Недоразумение (Трагедия ошибок) - Буало-Нарсежак Пьер Том. Страница 9

— Франк! Он долго не возвращался, этот тип.

— Франк!… В чем же дело? Что это значит? Он был явно смущен, старался говорить уклончиво.

— Вы поторопились, — прошептал он. — Слишком поторопились. Не знаю, согласится ли она теперь вам аккомпанировать. Она очень заурядная музыкантша. Вы таким образом унизили ее!

— Я… Я… Вы смеетесь надо мной!

На этот раз я не сдержался. Я отшвырнул ногой стул. Он с грохотом упал. Я прошел через столовую и взбежал по лестнице. Ни одной минуты не останусь я больше здесь. Деньги… Деньги… Не такое уж они имели для меня значение, эти деньги. Я предпочитал быть бедным малым, к которому время от времени обращаются с ласковым словом, а не лакеем, которого наняли на время. Лили не была светской дамой, но у нее по крайней мере было врожденное уважение к таланту. Я стащил с верхней полки платяного шкафа чемодан. Оттуда посыпался на пол целый дождь счетов: счета из ресторанов, гостиниц. Счета из Рио-де-Жанейро, Мехико, Флоренции, Лозанны… Все причуды несчастного де Баера! Скорее, все их раздоры! Каждый счет, должно быть, свидетельствовал об очередной ссоре, об очередной вспышке гнева, которую ему пришлось сдержать, об обманутом желании счастья. Как я жалел нас обоих, запихивая кое-как белье в чемодан. Я так был поглощен своей обидой, что не услышал, как отворилась дверь.

— Немного спокойствия, — сказал Франк.

Это был тот Франк, которого я видел в Париже, холодный, властный, подавлявший меня своим нечеловеческим взглядом.

— Присядьте, — приказал он.

Я сел. Он вывалил содержимое чемодана на кровать и аккуратно поставил его на прежнее место в шкафу. Потом остановился прямо передо мной.

— Мой милый Кристен, — сказал он, — выслушайте меня внимательно. Вы, понятно, свободны. Я не стану удерживать вас силой. Но не забывайте о взятых вами обязательствах. Вы поехали со мной по доброй воле, зная, о чем идет речь. Ведь вы не ожидали, что Жильберта бросится вам на шею? Так в чем же дело?.. Конфликт между де Баером и его женой вас не касается. Запомните это раз и навсегда. Он зажег сигару и вдруг заговорил более мягким тоном:

— Разве я обманул вас? Как видите, вся эта история, показавшаяся вам невероятной, вы сами мне об этом не раз говорили, сущая правда. Поведение Жильберты служит тому доказательством, как мне кажется. Есть, однако, нечто, что я не учел, вы слишком хороший актер… Нет, это не упрек вам. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что вам надо быть осторожнее с Жильбертой… Сейчас, я готов поклясться, у нее зародились сомнения.

— Сомнения?

— Ну да. Она, вероятно, задается вопросом, действительно ли вы больны амнезией, не хитрая ли это уловка с вашей стороны, чтобы причинить ей новые страдания… Вся эта история со скрипкой, признаюсь, этого я не учел… Де Баер был бы в восторге, если бы смог ее подобным образом мистифицировать!

— Вы перебарщиваете!

— А вы, позвольте вам сказать, совершенно не разбираетесь в женщинах.

В этом отношении он, пожалуй, был не так уж не прав. Я замолчал. У меня не было никакого желания спорить.

— Вы думаете только о себе, — продолжал он. — Подумайте и о ней. Поставьте себя на ее место. А также немного и на мое. Если она заподозрит, что вы разыгрываете перед ней комедию, то решит, что я ваш сообщник, и вполне способна предложить вам сделать выбор — один из нас, или я, или она, должен покинуть дом. И тогда все пропало…

— Так что же вы мне предлагаете?

— Я думаю, теперь главное — не торопить события. Я хотел как можно скорее сделать из вас де Баера. Но это, видимо, неправильно. Не будем спешить.

— То есть?

— Ну, положим, недели три, месяц… Вы постепенно преобразитесь… Она убедится, что вы действительно забыли прошлое. И это главное. Мне совсем не нравился его вкрадчивый тон.

— Вы не сказали мне в Париже, что у Жильберты есть брат. Теперь вы хотите, чтобы я продлил здесь свое пребывание. Завтра у вас появятся новые требования. Никогда не знаешь, чего от вас ждать.

— Я действую в ваших же интересах, — возразил он. — Гуляйте. Читайте. Играйте сколько угодно на скрипке. Для большей правдоподобности вы должны много играть. Это лучший способ заставить Жильберту поверить, что вы еще не совсем в нормальном состоянии. Де Баер был человек непостоянный, неусидчивый, он не был способен упорно трудиться. Но играйте этюды, вещи, которые не очень приятны для слуха, вы понимаете, что я хочу сказать?

— Вы могли бы достать мне такие ноты?

— Это нетрудно.

Мне пришла в голову новая мысль. Раз уж я вынужден был находиться в таком заточении, почему бы мне не попытаться серьезно поработать. За месяц я, естественно, не верну себе прежнее дуате. Но, возможно, я снова привыкну регулярно заниматься. Бросив пить, я хоть частично восстановлю свою былую виртуозность. Я не совсем еще конченый человек. К черту Жильберту! Я вспомнил о чудесной скрипке, и от обиды не осталось и следа.

— Дайте мне листок бумаги.

Франк указал на секретер; там лежал блокнот, и я быстро написал несколько названий. Мне уже не терпелось столкнуться с настоящими трудностями, определить, много ли я позабыл. Может быть, я не так опустился, как думал. Я протянул листок Франку.

— Это мне нужно немедленно.

— К чему такая спешка, — сказал Франк. — Все-таки это не рецепт на лекарство!

Слово это поразило меня. В сущности, это было лекарство. Лекарство, благодаря которому я должен был выздороветь. Успех! Успех! Ничто в жизни не имело для меня такого значения. Я медленно умирал, потому что так и не сумел добиться успеха; теперь успех был у меня в руках, а я об этом и не догадывался…

— Странный вы человек, — заметил Франк. — Де Баер был чем-то на вас похож. Он мгновенно переходил из одной крайности в другую.

— Ладно. Вы мне об этом расскажете как-нибудь в другой раз. А теперь идите!

Я вытолкнул его из комнаты. Он обернулся и напомнил мне, что. ужин в восемь часов и что к ужину надо будет переодеться. Мой смокинг висит в шкафу.

— Идите же!

Я без сил опустился в кресло. Я вдруг почувствовал бесконечную усталость. Испугался самого себя. Я сам себя припер к стенке. Что станет со мной, если я обнаружу, что больше ни на что не гожусь? Ничего не поделаешь, тем хуже для меня! Мне надоело пережевывать без конца эти грустные мысли. Я взял со стола пенковый мундштук. Он был почти новым и хранил еще запах дорогого турецкого табака. В шкатулке лежали турецкие сигареты. Я закурил и понемногу успокоился. В доме стояла глубокая тишина, как в колодце. А не расхаживал ли бесшумно по комнатам в это время Мартен? Не заглянул ли он к сестре, чтобы поговорить с ней о незваном госте? Не шепнул ли он ей на ухо, что это, вероятнее всего, самозванец? Я лениво перебирал в уме эти вопросы, но они уже не тревожили меня. Я теперь строил планы на будущее… Планы еще весьма туманные, но от них у меня становилось теплее на сердце… Нужно ли мне взять другое имя?.. Снять зал?.. Найти импресарио? А что скажет Жильберта, если я стану знаменитым, если моя фотография появится в иллюстрированных журналах?.. Поймет ли она тогда, что ее обманули? Но к. тому времени сна, должно быть, получит наследство. Вероятнее всего, промолчит… И снова у меня возникло неуловимое, смутное ощущение, что здесь существует какая-то неясность, что от меня скрывают какую-то тайну. Что было у Поля де Баера в прошлом такого, чего мне не следовало знать? Уж не был ли Поль де Баер вором? А почему бы и нет? Было очень удобно навязать мне роль человека, потерявшего память! Франк избегал всяких доверительных разговоров, которые могли бы вызвать неловкость… Ну и пусть! Де Баер мог быть вором, преступником, кем угодно! Меня это не трогало! Пусть они держат при себе свои секреты, лишь бы оставили мне эту несравненную скрипку. У меня смежились веки, и я очнулся после нескольких часов глубокого сна. На вилле по-прежнему было тихо. Казалось, в доме нет ни души. Я принялся изучать спальню и ванную комнату. Де Баер, видимо, увлекался архитектурой, потому что на секретере у него лежала целая стопка специальных трудов, в частности о соборах. Я надеялся найти его фотографии, какие-то личные бумаги, но ящики были пусты! У меня возникло подозрение, что Франк внимательно все здесь просмотрел. Он не оставил ничего такого, что могло бы мне помочь лучше узнать жизнь, вкусы и взгляды его хозяина. Это было весьма любопытно! Костюмы его не слишком много добавили к тому, что я уже знал. Де Баер любил комфорт, дорогие, но не броские ткани. В общем, де Баер оставался тенью, которой я уступил на время свою плоть и кровь.