Дурной глаз - Буало-Нарсежак Пьер Том. Страница 15

Они вместе наблюдали, как перед крыльцом остановилась машина, как хлопнули дверцы.

— Уходите! — закричала Раймонда.

— Вы ничего не скажете о ссоре. Никому. Иначе… я сообщу, что он ваш любовник. Вам это не понравится, не так ли?

— Не смейте!

— Начиная с сегодняшнего дня я запрещаю себе что-либо приказывать. До скорого.

Он вышел из комнаты и узнал внизу голос доктора Мюссеня. Это был теплый, звенящий, слегка неуверенный голос человека без задних мыслей, который не имел ничего общего с тонким, загадочным миром, который существует по ту сторону реальности.

— Вы предупредили мсье Вобера? — спросил Мюссень. — Когда он приедет, какой это будет для него удар!

Клементина шепотом произнесла длинную фразу, из которой невозможно было разобрать ни слова.

— Все же, — продолжал его голос, — это фатальное развитие событий довольно таки необычно!

Он внезапно изменил тон, словно Клементина посоветовала ему говорить не так громко, и Реми больше ничего не понял из того гудения, в котором сливались их слова. У Клементины все превращалось чуть ли не в государственную тайну. Реми сунул ноги в шлепанцы, накинул на плечи домашний халат и спустился вниз. Клементина исчезла. Мюссень присел на корточки у тела и, шумно дыша, внимательно его изучал. Он увидел на плитках пола тень Реми и поднял голову.

— Надо же!

Несмотря на присутствие трупа, он смеялся. Чувствовалось, что ему мало удовольствия доставляет общение с больными, осмотры мертвецов, и похоже, что даже свою профессию, медицину, он вряд ли любил.

— Вы ходите!… Я не верю собственным глазам.

Реми с удивлением обнаружил, что Мюссень меньше его ростом, и в первый раз заметил, какой он толстый, какой у него жирный подбородок, какие у него кругленькие, гладкие ручки.

— Это правда, что мне рассказали…

— Да, — холодно произнес Реми.

Как только они слышат о знахаре, они сразу же шарахаются в сторону. Что они знают о том, что находится за пределами видимого и осязаемого мира, о скрытой реальности вещей, о таинственном ее на нас воздействии… Почему так нужно, чтобы мир был полон всех этих Мюссеней и Воберов?!

— Вы позволите? — сказал Вобер.

И его пухлые руки начали ощупывать бедра и икры Реми.

— В принципе я ничего не имею против знахарей, — заметил он. — Я только требую, чтобы их деятельность контролировалась. В вашем случае, учитывая вашу наследственность…

— Мою наследственность? — переспросил Реми.

— Да, у вас очень нервная психика, чувствительная к малейшим потрясениям…

Внезапно Мюссень показался Реми очень несчастным, заваленным работой человеком.

— Я все болтаю, словно я приехал сюда ради вас. За всем этим забыл вашего бедного дядюшку. У него, без сомнения, отказало сердце.

— А я склонялся к мысли, что он умер от того, что упал, — бесстрастно произнес Реми.

Мюссень пожал плечами.

— Возможно!

Осторожно, чтобы не помять костюм, он опустился на колени и перевернул тело. Лицо у мертвого распухло и застыло в гримасе страдания; вокруг носа и рта расплылись пятна крови. Реми глубоко вдохнул и сжал кулаки. Нужно научиться все это презирать! Особенно не думать, что он мог умереть не сразу.

— А это что такое? — сказал Мюссень.

Он освободил лежащий под животом у мертвого какой-то блестящий предмет и поднял его к свету. Это был плоский серебрянный кубок.

— Он хотел пойти напиться, — предположил Реми.

— Значит, он неважно себя чувствовал. И на лестничной площадке его схватил приступ, он попытался опереться о перила… Именно так. Грудная жаба. В тот момент, когда он ожидал этого меньше всего…

Мюссень потянул на себя его правую руку, которая еще недавно была согнута под телом, и ему даже не удалось ее сдвинуть с места.

— Уже появились признаки окоченения… Почти нет крови… Смерть наступила несколько часов назад, и она произошла не в результате падения. Вскрытие, очевидно, даст дополнительную информацию. Но я надеюсь, что вас избавят от ненужных деталей… Вчера вечером ваш дядя не показался вам немного уставшим?

— Да нет, он был даже слегка возбужден.

— У него не было никаких неприятностей?

— Право же… нет. Не думаю.

Мюссень поднялся, почистил свои брюки.

— В последний раз, когда я его обследовал, у него было давление 25. Ага, это было в прошлом году, в конце летних отпусков. Я его предупредил, но, естественно, он меня не принял всерьез. В сущности, хорошая смерть. Человек умирает чисто, без того, чтобы быть для кого-то обузой…

Он вытащил трубку и сразу же снова затолкал ее в карман.

— Рано или поздно человек умирает, — со смущенным видом заключил он и, развинчивая колпачок авторучки, направился в столовую.

— Что касается меня, то я сразу же могу составить разрешение на захоронение, — произнес он, устраиваясь за столом, где Клементина уже поставила чашки и бутылку коньяка. Чем быстрее закончат с формальностями, тем будет лучше.

Пока Мюссень писал, Клементина принесла кофе и подозрительно посмотрела на Реми.

— Это все же странно… — начал Реми.

— Если бы он умер за рулем автомобиля или подписывая бумаги, это нашли бы не менее странным. Внезапная смерть всегда кажется невероятной.

Мюссень торжественно подписался и наполнил свою чашку кофе.

— Если я не увижу мсье Вобера, скажите ему, что я сделаю все необходимое, — пробормотал он, обращаясь к Клементине. — Вы меня понимаете?.. Не будет никакого шума. Я знаком с бригадиром Жуомом. Он будет молчать.

— Не вижу, зачем нужно скрывать, что мой дядя умер в результате приступа грудной жабы, — сказал Реми.

Мюссень побагровел и едва сдержался, чтобы не вспылить. Потом он пожал плечами и взял бутылку коньяка.

— Никто не думает скрывать то, что есть на самом деле. Но вы знаете людей, особенно в деревнях. Начнутся пересуды, измышления. Лучше таким образом избежать сплетен.

— В таком случае, мне интересно, какого рода пересуды тут могут возникнуть, — упорствовал Реми.

Несколькими торопливыми глотками Мюссень опорожнил свою чашку.

— Какие пересуды? Это не так уж трудно себе представить. Будут рассказывать о…

Быстрым движением он поднялся, сложил вдвое медицинское заключение и бросил его на край стола.

— Никто ничего не будет рассказывать, — сказал он, — потому что я за этим прослежу… Как зовут этого знахаря, который творит чудеса?

С трогательной неловкостью он попытался заговорить Реми зубы.

— Мильзандье, — проворчал Реми.

— Вы ему должны поставить свечку. Мсье Вобер, наверное, без ума от радости!

— Он не очень-то общителен, — с горечью сказал Реми.

Растерявшись, Мюссень схватил кусок сахара и начал его грызть.

— Вам известно, — через некоторое время продолжал он, — составил ли ваш дядя завещание?

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Из-за похорон. Они, без сомнения, будут тут. Вы не знаете, есть ли у вашего отца семейный склеп?…

— Внезапно Реми увидел перед собой кладбище Пер-Ляшеж, Шмен Серре и могилу в виде греческого храма.

— Почему вы смеетесь? — спросил Мюссень.

— Я?.. Я смеюсь? — произнес Реми. — Извините… Я думал о чем-то другом… Да нет, полагаю, он должен быть здесь.

— Может быть, я сказал что-то не так?

— О, нет. Просто ваш вопрос показался мне забавным.

— Забавным?

Мюссень с недоверием смотрел на Реми.

— Я имел ввиду… Ну, скажем, любопытным… Где, по-вашему, похоронена моя мать?

— Слушайте, я вас не совсем хорошо…

В этот момент Клементина резко открыла окно и, перегнувшись в комнату, произнесла:

— Приехали жандармы. Я их провожу прямо в вестибюль.

— Да, — закричал Мюссень. — Я ими сейчас займусь.

Он повернулся к Реми.

— На вашем месте, мой юный друг, до приезда мсье Вобера я бы пошел отдохнуть. Бригадир установит обстоятельства смерти, потом мы перенесем тело наверх. Не стоит вас беспокоить. Ни вас, ни кого бы то ни было. Я достаточно хорошо знаю дом.