Тропа Мертвых - Недозор Игорь Владимирович. Страница 32

Да, в конце концов, такая вроде мелочь – рост популяции чупакабр – сдерживается во многом экспортом котят. Ладно верейская Стая, с ней будто бы мир и почти дружба. А другие? Может оказаться так, что для этих умных, сильных зверюг, к тому же с их сверхспособностями, человек покажется не более чем плохо бегающей и довольно сытной добычей? Невеселая перспектива, особенно при неизбежном дефиците патронов. Да и прочие мутанты…

– Я к тому, что нам нужно найти выход из положения как в прямом, так и в переносном смысле. На эту тему имеет что сообщить мой зам… бывший зам, Голышев Борис Михайлович.

Немолодой уже кандидат наук встал с места и подошел к стене, где на кнопках был закреплен большой лист бумаги.

– Итак, коллеги, вот вкратце о ситуации, в которой мы оказались… При анализе ее мы оперировали теорией пространственно-временных аномалий Сахарова-Шульца. Просто потому, что другой теории нет.

Он взял маркер, и на доске сперва появился овал, а затем нечто вроде многоугольника, пересеченного диагоналями.

– Так вот, исходя из нее, пространственно-темпоральный карман представляет собой в плане пространственной стереометрии чечевицеобразную область пространства, локализованную границами искривленного континуума, а в плане топологическом нечто вроде тессеракта или, скорее, бутылки Кляйна. Остается непонятным, правда, и я не стесняюсь в этом признаться, почему над нами обычное, пусть и незнакомое, небо с солнцем и звездами, но это, по сути, не так важно… Согласно этой теории (а если бы она была неверна, то и кармана бы скорее всего не возникло), если человек идет прямо и прямо к границе кармана, то по мере приближения к ней, то есть в зоне тумана, он движется не по прямой, а по глиссаде, и выбирается из него с другой стороны.

Вновь несколько линий перечеркнули картинки.

– Скажу сразу, я не знаю, почему так получается. И никто этого не знает! – воскликнул он, заметив, что Стакан собирается переспросить. – Но важно опять же не это, а другое, то, что, согласно этой теории, стабильность кармана поддерживается энергетическими полями Зоны, а значит, не менее чем в четырех точках, по числу измерений, он имеет сопряжения с нашим миром.

– Это как перевести на нормальный язык? – буркнул Дубина, пережевывая тонкий ломтик ветчины.

– Это значит, что в Барьере есть как минимум четыре разрыва… У меня почти все. Добавлю только, что наша метеостанция, точнее, метеостанция ЦАЯ, ее тут воткнули по программе мониторинга Внешнего Кольца, изучила, как именно изменились воздушные потоки над Зоной. Вывод, в общем, однозначный и оптимистичный – наша Зона не является замкнутой системой, и воздушный баланс непрерывно пополняется.

– Теоретики, – пренебрежительно процедил Дубина.

– Не только теоретики, – покачал головой Борзенков. – Уважаемый… э-э-э… Стакан, ваша очередь высказываться…

– Я, знаете ли, не ученый, – крякнул Стакан и провел ладонью по лысой голове. – Я простой российский десантник. Но правоту товарищей Борзенкова и Голышева подтверждаю.

– И у вас есть доказательства? – изумилась Ложкина.

– Есть, и причем вполне натуральные и даже живые. Правда, пока предъявить не могу, не в том они состоянии. Но если очень охота, можем съездить ко мне.

И продолжил:

– Мы, как вы знаете, все больше по водной фауне и морским артефактам промышляем… Так вот, во время одного из рейдов мы выловили трех вольных бродяг, пытавшихся проскочить к нам через туман. Двух в совершенно измученном состоянии сняли с глиссера, дрейфовавшего из Новомосковского моря с пустыми баками. Крайняя степень истощения. Еще одного отловили в районе Пустых Холмов. Как он туда попал, неизвестно, говорить он не может, только кается и молится, но при нем найден пропуск Калужской спецкомендатуры, выписанный пять дней назад.

И он вытащил пластиковый файл, внутри которого переливался документ на голографированном бланке. Передавая из рук в руки, присутствующие внимательно его изучили. Все верно, пропуск на беспрепятственное перемещение в зоне особого режима. Подпись коменданта – полковник Мыцык Д.Д. И дата – пять, нет, уже шесть дней тому…

– Так извини, Стакан, где твоя территория, а где те Холмы? – между тем подозрительно осведомился Фреза.

– Так получилось, – пожал тот плечами.

– Ну ладно, пропустим, – согласился Фреза. – Осталось выход найти на протяжении каких-то трехсот кэмэ. Тем более что нигде не сказано, что эти ворота не перемещаются туда-сюда. Тухлое дело…

– А вот тут позвольте не согласиться. Дело не такое уж и тухлое.

Борзенков вытащил мобильник и нажал пару клавиш:

– Дракон, я думаю, тебе и твоей спутнице пора подняться к нам…

За день до того

У окна, вытянув длинные стройные ноги, сидела совершенно современного вида девушка. Синие брючки в обтяжку, футболка, шлепанцы на босу ногу.

На шее и чуть ниже ключицы была видна разноцветная вязь татуировки – то ли непонятные арабески, то ли знаки неведомого языка. Такой же браслет-тату опоясывал оба запястья и уходил вверх, под рукава, – растения, неведомые животные и руны.

Темно-рыжие волосы вполне гармонировали с зеленью глаз, а отсутствие помады и теней не портило лицо.

В общем, в какой-нибудь ночной клуб бывшей Москвы, да хоть и Лондона ее впустили бы без билета.

Она сидела и лениво листала глянцевые журналы, груда которых лежала на столике.

Присутствовавший тут же Зубр расположился в уголке и нет-нет, да на нее и посматривал. Точнее, присматривал. Именно так его попросили: не сторожить, не караулить, не, упаси Зона-матушка, конвоировать или там надзирать. Просто присмотреть, чтобы чужачка чего-нибудь не того не сделала.

Поднявшись со скамьи, она вышла на крыльцо и постояла, оперевшись на перила. Сталкер не последовал за ней.

Вокруг были люди, они спешили по своим делам. Но Наташа посмотрела не на них, а вверх, в небо. Небо чужого мира. Где не было Бледной и Красной – младших сестер Старой Луны, но была непонятная штука, висевшая на орбите, сейчас, при дневном свете, не видная.

Девушка невольно вспомнила прошлое своих двадцати с небольшим лет. Жизнь в рыбацкой общине с матерью и младшим братом. Отца, которого она почти не помнит, но про которого шептались, что он был не из их поселения и вообще неизвестно откуда. От которого осталось только ружье да еще смутный образ.

Страшные сказки, рассказываемые бабкой Кутышихой долгими зимними вечерами, как много лет назад Тьма пробудилась, и луна низвергла в небеса двух зловещих дочерей – Бледную и Красную. И род людской поглотил ужас. И с тех пор мир совсем не похож на то, чем он был до Шабаша. И люди, прежде многочисленные, как песок морской, по слову Пророков, стали малочисленны и разобщены. И пока одни пытаются существовать, другие в гордыне своей ищут способы покорить силы бесовские, кои понять не способны.

Затем годы обучения у наставников. Их рассказы об их мире до Шабаша.

Множество людей жили тогда в мире и в их стране России. Они были мудры, эти люди, они умели делать красивые крепкие вещи, строить огромные города, изобретали машины и умели много чего. А потом… Потом в мир пришла Порча, а за ней – ужасное бедствие, когда даже Солнце не всходило невесть сколько дней, и люди и животные превращались в неведомых отвратительных тварей. Мир стал совсем другим, и людей в нем уцелела лишь горстка. Но Порча не ушла, а осталась, как язвы на теле мира…

Потом годы тяжкого и не всегда благодарного труда – лечить, указывать безопасные места для жилья, сопровождать искателей в сгинувшие города прежних, торговые караваны и отчаянных голов в места Порчи – за тем, что здешние называют «артефакты».

И вот теперь последнее путешествие. Странный туман, давящее нечто в белесой мгле, нападение жрунов… И этот мир. Наверное, судьба привела ее сюда не напрасно…

За те три недели, что она жила тут, Наташа немного к нему привыкла и кое-что узнала об этом мире с его мириадами людей и огромными городами, воздушными кораблями и многими другими чудесами.