Ментовский крюк - Макеев Алексей Викторович. Страница 11

– Многие – это не свидетели, – возразил Станислав.

– Будут свидетели, – заверил Балашов.

Крячко перебил его:

– Но почему они оба хотели отомстить именно Фердыщенкову, а, скажем, не директору комбината Зайцыну? Или Фердыщенков был владельцем «Агронавта»?

Балашов покачал головой:

– Ни то, ни другое. Кстати, мы в свое время пытались навести справки насчет владельца «Агронавта», но ничего не получилось. Только кличку узнали – Мозг. Коммерческие тайны у нас хранятся надежнее, чем государственные. Так что владельцем может быть кто угодно – Фердыщенков, директор Зайцын, губернатор Комиссаров, Ксения, Кудряш. Но, скорее всего, владелец находится где-то в Москве. А Фердыщенков был организатором и исполнителем. Все в городе считают, что именно он и создал комбинат.

Фердыщенков назначил директором Пахомова, а Зайцын при нем был начальником службы безопасности. А когда Пахомов умер, Зайцын стал директором.

– Этот Пахомов сам умер или его убили? – уточнил Станислав.

Балашов состроил унылую гимасу.

– Как тебе сказать? Дело закрыли, смерть признали несчастным случаем. Чистил ружье и… В общем, подозревали самоубийство и не стали поднимать шум. Тухлое дело…

– А теперь, значит, и Фердыщенков, – добавил Крячко. – Но тут уже на несчастный случай не спишешь. Да и на самоубийство тоже. Слушай, а этот ваш Пахомов перед смертью ни с кем не ссорился?

Балашов задумался, вспоминая.

– Да вроде нет, он мужик умный был. Разве что с мэром, с Ковалевым. Но тот со всеми ругается, натура такая. К тому же комбинат у нас градообразующий, город только на его деньги и существует. Коммуналка и все такое – черная дыра. Мэру ведь сколько ни дай – все мало, а директору кажется, что он отстегивает слишком много. Обычная история. Нечего старье ворошить.

Крячко не стал настаивать и перешел к насущным проблемам:

– Значит, Фердыщенкова убили два алкаша на почве неприязненных отношений? А другие версии имеются?

Балашов невесело усмехнулся:

– А как же? Не каждый день президентского друга убивают. Сейчас под это дело каждый урод свой интерес норовит пропихнуть.

– Под уродом ты подразумеваешь губернатора Комиссарова? – догадался Крячко.

– И его тоже. Не он один. Комиссаров ищет заказ политических противников. «Ассоциации» нужно доказать сговор убийц и «Союза импортеров». Те же яйца, только вид сбоку. С другого боку, с коммерческого. Короче, всем нужно, чтобы убийство было заказным, и заказчиком был человек, связанный с «Союзом импортеров». Мы и такого нашли. Это журналист-эколог Гербер. И всех этих козырей из колоды мы завтра сдадим нашему руководству. Пускай сами разбираются. Губернатор просто жопу рвет, чтобы этого добиться. Думаю, тот столичный хмырь из «Ассоциации», с которым ты в самолете квасил, именно за этим и прибыл.

Крячко и не предполагал, что их с Гуровым конспирация настолько удалась. Но раскрываться не стал. Вместо этого он обиженно поджал губы куриной гузкой.

– Уже доложили? Компрой запасаетесь?

– А как же? – рассмеялся Балашов. – Ты приехал на нас дерьмо собирать, а мы – алаверды – на тебя. Исключительно в порядке самозащиты.

Крячко снисходительно махнул рукой:

– А, валяйте! Собирайте, если больше делать нечего.

Но Балашов только головой затряс:

– Нет, теперь я вижу, что это не нужно. Заранее ведь не знаешь, кого проверяющим пришлют. Ждешь козла какого-нибудь, чинушу. Я рад, что ошибся.

Крячко недоверчиво прищурился:

– Уверен, что ошибся?

– На все полтораста.

– Тогда это дело надо обмыть.

Балашов поднялся, а за ним и остальные.

– Сейчас и займемся.

Крячко несколько смутился. В шикарных ресторанах, куда он изредка попадал по делам службы, ему было неловко и неуютно. А сауны с девками и вовсе вызывали у него смешанное чувство тошноты и насмешки. Откровенно говоря, он предпочел бы сейчас заурядную товарищескую пьянку в гостиничном номере. И, если бы с ними отправилась следователь Загорская… Не для разврата, ясное дело, а просто так. Посидели бы, потрепались за жизнь.

Балашов тоже выглядел немного смущенным.

– Слушай, Станислав, ты извини, – проговорил он, наконец. – У нас сейчас сплошные проверки. Кругом глаза, так и пасут, чем мы занимаемся. Поэтому с кабаком проблема. С сауной тоже. Даже здесь, в кабинете, остаканиться – и то опасно. Тут же заложат. Может, поедем к тебе в гостиницу? Посидим в номере. Ребята мигом стол организуют. Витя, на тебе выпивка, Митя, сообразишь закуску. Светка, ты в гостиничном общепите конфискуешь стаканы, тарелки и вилки.

– А ножи? – переспросила следователь Загорская.

– Зачем нам ножи? Мы же не хулиганы и не комсомольцы, – отозвался Витя.

– Зачем нам ножи, когда у нас пистолеты имеются, – гордо добавил Митя.

Балашов с сомнением взглянул на Крячко. Мужик-то он, видно, неплохой, а вдруг с гонором? Не сочтет ли он предложение начальника милиции проявлением неуважения? Но Крячко легко согласился:

– Никаких проблем. Как говорит один мой друг – что выросло, то выросло. Едем в гостиницу. В нумера, так в нумера.

Балашов испытал несказанное облегчение.

– Тогда сбор через час в «Доме колхозника», – приказал он подчиненным.

– Где-где? – не понял Крячко.

Балашов уверенно похлопал гостя по плечу.

– Да ты не пугайся. Это мы так промеж себя гостиницу «Интурист» называем. А вообще это роскошный отель, пять звезд.

«Роскошный отель в такой дыре?» – подумал Крячко, но вслух сказал только:

– Точно пять звезд? А не смеешься?

Балашов развел руками.

– Зачем же мне врать? Сейчас приедем – сам увидишь. Все пять звезд на вывеске. Они пять лет подряд переходящее знамя и «звездочку» получали, как победители в соцсоревновании предприятий службы быта. Пыжов, заводи!

На этом производственное совещание закончилось.

В это время в другом конце города, в Доме Советов, закончилось собрание городского актива. Члены президиума прошли в «Греческий зал» и расположились за большим столом. Во главе, на председательском месте, уселся губернатор Комиссаров, по правую руку от него – прокурор Редько. Слева от губернатора небрежно развалился Кудряш. Время от времени он и прокурор обменивались через стол взглядами, полными ненависти и презрения. Противоположную часть стола занимали сотрудники «Агронавта». Главным здесь был директор агрокомбината Зайцын. С ним соседствовали Ксения Мартыновна, которую все называли на заграничный манер – Ксенией Мартиновной, и гость из Москвы – Гуров-Дуров.

Всего за столом собралось человек пятнадцать. Гуров знал далеко не всех из них, поэтому смотрел и слушал особенно внимательно. Он искренне надеялся, что здесь есть тот, кто причастен к убийству Фердыщенкова.

Губернатор Комиссаров и тут первым взял слово. Вернее, дал его себе сам. В отличие от большого собрания говорил он более конкретно. Фундаментальные проблемы «нанизма и патриотизма» уступили место насущным заботам.

– Вы, конечно, понимаете, что убийство президентского друга нам просто так с рук не сойдет! – с ходу рубанул он.

Гуров напрягся. Неужели губернатор решил сделать чистосердечное признание?

– Не знаю, что тут расследовать, – продолжал Комиссаров, с укором взглянув на прокурора. – Лично мне все ясно. Это провокация, и ее цель – смена руководства в области. Кто убийца? Тот, кому выгодно. Кто спит и видит себя на моем месте.

Похоже, товарищ Комиссаров всерьез вообразил себя Шерлоком Холмсом или Эркюлем Пуаро: собирался рассказать присутствующим «как все было на самом деле» и указать на преступника. Именно это он и сделал.

– Я говорю о вас, господин Ковалев! – губернатор закончил обличительную речь соответствующим жестом.

Мэр Ковалев, хотя и проигнорировал общее собрание, но теперь счел нужным появиться. За общий стол он садиться не стал, устроился в углу комнаты и сосредоточенно мастерил птичек из бумажных салфеток.

Увидев направленный на него перст губернатора, он на секунду оторвался от своего увлекательного занятия.