Потрошитель душ - Леонтьев Антон Валерьевич. Страница 44

Уж слишком часто он поминал имя начальства, и Прохор вдруг понял – да слепой сыщик элементарно втюрился в него, это самое начальство, то бишь в княжну Александру Дмитриевну Бобруйскую! И желает во что бы то ни стало впечатлить ее своим расследованием и добиться ее благосклонности. Но не за его же, Прохора, счет!

– Еду с вами! – упорствовал Прохор, но Орест Самсонович отрицательно качнул головой:

– Вы останетесь здесь, так как склонны к импульсивным поступкам и можете испортить мой план. Мы с Мэхпи уйдем, вы же останетесь и будете ждать нашего возвращения…

Прохор подумал, что, как только сыщик и его подручный удалятся, он тотчас покинет квартиру и…

Но тут в гостиную, виляя хвостом, вошел верный Зигфрид. Словно прочитав мысли Курицына, Орест Самсонович предупредил:

– Зигфрид очень мил, однако стоит вам попытаться покинуть квартиру, как он превратится в сущую бестию. Читали «Собаку Баскервилей»? Своего адского пса сэр Конан Дойль писал с дедушки Зигфрида! [13] А теперь, Мэхпи, нам предстоит перевоплотиться…

И не поймешь, то ли он в шутку все это сказал, то ли всерьез…

Полчаса спустя слепой сыщик и его оруженосец, переменив внешность до неузнаваемости, удалились. Едва дверь за ними захлопнулась, пес прошел в гостиную, в которой находился Прохор, и улегся на пол.

Выждав для верности почти час, Курицын, видя, что Зигфрид давно заснул, осторожно двинулся в прихожую. Но едва он оказался около пса, тот вдруг открыл глаза – и уставился на журналиста.

– В уборную, милейший, куда ж еще! – заверил Прохор и уныло поплелся именно туда, хотя так тянуло кинуться к двери, открыть ее, скатиться по лестнице и…

Но соревноваться с Зигфридом у него желания не было, тем более что он знал: пес выйдет из поединка победителем. Посему не оставалось ничего иного, как прикорнуть на диване, ожидая возвращения Бергамотова и Мэхпи.

Те вернулись около шести утра – и еще до того, как они поднялись в квартиру, верный Зигфрид уселся около двери, предчувствуя их появление.

Завидев Ореста Самсоновича и Мэхпи, Прохор нетерпеливо вскочил с дивана. После того как оба избавились от фальшивой внешности, Орест Самсонович опустился в кресло и сказал:

– Полковник Цицер не Джек-потрошитель – ни нынешний, ни тем более лондонский. Это факт номер один. Однако он замешан в кровавых преступлениях. Это факт номер два. Выяснили это вы, Курицын, за что вам честь и хвала. Ибо на совести полковника в десятки раз больше жертв, чем на совести обоих Джеков. Это факт номер три!

– Еще один маньяк? – в возбуждении вскричал Курицын. – Жутче и свирепее, чем Потрошитель?

– Жутче и свирепее, – подтвердил Бергамотов. – И опаснее. Его задержание несколько умиротворило Брюхатова, что теперь он не плюется огнем, когда слышит ваше, Курицын, имя. Это факт номер четыре. А факт номер пять заключается в том, что почтенный полковник, будучи заядлым игроком и посещая соответствующие заведения (видимо, туда он и удалился, преследуемый вами), оказался в долгах как в шелках. Причем играть он начал уже давно, быстро промотал состояние своей жены и даже залез в полковую казну. И чтобы скрыть все это, а также иметь возможность предаваться своей пагубной страсти, ему требовался постоянный источник финансирования!

– Он убивал людей! – сообразил Прохор. – Грабил купцов? Ах нет, своих пациентов, открыв врачебный кабинет под фальшивым именем!

Орест Самсонович закурил папиросу и продолжил:

– Убивал – детей. Нерожденных. Ибо, будучи врачом, он наткнулся на золотую жилу – аборты в высшем обществе. Там, где графиня N наставляет мужу рога с любовником, недалеко и до нежелательной беременности. Представьте, граф год в отъезде, возвращается – а супруга на четвертом месяце! Скандал, заточение в деревне, быть может, позорный развод и остракизм со стороны подруг графини, которые, как и она сама, нежатся в объятиях любовников. Дабы утаить опасные и с каждым днем все более заметные последствия адюльтера, графине N требуется врач, который сможет избавить ее от беременности. Причем не какая-то знахарка или костоправ, от процедур коих можно запросто отдать богу душу, а вызывающий доверие и, главное, держащий язык за зубами медик. Именно таким ангелом смерти вот уже более двадцати лет и является полковник Цицер!

Прохор моргнул и разочарованно спросил:

– И это все?

Орест Самсонович ударил кулаком по подлокотнику кресла и воскликнул:

– Что значит – «все»? Цицер абортировал не менее четырехсот дам, по большей части аристократок, а также купчих, супруг своих сослуживцев, а помимо этого гимназисток и даже монахинь! Этот человек намного хуже любого Джека-потрошителя! Но теперь он в руках нашего друга полковника Брюхатова и дает показания. Что ж, одну тайну мы раскрыли! Теперь понимаете, откуда у Цицера в тайной комнате медицинский саквояж с окровавленным скальпелем и тряпками? И почему он отлучался ночью? Спешил делать аборт очередной богатой клиентке! Но вы, кажется, недовольны?

Курицын, в самом деле, скорчил недовольную мину. В былые времена скандал с бравым полковником, абортировавшим половину дам столичного света, конечно, был бы сенсацией номер один, причем не только для «Бульварного экспресса». Но ведь это ни на шаг не продвинуло их к раскрытию тайны Джека-потрошителя!

– А ведь не исключено, что он и аборты делал, и Джеком является? – спросил с робкой надеждой Прохор. – Одно другого ведь не исключает! Может, он так душу отводил и, новомодно выряжаясь, stress снимал! Ибо он был единственным среди гостей графини, кто обладает солидными анатомическими познаниями!

– Верно мыслите! – одобрил Бергамотов. – Одно другого, конечно, не исключает, однако в ночь убийства баронессы полковник сделал очередной, на этот раз свой последний, аборт, причем был вызван аж в Царское Село, путь неблизкий, да и случай был непростой. Посему он вернулся обратно только утром, когда тело было давно обнаружено…

– В Царское Село был вызван? – ахнул Прохор. – Неужели кто-то из фрейлин понес? Или вы хотите сказать, что члены императорского дома тоже не брезговали его услугами?..

На это Орест Самсонович сухо заявил:

– Сие я сообщил вам при условии, что никому это известно не станет. В обмен на то, что полковник признает себя виновным и получит значительное смягчение наказания, подробности его деятельности и в особенности имена великосветских клиенток разглашаться не будут. Так что не все ли равно, кого он абортировал в Царском Селе?

– Но тогда около дома графини шнырял не он! – воскликнул Прохор. – Значит, настоящий Джек…

Зазвонил телефон, и Курицын в ужасе уставился на громыхающий черный аппарат. Орест Самсонович с кошачьей грацией подошел к нему, снял трубку и произнес:

– Бергамотов слушает!

По мере того как он выслушивал сообщение, лицо его, обычно непроницаемое, мрачнело.

– Адрес! – сказал он, а потом холодно поблагодарил и завершил разговор.

Прохор, который не сомневался, о чем шла речь, в ужасе спросил:

– Новая жертва Джека, ведь так? Пока вы вытрясали душу из этого короля абортов, маньяк нанес новый удар! Ведь так?

Зигфрид заскулил, а Мэхпи мрачно взглянул на Курицына.

– Да, так, – печально произнес Бергамотов. – Но я не обещал, что смогу остановить череду убийств так быстро…

– Если бы вы послушали меня! – в сердцах вскричал Прохор. – Надо было оцепить дом графа Нулина, а теперь его жена стала новой жертвой этого негодяя…

– Графиня Нулина в полном здравии! – ответил Орест Бергамотов. – Ибо, конечно же, я просил полковника Брюхатова поставить особняк ее мужа под негласное наблюдение. Вчера вечером к графине наведался ее ухажер, поручик Юркевич, и они… Впрочем, не важно, чем они занимались, во всяком случае, графиня жива и невредима и, думается, прошлой ночью получила массу удовольствия!

– Но кто же тогда убит? – разинул рот Прохор. – Ведь я сам видел, как Джек наблюдал за графским особняком…