Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы - Пыхалов Игорь Васильевич. Страница 42

Особенно «урожайным» на теракты оказалось 7 июня 1927 года. В этот день в Варшаве был убит советский полпред Войков. В тот же вечер, в 8 часов между станциями Ждановичи и Минск была организована железнодорожная катастрофа, в результате которой погиб заместитель полномочного представителя ОГПУ по Белорусскому военному округу И.К. Опанский, вёзший на дрезине только что арестованного польского шпиона поручика Яни. Вместе с Опанским был убит шофёр и тяжело ранены сотрудники Корытов и Федосеенко [442] .

В 9 часов 22 минуты в Центральном партийном клубе (Мойка, 59), в комнату, где проходил семинар по историческому материализму, были брошены две бомбы, одна из которых не взорвалась. От взрыва другой из 35 присутствовавших слушателей были ранены 12 человек, из них 4 тяжело. Ещё один участник семинара получил пулю в живот, пытаясь задержать преступников [443] .

Спасение жены эстонского главкома

Но вернёмся к нашим героям. 19 февраля 1926 года Юлиус Соессон, Гусев, Аркадий Тихменев, Михаил Иванов, Александр Снарский, Август Мартинсон, Вахрин, Пётр Бусыгин, Иван Буркацкий, Михаил Хямяляйнен, Николай Падерна, Николай и Дмитрий Гоккаыеыы были приговорены к высшей мере наказания [444] . В ночь на 4 марта, после того, как президиум ВЦИК отклонил ходатайство о помиловании, всех их расстреляли [445] .

Две недели спустя, 16 марта 1926 года в военном трибунале ЛBO началось слушание дела новой группы эстонских шпионов во главе с Александром Тассо. Финн по национальности, Тассо начал свою шпионскую деятельность в 1918 году, когда познакомился в исправдоме с известным шпионом Тилле, впоследствии расстрелянным по делу группы финских агентов. Тилле снабдил Тассо подложными удостоверениями и принимал его на одной из своих явочных квартир. Переходя в 1919 году границу с Финляндией, Тассо выполнил ряд поручений финской разведки. Кроме того, по заданию эстонских властей он провёл через границу из СССР ряд лиц, в том числе жену командующего эстонской армией Йохана Лайдонера. С 1918 по 1925 год он пробирался в СССР не меньше 25 раз.

В 1925 году Александр Тассо вместе со своим племянником Энтсоном зачислился также и в эстонскую разведку. Получив задание от майора Лаурица, он приехал в Гельсингфорс, где заручился поручением и от финской разведки. Увы, 20 ноября 1925 года шпион-многостаночник был арестован при переходе нашей границы. Во время ареста у него были обнаружены оружие и задания шпионского характера [446] .

Что же касается Энтсона и ещё одного эстонского лазутчика Сергея Кожевникова, то они были схвачены сотрудниками ГПУ в доме 12 по 2-й Советской улице после вооружённого сопротивления. Шпионы упорно отстреливались, однако Энтсона удалось взять невредимым. Кожевников, тяжело раненый, вскоре скончался [447] .

Приговор эстонским шпионам был вынесен 15 мая. Тассо и Энтсона приговорили к высшей мере с конфискацией имущества. Ещё один шпион, бывший царский полковник Бергстрём был осуждён на 10 лет. Проводник шпионов Матвей Реди получил 4 года. Пятеро обвиняемых, признанные виновными в укрывательстве, получили от полугода до года или условное наказание, трое были оправданы [448] .

Тем временем в военном трибунале ЛВО успел состояться ещё один процесс над эстонскими шпионами. Слушание дела началось 18 апреля 1926 года. Перед судом предстали 19 человек: шпионы, их пособники, скупщики контрабанды [449] .

Один из главных подсудимых Альфред Теппор (кличка «Тальвик»), чей брат Фридрих был осуждён двумя месяцами ранее на процессе 48-ми, стал агентом эстонской разведки ещё в 1919 году. В 1923 году он перешёл на службу в нарвскую полицию, а в 1924 году вернулся к шпионскому ремеслу [450] . Выполняя задания штаба 1-й эстонской дивизии, он свыше 10 раз переходил советскую границу [451] .

В октябре 1925 года органам ОГПУ стало известно, что в Ленинградском военном округе действует шпионская организация, возглавляемая Альфредом Теппором, Иваном Антоновым, Марком, Быковым и Мадиссоном. Во время очередного посещения СССР Теппор и его подручный Паульсон были задержаны на Лужском вокзале. При аресте эстонский шпион оказал вооружённое сопротивление, тяжело ранив опознавшего его чекиста. Несмотря на ранение, сотрудник ОГПУ всё же не растерялся и произвёл в Теппора два выстрела, также ранив его. Укрывшись на чердаке, шпион долго отстреливался, но, в конце концов, был вынужден сдаться. При нём были найдены два револьвера системы «Наган», несколько пачек патронов, а также написанные на эстонском языке разведзадания [452] .

Как выяснилось в ходе следствия, в отличие от своих недавно осуждённых предшественников, Теппор и его подельники в основном собирали информацию политического характера. Прежде всего их интересовали сведения об эстонских коммунистических организациях, о проживающих в Ленинграде эстонцах-коммунистах, о фамилиях ответственных работников ГПУ и комсостава пограничных частей.

24 апреля Альфред Теппор, Ю. Марк, Паульсон, Ю. Мадиссон и Пуйканен были осуждены к высшей мере наказания. Бывший подпоручик белой армии Иван Антонов, с учётом его чистосердечного раскаяния и помощи следствию, получил 10 лет. Ещё семь подсудимых были приговорены к разным срокам заключения, шесть человек оправданы [453] .

Меняю Устав на сапоги!

В Латвии шпионской работой против нашей страны руководил 3-й (разведывательный) отдел латвийского Главного штаба. Ему подчинялся разведывательный пункт в Зилупе, где было сосредоточено непосредственное руководство агентурой и резидентурами в СССР. Политическая полиция как аппарат министерства внутренних дел формально органам 3-го отдела не подчинялась, однако систематически производила подбор кадров разведчиков для внедрения их на территорию СССР.

Латыши тесно сотрудничали со своими коллегами из Польши. В Двинске имелся постоянный аппарат польской разведки, вёдший при полнейшем содействии латвийской разведки и политической полиции разведывательную работу против СССР с использованием связей местного населения и белоэмигрантов [454] .

Вот, например, печальная и поучительная история красноармейца Ивана Кузнецова. Вместе со своими товарищами, служившими на одной из застав Себежского пограничного отряда, он часто ходил в приграничную деревню Могили отдавать в стирку бельё. Там он познакомился с семейством Шарендо, промышлявшим проносом контрабанды. В результате задушевных бесед за рюмкой чая Кузнецов согласился пропускать Шарендо за кордон, а вскоре и сам занялся «бизнесом», посылая через границу с контрабандой местных подростков.

Дальнейшее оказалось вполне закономерным. На пограничника вышел латвийский разведчик Сергуненко. За хромовые сапоги, за 15–20 рублёвые подачки Кузнецов передал шпиону уставы Красной армии, «Памятку пограничника», затем – сведения о составе и вооружении заставы и, наконец, украденный у начальника секретный Устав Пограничной службы.

Дело красноармейца-предателя рассматривалось выездной сессией военного трибунала ЛВО в городе Себеже во второй половине января 1926 года. Вместе с ним суду были преданы 7 контрабандистов, в том числе четверо членов семейства Шарендо [455] . Трибунал признал Кузнецова виновным в шпионаже и приговорил к расстрелу с конфискацией имущества [456] .

В отличие от Кузнецова, бывший царский офицер Николай Долгалевич честно служил своим новым хозяевам. Вначале следователем в рижской внутренней политической полиции, специализируясь на добыче информации о забастовках и рабочих организациях. Затем, получил чин капитана латвийской армии. Занимая должность начальника поста пограничной охраны Люцинского уезда, по заданиям министерства внутренних дел Латвии Долгалевич собирал сведения о вооружении и расположении наших пограничных частей. Наряду с обычными шпионскими заданиями он выведывал фамилии лиц приграничного комсостава, имеющих в Латвии родственников. Разведывательная деятельность Долгалевича продолжалась с октября 1924-го по сентябрь 1925 года, после чего он был пойман с поличным на территории СССР [457] . 25 марта 1926 года военный трибунал ЛВО приговорил его к расстрелу [458] .