Ментовский крюк - Макеев Алексей Викторович. Страница 7

По коридору забухали тяжелые башмаки. Там формировалась и строилась группа захвата. В дверь кабинета Балашова, запыхавшись, влетели двое молодых прыщавых сотрудников, Митин и Викторов. Звали их соответственно Митей и Витей. Оба были похожи как братья, только Витя был в очках, а Митя с усиками.

Имелось у них и другое прозвище – «студенты», хотя с осени оба получили по две лейтенантские звездочки и числились в штате полноценными оперуполномоченными уголовного розыска.

– Все в сборе! – доложили «студенты». – Едем брать?

– Тьфу, мать вашу! – выругался полковник. – Сколько же вас собралось на одного журналиста?

– Так ведь он под видом сторожа прячется, вдруг у него ружье? К тому же он не один. Там еще школьный учитель, – напомнил Пыжов. – Возможно, они – сообщники.

– А школьной уборщицы у них в сообщниках нет? А то, пожалуй, бронетехнику вызывать придется. Справитесь?

Пыжов блудливо поводил глазами по полу.

– Видите ли, Пал Федорыч, тут расчет простой. Дело это не рядовое, громкое. Конечно, можно его и по-тихому вести. Но наверху нас, – он ткнул пальцем в потолок, – не поймут. Спросят – почему это вы такой ерундой так долго занимались? А если брать преступника с шумом и пылью, то никаких проблем. Все в курсе – мы работаем.

Полковник Балашов выругался, но определенный резон в словах подчиненного все же отметил и вынужден был с ним согласиться.

– Ладно, забирай под ружье всех дармоедов. Хорошо, если этот твой учитель пение преподает или арифметику. А если начальную военную подготовку или, скажем, физкультуру? С таким вы без спецназа никак не справитесь.

Довольный капитан скрылся за дверью. Следователь Загорская посмотрела на полковника с удивлением. Но тот отвернулся, снова ухватился за спасительную бутылку, налил себе очередную порцию и махнул залпом. Закусывать не стал.

На захват особо опасного преступника полковник Балашов, понятное дело, сам не поехал. Он назначил старшим капитана Пыжова, а для контроля отправил с ним своего водителя-адъютанта прапорщика Дынина. Отдел уголовного розыска был представлен «студентами» – Витей и Митей.

Небольшая колонна машин – милицейский «уазик», автобус с ОМОНом и новенький «Мерседес» капитана Пыжова – остановилась на небольшой площади между школой, платным туалетом и складом стеклотары. Бойцы выгрузились из автобуса и бегом распределились вокруг объекта.

Капитан Пыжов подтянулся последним – он оставил свою машину в укромном проулке, возле склада стеклотары. Если вдруг до стрельбы дойдет, чтобы случайно не поцарапали. Он окинул взглядом растянувшуюся цепочку автоматчиков и выругался:

– Вы, мать вашу, чем тут занимаетесь?

– Дык, школу оцепили… – несколько растерянно пояснил крайний из бойцов.

– Что вы оцепили? Вон школа! – Капитан ткнул пальцем в сторону темного кособокого строения по соседству. – А это – сортир платный! Дыня, бестолочь, ты же должен помнить, ты ведь тоже здесь учился. Причем два года в третьем классе.

Дынин озадаченно почесал затылок.

– Во, блин! Так это когда было? Я подумал, что это новую школу построили.

И в самом деле, здание платного туалета светилось богатством и огнями рекламы. В отличие от него покосившаяся старая развалюха-школа тонула во мраке. Она и размерами значительно уступала своему монументальному соседу.

Капитан Пыжов быстро перестроил вверенные ему силы в соответствии с новой диспозицией.

– Только бы он не ушел, пока вы тут топтались, – забеспокоился он. – Начинаем.

Дынин вцепился другу в плечо.

– Дай мне порулить!

Пыжов немного подумал и снисходительно махнул рукой.

– Валяй!

Прапорщик Дынин с важностью выступил вперед и заорал в темноту:

– Эй, сторож, мы знаем, где ты прячешься! Выходи, козел! Хуже будет!

Со стороны школы ответом ему было лишь гробовое молчание. Зато откуда-то сзади, со стороны забора, за которым размещался склад стеклотары, послышался густой мужественный бас. Таким разговаривают ковбои в американских вестернах.

Первые слова были совершенно неприличными. Так даже ковбои не ругаются. Говорят, подобными выражениями владели только царь Петр Первый, граф Алексей Толстой и поэт Сергей Есенин. За непечатной тирадой из мрака последовал законный вопрос:

– А сам-то ты кто такой? Колись, сука, а то стрельну!

– Я тебе, козел, сейчас так стрельну! – пообещал Дынин и начал разворачиваться. Делал он это медленно и величественно.

– А это тебе за козла! – сообщил неизвестный и выстрелил. Подло, в спину.

Спина прапорщика Дынина была надежно укрыта бронежилетом. Но ниже – бушлат и галифе не в счет – он был беззащитен как младенец. Пущенный врагом заряд достиг его трепещущей плоти. Дынин рухнул как подкошенный. В ту же секунду на незадачливого стрелка обрушился шквал автоматного огня. До милиционеров донесся дробный топот. Враг отступал, укрытый бетонным забором. Бегство сопровождалось грохотом бьющейся стеклотары.

– Отставить стрельбу!

Пыжов склонился над павшим другом. Тот лежал на животе, задом кверху, в пожелтевшем от собачьей и человечьей мочи сугробе.

– Сильно тебя зацепило?

– Да… Кажется, позвоночник задело… Жжет, – еле слышно прошептал подстреленный прапорщик.

Капитан осторожно приподнял подол прапорщикова бушлата. Его внимание привлекли застрявшие в ткани блестящие мелкие осколки. Скорее даже кристаллы.

Пыжов рассмотрел один из осколков на свет, покрутил, понюхал, потом, не будучи брезгливым, осторожно попробовал на язык.

– Ну, что там? – стонал Дынин. – Чем он меня – картечью или жаканом?

– Сольцой тебе гузно намяли!

– В смысле?

– В прямом. Это же был сторож со склада стеклотары. Он тебе заряд соли в очко засадил. Наверное, с перепоя пальнул. Обидел ты его сильно.

Пыжов обернулся к «студентам»:

– Эй, орлы, проверьте место, откуда он стрелял.

Оба, пригнувшись, перебежками достигли складского забора и по сложенным ящикам перебрались через него. Они вернулись через несколько минут.

– Стрелок ушел. Оставил гильзу от гладкоствольного охотничьего ружья, – доложил Витя.

– И кальсоны обосранные, – добавил Митя. – Похоже, сбросил, когда убегал. Испугался, когда наши по нему из автоматов шарахнули.

Дынин, услышав, что ранен не свинцом, а солью, немного оживился и даже напустился на разведчиков:

– Где улика? Почему не принесли?

– Какая улика? – удивились «студенты». – Кальсоны с дерьмом?

– Гильзу почему не принесли?

Но тут вмешался капитан Пыжов:

– Ну, ты даешь! Ты что, собрался гильзу к делу подшить? Тогда и задницу свою подшей. Вместе с солью. Посмешищем хочешь стать? Наплюй и забудь, мент с раной! Давай, Дыня, соберись! Подумаешь, жопу посолили!

Дынин, кряхтя, поднялся. Бойцы тем временем снова взяли школу в кольцо. «Студенты» бестолково толкались тут же и всем мешали. Витя зачем-то таскал с собой снайперскую винтовку, Митя держал мегафон, с которым определенно не знал, что делать.

– Дай сюда! – Прапорщик преодолел боль, со сдержанным стоном протянул руку и твердо сжал рукоять мегафона.

– Как этого урода журналиста зовут? – спросил он.

– Игорем, кажется. Игорь Гербер, – отозвался Митя.

Дынин продул микрофон. Убедился, что прибор работает.

– Игорь Гербер! Игорь Гербер, сдавайся!

– Ты себя Черномырдиным вообразил, а его Шамилем Басаевым? – осклабился Пыжов. – Пришли-ка мне матюгальник.

И загремел на всю площадь:

– Гражданин Гербер, вы окружены. Сопротивление бесполезно. Выходите и сдавайтесь, иначе откроем огонь! Считаю до трех! Р?р?раз!

Дверь школы распахнулась. На крыльцо осторожно выбрался лысый тип средних лет. Он размахивал белым полотенцем. Это был школьный учитель. Судя по комплекции, преподавал он явно не физкультуру.

– Не стреляйте, не надо! Я же только что окна вставил! – закричал лысый. – Сейчас он выйдет!

И в самом деле, вслед за ним на крыльце появился длинноволосый парень в темной куртке. Он тоже поднял руки и медленно стал спускаться по рассохшимся деревянным ступенькам школы.