В бой идут одни пацаны - Тамоников Александр Александрович. Страница 29

– Черт, и такое может быть. Тогда я сам отпущу его на все четыре стороны.

– Так солдата объявят дезертиром и…

– Может, объявят, а может, и нет. Приказ на увольнение первых мобилизованных уже подписан, так о каком дезертирстве может идти речь?

Левченко проговорил:

– Но тогда Алешин вас вздрючит по самое не могу.

Маджитов улыбнулся:

– Пусть рискнет, я его остужу быстро. А если с должности снимут, то и хрен с ней. Мне все равно, чем командовать, батальоном, ротой или взводом. Могу и уволиться. Мне этот бардак уже вот где сидит. – Он провел ладонью по горлу. – Так что давайте бойца. Если что, я сам забрал его. Куда, зачем, вы не знаете.

Капитан Маджитов увез солдата. Позже выяснилось, что таджик не пожелал бежать, остался в строю. Алешина перебросили на другой участок, и ему стало не до строптивого бойца.

Вот только прожил тот таджик недолго. При зачистке зеленки у реки группа, в которую он входил, обнаружила схрон с оружием и боеприпасами. Взрывом солдата разорвало на куски. Но это все было потом.

А пока, проводив комбата и группу усиления, Марин и Левченко продолжили службу на блокпосту. К ним вышли еще несколько бойцов, выживших при неудачном штурме.

Марина и Левченко мучил один и тот же вопрос. Как получил тяжелое ранение Юра Поротников, что с ним в действительности стало? Ведь Юрий мог быть ранен и при обстреле высоты бронегруппой. Тогда получалось совсем плохо. Выходило, что Поротникова подстрелили свои же.

Сомнения развеял молодой таджик, входивший в группу спецназа. Он находился рядом с лейтенантом Поротниковым, когда тот получил ранение в живот. Это произошло до того, как огонь открыла бронегруппа.

Таджик рассказал и о Белорусе, Сергее Кучерове. Левченко и Марин знали этого веселого парня. Кучеров имел возможность выйти из боя, но узнал о тяжелом ранении однокурсника, пошел вытаскивать его и погиб. Ему, как и Юрию, не было еще двадцати двух лет.

Тяжело раненный Поротников понимал, что шансов на спасение нет. Превозмогая дикую боль, он вел огонь до последнего вздоха и уже мертвым держал палец на спусковом крючке «АК-74», пока не опустошил магазин.

Вечером офицеры помянули погибших товарищей. Маджитов как бы невзначай оставил в командном отсеке блиндажа фляжку со спиртом. Так закончилась «эпопея» с попыткой овладеть базой боевиков в кишлаке Даштишер. Появились первые убитые среди выпускников Самаркандского училища. К сожалению, не последние.

Утром следующего дня на пост подошел танк, посланный командиром батальона с задачей вытащить с дороги поврежденную, не взорвавшуюся БМП. Но солдаты не смогли подойти к боевой машине.

Моджахеды открыли по танку огонь из гранатометов. Только по счастливой случайности ни один выстрел не попал в цель. Танкисты обстреляли из орудия и пулемета близлежащие высоты, пустили пару осколочно-фугасных снарядов в кишлак и вынуждены были отойти.

БМП простояла на дороге около месяца. Только после переговоров с представителями Красного Креста боевики отдали трупы солдат. Они подорвали третью БМП, сняв с нее сохранившееся вооружение. После чего сгоревшие остовы когда-то грозных машин были сброшены в глубокие кюветы.

Подразделения продолжили нести службу на первом блокпосту без прикрытия высоты, что являлось грубейшим нарушением. Но выставить на высоту дозоры или секреты не представлялось возможным из-за нехватки солдат. Роты батальона несли потери, а с доукомплектованием подразделения командование не спешило. Да и не было у него людей на это.

Долго так продолжаться не могло. Первый блокпост являлся слишком заманчивой и вполне доступной целью для боевиков. Немного позже это подтвердилось.

Глава 7

Постепенно сказывались изношенность техники, отсутствие ремонтной базы, дефицит запасных частей. Все же большинство боевых машин прошло войну в Афганистане. Они еще могли вести боевые действия, но на пределе своих возможностей. Многие БМП заводились воздухом либо с буксира.

На одной из таких боевых машин пехоты Левченко вышел с базы на смену Сергея Логинова. Из-за нехватки людей Михаил сам вел БМП, а командир роты лейтенант Марин занимал место наводчика. Минометный расчет неделю назад был снят с первого блокпоста по той же причине – из-за острой нехватки рядовых бойцов.

На подъезде к посту БМП обстреляли из-за реки. Боевики вели огонь из стрелкового оружия и вреда машине нанести не могли.

Левченко вывел БМП на территорию поста и увидел Сергея Логинова. Тот, не обращая внимания на обстрел, свист пуль, во весь рост, сняв шлемофон, шел навстречу прибывшим товарищам.

Левченко бортом прикрыл друга, высунулся из люка и спросил:

– Серега, у тебя с головой все в порядке?

– А в чем дело? – как-то безразлично ответил лейтенант.

– Ты хоть пригнулся бы, что ли. Непонятно, как духи не сняли тебя.

Логинов взглянул на Левченко и сказал:

– Знаешь, Миша, задолбался я уже кланяться.

С брони машины спрыгнул лейтенант Марин и спросил:

– Жить надоело?

– Да хорош вам базарить одно и то же. Сказал же, задолбался я здесь кланяться, шарахаться от каждой пули.

Офицеры прошли в блиндаж у минного поля, служивший командно-наблюдательным пунктом, присели на скамью.

– Докладывай обстановку! – приказал Марин.

– Обстановка хреновая, Влад. Духи бьют по посту с высоты, из-за реки и со стороны дороги. Днем бойцы прыгали по территории, как сайгаки. Только кто-то высунется, сразу обстрел. Хорошо, близко не подходили, а то подожгли бы технику к чертовой матери.

Выслушав Логинова, Марин кивнул и сказал:

– Понятно. Все как всегда. На высоте много духов замечено?

– Не особо, но это днем. К темноте там соберется приличная стая. Какого хрена держать нас здесь? Давно пора бросить этот пост и усилить второй. Тут только потери, а толку никакого.

– Это, Серега, не нам решать, – сказал Марин.

– Комбат должен прекрасно понимать, что без контроля над высотой тут делать нечего. Чем дольше будем стоять здесь, тем быстрее духи отстрелят весь наш личный состав.

– Над Маджитовым тоже есть начальство.

– Которое ни хрена не знает о реальной обстановке.

– Серега, Карим каждый день докладывает в штаб и просит разрешения снять пост. Но ему приказывают не паниковать и держаться.

– Был бы смысл в обороне поста, последний рубеж или какой-нибудь важный объект в тылу, тогда понятно. Но сзади-то точно такой же блокпост, находящийся в гораздо более выгодных условиях.

Марин поднялся.

– Ты собирай бойцов да уходи на базу. Я пойду посмотрю, что там наверху.

– А что там наверху, Влад? Там стреляют.

Марин не ответил и вышел из блиндажа.

Логинов повернулся к Левченко:

– Вот такие дела, Миша. Я Владу не стал говорить о том, что прошедшей ночью наблюдатели зафиксировали перемещение банды рыл в двадцать на высоте. Шли грамотно, соблюдая дистанцию. Это не местные. Банда ушла за высоту и дальше никак не проявляла себя ни ночью, ни днем. Но приперлась-то она сюда не затем, чтобы просто посмотреть, как мы тут службу несем. Вполне возможно, духи сегодня проявят себя. Так что смотри за высотой.

– А может, это они обстреливали пост? – спросил Левченко.

– Нет, – ответил Логинов. – Обстрел велся и до появления банды.

– Ладно, разберемся. Все же у нас две БМП и танк. Да, кстати, ты мне нормальную машину оставить можешь взамен моей?

– А что с ней?

– Да заводится только с буксира. Если что, как мне быть?

Стабилизатор пушки работал только при включенном двигателе.

– Бери мою, если хочешь, но боекомплект израсходован наполовину.

– Все лучше, чем моя. Ты тогда загони ее на базу.

– Боекомплект на посту перегрузить не сможем.

– Понятно, что не сможем при обстреле. Но того, что есть, хватит. У второй БМП и танка с боеприпасами все в порядке. Да и вообще, в нашем деле главное что?

Логинов улыбнулся и ответил: