Чары колдуньи - Дворецкая Елизавета Алексеевна. Страница 45

Войско, приведенное Аскольдом после битвы и переговоров с деревлянами, стояло на лугу, поодаль от города, — достаточно близко, чтобы вовремя подойти в случае опасности. Но со вчерашнего дня в войске не утихали разговоры: не то князь сам передал княгиню деревлянам, не то они ее украли, да еще с помощью колдовства, короче, без Огнедевы Перун огневался на полян и удачи им более не будет. Многие уже собрались по домам, не желая погибать под началом неудачливого и неугодного богам князя.

Да и кто же знал, что опасность явится вот так — выдернет князя из постели, не даст умыться и даже сообразить, что она, давно ожидаемая, пришла? Возникнет, будто злой дух, прямо из воздуха, прямо посреди того пространства, которое привыкли считать безопасным? Где войско кривичей, где стяги Плескова и Полотеска, где дружина руси? Двадцать человек при купеческих товарах, наемный варяжский вождь — эка невидаль… Вот кто настоящие оборотни! Но, как им и полагается, они явились в совершенно неузнаваемом виде.

Замысел был не просто смелым, а безумным. И никто, кроме Одда сына Свейна, не мог рассчитывать в подобном деле на успех. Даже Вольга обомлел, когда услышал об этом. Но Одд сам все придумал, сам же брался и сделать, никого другого не подвергая неоправданному риску, и Вольга не стал возражать. Единственное, что ему не нравилось, так это то, что в случае успеха Одду предстояло первому войти в дом Аскольда и увидеть Дивляну. Он надеялся сделать это сам. Но занять его место Вольга не мог — слишком велика была вероятность, что его узнают в лицо. Сам он в Киеве не бывал, но все-таки сын и наследник плесковского князя — это не какой-нибудь пришлый русин.

Когда до Киева оставалось всего два-три дня, на их пути встал Любичевск. Он принадлежал одному из трех саварских племен, вместе составлявших обширную землю под названием Саварянь. Из всех словенских и полусловенских земель она была наиболее подвержена влиянию Козарского каганата, выплачивала ему дань и поддерживала тесные торговые связи. В больших и малых племенах, живших между Днепром и верховьями Семи, перемешалась кровь словен и многочисленных оседлых и кочевых племен несловенских языков — касогов, ясов, обезов, козар. Любичевск, стоявший на земле племени любичей, был самой дальней северо-западной точкой Саваряни. И его пройти так же мирно, как через владения кривичей, было уже невозможно.

Заранее было ясно, что любичевский князь Ехсар, сам родом из ясов, не пойдет на переговоры, как Всесвят полотеский или Станислав смолянский. Ехсар жил близко к Киеву, у него было много тесных связей с ним, он сам вел через него торговые дела. Он даже состоял в родстве с Аскольдом, правда весьма отдаленном, а значит, посчитает своим долгом преградить путь его врагам. Он не потерпит, чтобы связи эти были нарушены, а город разграблен. Он просто не позволит, чтобы в такой близости от Любичевска и Саваряни завелся еще какой-то новый, пришлый князь. Он никому не позволит распоряжаться буквально под стенами его города. Догадываясь об этом, Одд и Вольга настроились на битву. Ведь слухи об их приближении к Киеву распространились по Днепру, а значит, и Любичевск не могли миновать.

Самого города они от реки не увидели, но зато увидели войско на берегу. Здесь их ждала первая битва этого похода. Туча стрел полетела в сторону лодей, преграждая путь и вынуждая править к берегу. Ширина реки позволяла пройти мимо, но Одд не хотел уклоняться от встречи. Просто глупо было бы оставлять за спиной сурово настроенного и сильного союзника Аскольда. Поэтому он приказал править к берегу. Одни гребли, другие в это время прикрывали их щитами, но с берега больше не стреляли. Должно быть, князь Ехсар убедился, что его вызов принят, и спокойно ждал во главе своих полков.

Пока войско высаживалось, к нему приблизился всадник с зеленой веткой в руке и позвал вождей на переговоры. Одд и Вольга в окружении воевод и ближних дружин вышли навстречу Ехсару. Его легко было узнать по богатому посеребренному шлему козарской работы, кольчуге, кривому мечу в ножнах, отделанных позолоченными бляшками. Он оказался еще не старым, примерно тех же лет, что и Одд, светловолосым, надменного и решительного вида мужчиной с горбинкой на носу и большими голубыми глазами.

— Кто вы такие и куда идете с этим войском? — спросил он по-словенски, довольно правильно, но непривычно выговаривая слова.

Вольга назвал себя и товарища. Молодой князь был полон решимости и задора: до его Огнедевы оставалось несколько шагов, и он готов был броситься хоть на лес дремучий, хоть на гору каменную, хоть на реку огненную, лишь бы поскорее оказаться у цели.

— Зачем вы ведете это войско на моего союзника и брата, князя Аскольда киевского?

— Он взял в жены ту, что была предназначена мне! — ответил Вольга. — Для него увезли девушку, которая подарила мне это кольцо. — Он показал золотой перстень, с которым не расставался. — И я верну ее, даже если это будет стоить мне жизни!

По лицу Ехсара пробежала едва заметная тень, но острый взгляд Вольги уловил ее. Любичевский князь несколько раз видел Дивляну и понимал, что ради такой красивой женщины можно собрать войско. К тому же еще четыре года назад, когда Белотур вез ее в Киев и останавливался на несколько недель в Любичевске, у него, Ехсара, возникло подозрение, что эту деву его родич похитил. И еще тогда он, приходясь Белотуру двоюродным племянником по матери, клялся встать грудью на пути возможных преследователей. И вот они пришли — спустя более чем четыре года! А с тем пришел срок и ему выполнить свою клятву. Но в то же время и цель Вольги выглядела в его глазах так понятно и уважительно, что он никак не мог осуждать того, с кем ему предстояло сойтись в смертельной схватке.

— Твоя цель благородна, князь Вольгаст, — сказал он. — Но я друг и родич князю Аскольду, поэтому не позволю пройти мимо меня никому из его врагов. Мы сразимся, и пусть боги рассудят, кто из нас победит.

Сражение состоялось сперва на широком поле над Днепром, а потом у самых стен Любичевска, куда собралась местная знать и жители ближайшей округи со своим скотом, детьми и пожитками. Дружина кривичского племени и руси потеснила любичей, так что оставшимся в живых пришлось искать спасения в самом городе. Дружина Одда чуть не ворвалась туда на плечах бегущих, когда для тех открыли ворота вала. Любичевск стоял на высоком крутом холме, склоны которого были еще сильнее подрезаны человеческими руками, с валом на вершине и частоколом. Но у Одда имелся опыт взятия британских и франкских городов, укрепленных значительно лучше. Не давая своим людям отдохнуть, он отправил их в ближайший лес рубить жерди и вязать лестницы. Ворота и частокол снаружи обмазали смолой и подожгли; жители сверху поливали его водой, но лучники снаружи сбивали и отгоняли их, а потом бревна поджигались снова. Всю ночь слышался стук топоров, над частоколом поднимался вонючий дым, никому в городе не дававший дышать.

На рассвете Одд послал дружину на стены. Частокол был построен из толстых крепких бревен, но за ночь они обгорели, и некоторые удалось выломать. А дальше оставалось только расчистить проход, и вскоре русь ворвалась в Любичевск.

Небольшой по размерам город был битком набит людьми, в том числе женщинами и детьми со всей округи, а также скотиной. Зажатые между мазаными землянками, среди народа и скота, в дыму горящего частокола, остатки Ехсаровой дружины едва могли сопротивляться. И когда сам Ехсар пал, его жена приказала сдаться. Это была уже немолодая козарка, лет на десять старше мужа, но она происходила из очень знатного рода и пользовалась в городе уважением. Сопротивление было бессмысленно. Любичи сложили оружие. Одд немедленно собрал на площади перед княжьим двором всех уцелевших мужчин и с ними княгиню Пигеби.

— Любичи не враги мне, и я не стану убивать вас всех, — сказал он, — если вы дадите мне клятвы покорности и мира. Из вашего имущества я возьму четверть, а также возьму от каждой знатной семьи заложников. Всем мужчинам я предлагаю присоединиться ко мне, и тогда добыча похода возместит вам ваши потери.