Ступени грядущего - Казанцев Александр Петрович. Страница 16

Впрочем, не будем заглядывать в «неподтвержденное».

Недавно мне привелось беседовать с крупнейшим американским физиком Лео Сциллардом, тем самым, который вместе с Эйнштейном обратил внимание президента Рузвельта на возможность создания атомной бомбы (боясь, что она может быть создана у Гитлера) и который опять же вместе с Эйнштейном написал так и не прочтенное покойным Рузвельтом новое письмо, настаивающее на отказе от применения атомной бомбы, которой не оказалось у противников.

Я спросил Лео Сцилларда, что он думает о перспективах познания гравитационного поля. Он сразу понял меня.

— Хотите подняться вверх? — сказал он, делая выразительный жест рукой, и отрицательно покачал головой.-Не выйдет.

— Не выйдет?…

Впрочем, мы так мало знаем о тяготении, едва ли больше того, что знал Ньютон, наблюдая за падением яблока, хотя с того времени мы открыли электромагнитное поле и научились им управлять, создав новые науки, новые виды техники. А гравитация…

Она притягивала нас к Земле, от которой волей вооруженных знанием людей оторвался человек, Герой Знания!…

А если летит над нами в космической высоте Герой Знания, кто помешает нам помечтать о таком скачке знания, когда человек познает все тайны гравитации, которую уже научился побеждать?

Конечно, можно отрицательно качать головой. Так же отрицательно качал головой открывший первые ядерные превращения маститый Резерфорд, говоря о том, что ядерная энергия никогда (!) не будет использована человеком. То же самое повторил потом прославленный Нидьс Бор и, наконец, сам великий Эйнштейн.

У великих людей — великие ошибки.

Победит ли человек гравитацию иным способом, чем сегодня,- это вопрос грядущего. Но уже ныне наши корабли способны вырваться из поля гравитации Земли, лететь к Луне, Венере, Марсу, нести туда человека вслед за автоматическими межпланетными разведчиками, которых мы шлем вперед.

Корабль-спутник «Восток» прошел над Южной Америкой… Латиноамериканец потом спросил Гагарина, как понравилась ему Южная Америка из космоса. Юрий со светлой улыбкой ответил:

— Очень красива!

Корабль «Восток» за несколько минут пересек Атлантический океан, оказался над Африкой.

— ПРОДОЛЖАЮ ПОЛЕТ. ВСЕ ИДЕТ ХОРОШО. МАШИНА РАБОТАЕТ НОРМАЛЬНО.

Эти спокойные слова были сказаны незадолго до конца космического рейса.

Предстояло торможение.

Летчикам не желают счастливого пути, им желают удачных посадок. Перед отлетом Юрия Гагарина спросили, боится ли он. Я представляю, как улыбнулся он (мы все теперь знаем его улыбку). Он ответил:

— Я ведь человек.

Но как волновался об этом человеке весь мир, когда в 10 часов 25 минут, спустя восемьдесят минут, за которые корабль-спутник «Восток» облетел весь земной шар, он начал торможение.

Помните, как затаив дыхание слушали мы сообщение о запуске первых космических кораблей? Как поразило весь мир известие о первом удачном спуске? И как горевали потом все друзья науки, узнав, что один из кораблей, вместо того чтобы притормозить перед спуском, разогнался до еще большей скорости и вышел на более удлиненную орбиту. А другой, пойдя не по расчетной траектории круто вниз, сгорел вместе со всеми приборами, кабиной и подопытной собакой…

Это волновало, тревожило, в кое-кого вселяло неверие.

И напрасно!

Если научный опыт получается сразу, в этом нет гарантии дальнейшего успеха. Могут сказаться благоприятные случайности, которых не знает экспериментатор. В другой раз этих случайностей может и не быть и опыт не удастся, причем неизвестно почему. Если же опыт первоначально не удается, экспериментатор может последовательно выявлять и устранять мешающие успеху причины. Тогда достигнутый после неудачи успех будет уже не слепой, выпавшей на лотерейный билет экспериментатора удачей, а закономерно и расчетливо достигнутым результатом.

Вот почему неудачи спуска космического корабля были даже нужны науке. Устранение вызвавших их причин стало гарантией успеха эпохального эксперимента, гарантией благополучного полета в космос человека.

В космосе летел семейный человек, отец двух дочек, Лены двух лет и Гали одного месяца. Нет, он не выглядел и не был «смертником», самоотверженно отдававшим свою жизнь во имя науки! Он любил жизнь, хотел жить и был уверен в удачном исходе.

И в этом были уверены те, кто посылал его, кто создавал удивительный корабль… Были уверены, а все-таки…

Голос из космоса умолк.

Там ревели сейчас тормозные дюзы.

Их работу проверял отважнейший из людей Юрий Гагарин.

Я слышал, как впоследствии он рассказывал, что сквозь прикрывшие окна жалюзи он видел бушующий пламенный ад. Ведь температура поверхности корабля достигала тысяч градусов.

В другом положении был американский космонавт Карпентер. Недавно в Швейцарии я просмотрел кадры кинохроники его полета, начиная с мгновения старта, когда исполинская ракета, словно сопротивляясь, все не хотела подняться, пока не устремилась наконец вверх…

— Пейте больше воды,- советовали Карпентеру с мыса Канаверал.

А он буквально заживо зажаривался в кабине, температура внутри которой угрожающе повышалась. Он обливался потом, задыхался… и все же не хотел закончить полет…

Даже у меня, у постороннего зрителя, появилось ощущение его одиночества, затерянности…

Драматически мог закончиться полет и другого американского космонавта — Гордона Купера. В результате неисправности приспособлений для приема пищи и воды в космосе Купер испытывал голод и жажду. По словам врачей, космонавт за время полета «был сильно обезвожен» и потерял семь фунтов веса. Но это еще не самое страшное. Страшное случилось на последних витках: отказала автоматическая система управления кораблем. Отважный американец пытался устранить неполадки, но это ему не удалось. Над Купером нависла угроза невозвращения на Землю… Космонавта спасли редкое самообладание и мужество. Купер перешел на ручное управление и благополучно «приводнился» в Тихом океане.

Такова техническая и психологическая разница в космических полетах, которые берут начало с диаметрально противоположных сторон земного шара. Так обстоит дело сегодня, но я верю, что в грядущих экспедициях советские и американские космонавты будут вместе штурмовать инопланетные берега во имя мира и победы человеческих знаний, как это сделал первым Юрий Гагарин.

Температура в кабине его раскаленного корабля была 20° С.

Работавшая в поле колхозница увидела человека в оранжевом комбинезоне и в первую минуту испугалась. Но она увидела его улыбку и скоро поняла, что она первая встретила человека, вернувшегося цз космоса, человека, за считанные минуты облетевшего земной шар. -

ЖИТЕЛЬ КОСМОСА

Юрий Гагарин, первый наш космонавт, вошел в сознание людей всего мира. Человек ясной, подкупающей теп: лоты, почти гипнотического обаяния, улыбку которого знает и любит каждый, этот Герой Земли обладал бесценным качеством — скромностью.

Никогда не забывал он о своих товарищах по изумительной профессии, о других космонавтах, не отделяя себя от них, считая себя лишь «порядковым номером». Не раз он вспоминал о космонавте-два, говоря о нем с особой теплотой, как о человеке не менее подготовленном, чем он, способном, надежном, который готовится уже к новому космическому полету.

Все мы думали об этом «втором», еще неизвестном, старались представить себе его. Кто он? Какой он? Почему он «второй»? Что страшнее и труднее: полететь в первый или во второй раз?

Теперь мы знаем обоих, гордимся ими, любим их, двух, космических первенцев человечества.

Думая о них, осознавая совершенный ими подвиг, словно видишь ступени грядущего, на которые они поднимались, один на первую, другой уже на следующую, делая их достоянием современности.

Второй космонавт появился в небе вместе с новой искусственной звездой, появился с закономерностью победно мчащегося прогресса, обязанного труду и гению людей, имена которых неизвестны пока человечеству, но будут повторяться потомками с гордостью.