Ступени грядущего - Казанцев Александр Петрович. Страница 21

Как же не знать того, что переживала Земля, что может ей грозить в грядущем, как не побывать во имя Земли на Луне, ее седьмом материке, на Венере, перенесясь в земное прошлое, на Марсе, чтобы увидеть предостерегающие картины замирания или… или обогатить там нашу цивилизацию за счет инопланетной цивилизации, рассчитывая на которую мы, по-видимому, ведь и вложили в вымпел посланной на Венеру станции такие символы, как модель земного шара и схему солнечной системы, понятные любым братьям по разуму.

И дело, конечно, не в одних только близких к Земле планетах. Ведь, как мы уже видели, даже самые скептические умы допускают, что где-то в космосе разумная жизнь, несомненно, существует, местами достигая более высокого уровня развития, чем на Земле. А это значит, что наша мечта о вступлении человека в космос, осуществившаяся на Земле сегодня, где-то в другом месте вселенной могла быть осуществлена раньше. И если люди за какие-нибудь сто лет заставили свои машины увеличить скорость от десятков километров в час до сорока тысяч километров в час, если в одном только XX веке человечество сделало непостижимый скачок от признания атома до использования его внутренней энергии, то можно допустить, что где-то в космосе звездолеты уже летают со скоростями близкими к скоростям света. Стоит вспомнить, что тогда ощутимо скажется парадокс времени, вытекающий из теории относительности, когда время космонавта, летящего с субсветовой скоростью, течет медленнее, чем время любых обитателей галактики.

Этот парадокс времени, как оказывается, делает возможным перелеты между звездными системами за время доступное, скажем, человеку.

Понять этот парадокс времени сравнительно просто, если допустить для наглядности, что течение времени, абсолютное и неизменное для всех точек и условий пространства, измеряется углом поворота воображаемой стрелки. Однако прожитый отрезок времени, отмечаемый длиной дуги, не одинаков для конца стрелки, для ее середины или для точки у самого центра вращения.

Для миров с обычными скоростями, для нашей Земли, любых звезд и планет прожитый отрезок времени соответствует перемещению конца стрелки. Звездолет же, набирая скорость, по мере приближения к субсветовой, как бы перемещается по стрелке времени к оси ее вращения. И естественно, что при скоростях движения близких к световым, когда прожитый отрезок времени на звездолете отмечается точкой близ центра вращения стрелки времени, дуга, пройденная ею, будет, скажем, в тысячу раз короче, чем дуга, описанная концом стрелки.

Подсчитано, что до самых далеких пределов видимой вселенной космонавт мог бы долететь за время нормальной человеческой жизни.

И если мы только что могли представить себе звездолет в космосе, то у нас нет оснований отказываться от того, чтобы представить его летящим через бездны пространства к Земле.

И если на Земле, как увидим дальше, можно найти многое, что говорит о вероятных контактах земной цивилизации со звездными пришельцами, то во время грядущих наших полетов в глубины космоса такие контакты будут не только возможны, но и желанны. Их будет искать устремившийся в космос человек.

И во имя всего этого человеку стоит заглянуть в самые сокровенные, казалось, навечно закрытые для него пределы знания — вот для чего человек полетел в космос.

Знание открывается не тем, кто с близорукой корыстью тянется к нему захватывающей рукой. Знание в полной мере раскрывается лишь перед теми, кто одержим великой и благородной, неуемной и зовущей вперед жаждой знания, которая подарила человечеству силу и разум, пар и электричество, металл и пластмассу, радио и телевидение, электронный мозг, атомную энергию, великие идеи коммунистического общества.

Человек, вступив в космос, уже побывав в нем, стоит на пороге самых удивительных открытий, которые прежде всего отзовутся на самой Земле, на жизни ее людей. Именно потому удовлетворение неуемной нашей жажды знания становится характерной чертой страны строящегося коммунизма, совершившей посылкой человека в космос подвиг, достойный коммунистического общества.

ВАТИКАН

Вспоминается мне Ватикан. Вдоль средневековых стен рядом с зеркальными витринами современных магазинов Рима прогуливаются папские гвардейцы в опереточных формах, жгучеглазые девушки з юбках абажурчиками и монахи, подпоясанные вервием…

В Ватикане — анфилады несчетных комнат с несчетными сокровищами искусства.

Ко мне подошел монах с бородкой под Иисуса Христа и сказал, что орден поручил ему оказать русским туристам «гостеприимное внимание». Рассуждая о Леонардо да Винчи,о фресках страшного суда,о статуе Аполлона Бельведерского, о нарочито нарушенных скульптором пропорциях, подчеркивающих величие красоты, он ввертывает словечко о «величии католической империи с ее четырьмястами миллионов католиков». А я спросил его, где в Риме площадь Цветов.

Он насторожился, опустил жизнелюбивые глаза.

17 февраля 1600 года с костра инквизиции отказался сойти и был сожжен великий ученый и дерзкий мыслитель Джордано Бруно. Он отказался отречься от своей крамольной, опасной, еретической мысли о множественности населенных миров, о том, что жизнь и разумные существа есть и вне Земли. Он писал: «…Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг нашего Солнца… На этих мирах обитают живые существа».

Он считал человека не единственным во вселенной, он признавал единые для вселенной законы возникновения жизни на мирах. И он был сожжен.

— То было время грубых нравов,- вздохнул красавец монах.- Будем снисходительны к ревностным поборникам веры. Ведь у Джордано Бруно не было никаких фактов, его гипотеза, даже и теперь, не имея фактов в свое подтверждение, современной наукой была бы признана антинаучной.

Монах, подобно папе Пию XII, не прочь спекулировать на науке, ведь папа Пий XII выступил на съезде астрономов в Риме, пытаясь использовать представления астрономов о разлетающихся галактиках как доказательство «акта творения». Раз галактики разлетаются, значит, когда-то они были, дескать, в одной точке. И монах даже вспомнил Эйнштейна, заявив, что в свое время тот был символично сожжен на костре научного непризнания.

— Что же требовать от наивных и грубых поборников веры?- закончил монах.- Будем снисходительны к тем, кто исступленно служил ей.

Я спросил «научно образованного монаха», оправдывавшего палачей Джордано Бруно, какой орден поручил ему оказать нам «гостеприимное внимание»?

Он ответил:

— Орден иезуитов.

— Хорошо, господин иезуит. Вам нужны доказательства в пользу гениальной догадки Джордано Бруно? Они будут, потому что именно сейчас займется наука проблемой НАСЕЛЕННОГО КОСМОСА.

НАСЕЛЕННЫЙ КОСМОС

Подвиг первого человека Земли, проникшего в космос, значителен еще и тем, что он проник не просто в черную пустоту пространства, а в населенный космос, в космос, где не могут не быть братья по разуму.

Человек в самые далекие времена допускал, что он не одинок в космосе. Древние индусы были убеждены в безграничности вселенной и в бесконечной множественности населенных, подобных Земле, миров. Еще в античные времена материалисты древности принимали учение Эпикура о множественности обитаемых миров, похожих на Землю. С этим соглашалось большинство древнегреческих философов.

Римский философ-материалист Лукреций Кар с предельной четкостью выразил эти мысли в своей прославленной поэме «О природе вещей»: «Весь этот видимый мир вовсе не единственный в природе, и мы должны верить, что в других областях пространства имеются другие земли с другими людьми и другими животными».

Духовный мрак христианской религии с ее догматической нетерпимостью на полтора тысячелетия подавил всякую мысль о существовании где-то и кого-то, подобного человеку, «созданному по образу и подобию божьему».

Надо было обладать светлой и дерзкой отвагой мыслителя, чтобы, подобно Джордано Бруно, восстать против догмы церкви и провозгласить населенными миры звезд. И лишь такие острые умы, как Сирано де Бержерак и Вольтер, рисковали потом в своих произведениях поднимать идею о множественности миров.