарпун всегда привязывали к длинному линю, так как раненые бутылконосы ныряют на большие глубины. Были случаи, когда раненые киты вытаскивали за две минуты до километра линя и сидели под водой до полутора и даже двух часов.Как-то раз один из наших вельботов ранил довольно крупного бутылконоса. Вместо того, чтобы нырнуть, как обычно они делают, этот раненый кит бросился на вельбот и полуразбил его. Нам пришлось итти на выручку к товарищам, а кит нырнул. Когда он снова появился на поверхности (мы могли следить за ним и его движениями под водой по линю, который был привязан к бочонкам, выброшенным вместе с линем из полуразбитого вельбота), то поразили его второй стрелой. Попали удачно, но он еще таскал нас более двух часов, прежде чем наступила смерть.Но в другой раз произошло еще худшее. На одном из вельботов работал гребцом один молодой моряк, впервые вышедший на промысел за этими китами. Он не считал их опасными и наши рассказы об опасностях охоты за ними высмеивал. Так вот, когда спустили вельбот, он был рулевым и должен был следить за положением линя и во-время выбрасывать бочата-поплавки, с привязанными к ним линями. По этим поплавкам следили за передвижениями пораженного гарпуном кита. Невзирая на предупреждения о большой силе бутылконосов, он только посмеивался. Подошли к небольшой группе этих китов, и гарпунер довольно удачно попал в одного, но рана была не смертельная. Карлсен с другого вельбота, за котором он был стрелком-гарпунщиком, вдруг увидел, что кто-то из находившихся в первом вельботе вдруг был выброшен за борт и исчез. Немедленно подошли к первому вельботу, чтобы выяснить, что случилось, но застали лишь двух ничего не понимавших моряков, так как не было ни линя, ни третьего моряка. Лишь спустя несколько часов удалось выяснить эту непонятную трагедию. Раненый бутылконос выплыл в районе охоты другого судна и был там добит. Когда стали вытаскивать линь, то на другом конце его был обнаружен наш злосчастный моряк. Оказывается, он обвязал линь вокруг своей ноги, желая, видимо, притормозить бег раненого кита, и был увлечен им и утоплен.Но были случаи, когда раненые бутылконосы утаскивали вельботы под воду и команду спасали другие вельботы. Почти каждый год на этом промысле были несчастные случаи с человеческими жертвами.Вот тебе и маленькие киты. Правда, для нашего китобойца и нашего снаряжения это легкая добыча, но для маленького вельбота с командой в три человека это опасный противник.Клюворылы или бутылконосы встречаются во всех наших дальневосточных морях, по всему пространству Тихого океана, известны они и в северной части Атлантики и в Антарктике.В последние годы промысел этих китов ведется лишь попутно с промыслом других мелких китов — минке и косаток у берегов Норвегии, где их добывают по нескольку десятков в сезон, но стреляют их сейчас из усовершенствованных малокалиберных гарпунных пушек с разрывной гранатой на конце. А поэтому промысел их стал совершенно безопасным; охотятся там на них с небольших судов. В наших дальневосточных морях косаток и клюворылов мы встречаем ежегодно в большом количестве, и уже разработали и. тип судов для охоты за этими мелкими китами и типы малокалиберных пушек. Суда наши будут быстроходными, так что мы сможем нагонять этих китов. А истребление косаток принесет большое облегчение стадам наших ластоногих, с которых косатки ежегодно собирают тяжелую дань.А теперь расскажу еще об одном редком случае — как молодой котик спасался от косаток... на борту «Алеута». Дело было в середине августа. Мы шли из бухты Моржовой к Командорским островам. Вечером погода была сравнительно хорошая, но все же покачивало. Ночью стало тише, небо чистое. Почему-то не спалось, я вышел на палубу. Ночь была лунная и светлая, горизонт хорошо просматривался. Вахтенный штурман установил большой 42-кратный бинокль на треноге и во что-то всматривался. Я поднялся на мостик и спросил, какую звездочку он высматривает, но он предложил посмотреть мне в бинокль на то, что его заинтересовало. Оказывается, он заметил несколько левее нашего курса большую группу косаток и какие-то точки. «Не иначе тюленей рвут», — заявил он. Действительно, хотя было, еще далеко, но все же и при неверном свете луны были видны и всплески, и спинные плавники, похожие на плавники косаток, и какие-то круглые лоснящиеся точки-шары, то появлявшиеся, то исчезавшие.Минут через 40 стало совершенно ясно, что большая группа косаток напала на стадо тюленей, по всей вероятности котиков. Но мы ничем помочь не могли, так как китобойцы ушли вперед, а подымать ночью винтовочную стрельбу это значит разбудить усталый от вчерашней дневной работы экипаж, поэтому мы решили только пройти несколько левее, чтобы распугать косаток. Так и сделали. Затем мы вошли в стенку тумана и тут уж окончательно спать не пришлось, так как стали давать положенные по уставу туманные гудки, а моя каюта рядом с гудком. Поэтому я решил скоротать остаток ночи в штурманской, нанося на промысловые карты последние сведения об убое китов.Прошло еще полчаса; вахтенный матрос пошел посмотреть на счетчик лага, но что-то уж очень быстро и бегом вернулся. Его возбужденная физиономия появилась в открытом окне штурманской рубки, и он буквально прокричал: «Борис Александрович, там котик на палубе лежит, живой, шевелится!»Действительно, недалеко от слипа лежал настоящий командорский котик, повидимому, очень усталый, так как лежал он как-то странно на боку, подняв левый ласт. Я подошел к нему вплотную, но он только чуть поворчал и продолжал спокойно лежать. «Не иначе, как из того стада», — слышу я голос вахтенного. По всей вероятности это так и есть. Но как бедный котик рискнул забраться на слип, ведь там бурун от винта и слышен глухой рокот его, — или быть может ему показалось, что здесь буруны родного острова? И как забрался он по скользкому слипу? Или пользовался ступеньками металлического бокового трапа, приваренного по наклону слипа? Как бы то ни было, котик на палубе.Вахтенные сбегали и раздобыли для него несколько рыбин от вчерашнего улова и положили около него, но он не обратил на них внимания — просто лежал и дремал. Его не спугнули и утренний шум на корабле, и дневные работы. До следующей ночи пролежал котик на палубе. Ему и мясо предложили, но он не ел, а только отдыхал. Его даже осторожно гладили, и котик только чуть вздрагивал и тихо-тихо ворчал. «Намаялся, бедняга, от смерти спасался, — слышны сочувствующие голоса, — вот проклятые косатки». Корабельные собаки (а у нас их с полдюжины) сперва пытались облаять гостя, но затем умолкли. А ручной медвежонок попросту боялся подойти к котику и только издали внюхивался в новый для него запах.К ночи подошли к Командорам и легли в дрейф недалеко от Северного котикового лежбища. Вечером котик еще находился на палубе, а ночью исчез. Быть может он почуял запах родного острова, или же просто отдохнул, пришел в себя и снова отправился в свою стихию. Мы долго помнили этого котика.