Пропала дочь президента - Макеев Алексей Викторович. Страница 29

Гуров не стал ждать, пока уголовник что-то достанет из своего портфеля. Мог нож, а мог и пистолет. Второе хуже, но у сыщика были сейчас и другие проблемы, на которые требовалось срочно отвлечься. Например, вот этот парень, который кинулся на него с чем-то блестящим и достаточно длинным.

Лев знал о ножах достаточно много. К этому обязывала профессия. Обычно любое изъятое оружие отдается на экспертизу, а потом приходит квалифицированный ответ, что нож относится к тому или иному типу холодного оружия или носит бытовое предназначение.

Но бывают вот такие ситуации, когда знания нужны сразу и здесь. Кто этот парень, кинувшийся на него с ножом? Понять это нужно довольно быстро. Понять и принять решение о своих ответных действиях. Либо обезоружить его и еще по сопатке настучать, либо бежать от этой схватки. А бывает, что надо во что бы то ни стало выхватывать и пистолет, даже если рискуешь за это время получить ножевое ранение.

То, что мелькнуло в руках парня, сначала показалось Гурову ножом с лезвием кинжального типа. Он мог оказаться, кстати, и метательным ножом. Если это так называемый spear-point, то это боевой нож. Следовательно, его владелец умеет с ним обращаться профессионально. И нож этот опаснее других в опытных руках. Такая форма клинка очень хорошо приспособлена для укола. Она обычно имеет двустороннюю заточку, что позволяет производить большое количество движений, не поворачивая руку и не вращая рукоять. Например, в темноте не задумываться, с какой стороны находится лезвие.

Но тут Гуров понял, что перед ним просто клинообразная заточка. Правда, тоже приспособленная для колющих ударов и тоже имеющая двустороннюю заточку. Но это оружие уголовников, самодельщина. Значит, не спецназ! Прокрутить все это в голове он успел за пару секунд, уворачиваясь от нападавшего парня и пытаясь не оказаться между ним и Иллюминатором. Вдруг перед ним мелькнуло что-то темное и быстрое, и Паша Иллюминатор, схватившись за голову, повалился на землю, роняя свой портфель, в котором что-то металлически звякнуло, а парень с ножом отлетел в сторону и впечатался спиной в кирпичную стену, ударившись затылком.

Рядом стоял Далер, спокойно отряхивающий брюки и с сомнением рассматривавший ботинки, в которых он наступил куда-то в грязь. Гуров сунул пистолет обратно в кобуру и щелкнул кнопкой-застежкой.

– Ну, ты мастер, – похвалил он. – Честно скажу, не видел и даже предположить не мог, с какой ты стороны за нами идешь.

– У всех своя работа, – равнодушно ответил подполковник и посмотрел на поверженные стонущие тела. – Что-то мне они не нравятся, куда-то они не вписываются.

– Они, Далер, вообще никуда не вписываются. Это что, котельная? Давай-ка их туда затащим и поговорим. Это уголовники, дружок! Вон того, по кличке Иллюминатор, я сам сажал десять лет назад. В большом авторитете мужик. И я ничего не понял в этой ситуации.

Пока Далер выдергивал у уголовников брючные ремни и связывал им за спиной руки, Гуров подошел к двери и уверенно постучал в нее кулаком. Через минуту, не меньше, послышались голоса и недовольный мужской грубо выкрикнул:

– Кого надо?

– Открывайте, полиция! – приказал Гуров. – Быстрее!

За железной дверью послышалась суета, мужской и женский голоса о чем-то громким шепотом стали спорить. Тем не менее лязгнула железная задвижка, и дверь распахнулась. Перед сыщиком предстала дама в обтягивающем синем спортивном костюме, поверх которого был надет серый хозяйственный халат. Дама была в теле и в возрасте. Именно про таких и говорят: «Сорок пять – баба ягодка опять». Мужчина был неказист, сухощав, глаза его блудливо бегали по сторонам. Гурову было наплевать на их отношения, хотя он понимал, что или женщина замужем, или мужичок женат, а здесь сегодня любовная встреча. Ему нужно было тихое место для допроса.

– Кто здесь еще, кроме вас? – потребовал он ответа, сунув под нос обоим свое удостоверение. – Кто из вас дежурный?

– Я, а что? – сразу перешла на агрессивный тон женщина. – У нас тут не тюрьма и не режимный объект. Ко мне вполне могут…

– Могут, могут, – согласился Гуров. – И вы мне сейчас оба понадобитесь как понятые. Давай их сюда!

Последняя фраза предназначалась Далеру, который приподнял старого уголовника за шиворот куртки, а его молодого помощника под локти связанных за спиной рук. Глаза дежурной расширились от удивления, а ее ухажер заметно побледнел. Наверное, уже просчитывал последствия своего пребывания в гостях. Гуров решительно отодвинул мужчину с женщиной в сторону и помог Далеру завести, точнее, затащить тела уголовников в котельную. Затем не глядя нащупал задвижку и запер дверь.

Много объяснять не пришлось. Женщина, дежурный оператор котельной, показала, куда лучше отвести задержанных. Гуров оставил уголовников под надзором Далера, ему позарез нужны были понятые, а сам прошел в бытовку, уселся на лежанку с чистым одеялом и потянул к себе телефон. Он мог бы прямо в машинном зале позвонить со своего мобильного, но важно было, чтобы женщина поняла, что это в самом деле полиция и что опасности нет никакой.

Дозвонившись до дежурного местного отделения полиции, Гуров представился и через дежурного связался с начальником уголовного розыска. Коротко объяснив ситуацию, он попросил прислать оперативников с машиной за задержанными, но при этом не торопиться, минут через тридцать. Потом передал трубку дежурной, чтобы она объяснила, где и как найти котельную.

– Ну, – посмотрел он в глаза парню, когда Далер увел подальше Иллюминатора, – рассказывай.

– Че рассказывать? – неприязненно пробурчал парень. – Ты сам рассказывай. Повязал меня, теперь доказывай. Мне базарить резона нет.

– Есть резон, – спокойно возразил Гуров. – Не люблю я таких вещей, но иногда с вашим братом по-другому просто нельзя. И времени у меня нет. Совсем нет. И выбора тоже нет. Либо ты колешься и все мне выкладываешь про то, зачем за мной шел, зачем вы с Иллюминатором на меня напали, или я делаю неприятные вещи. Самая неприятная вещь – продырявлю тебе ногу, поскольку на заточке твои пальчики есть, а уж развязаться на этом самом месте ты смог сам. А я защищался. Я мог бы тебя убить, но не люблю вас убивать, я люблю вас сажать. Люблю, чтобы вы там в колониях терпели, морщились, но сидели.

Парень отвернулся, но Гуров заметил, что слова понемногу стали до него доходить.

– Могу просто отдать тебя местной уголовке с рапортом, что ты на меня напал. И тогда тебе светит многовато для твоих молодых лет. Или же скажу Иллюминатору, что ты его сдал, оговорил, чтобы шкуру свою спасти. А могу забыть про нападение и просто передать вас для установления личности и принятия мер. Иллюминатор, я так понял, в розыске? А ты шестеришь при нем. Так тебе ничего и не грозит. Ну, колись!

– Слышь, а ты не врешь?

– Я? – удивился сыщик. – Ты хоть фамилию мою расслышал? Уж вам-то врать мне совсем унизительно. Я другими способами вас ловлю. Давай, давай, времени нет!

– Иллюминатор велел тебя пасти, – пробурчал парень, глядя себе под ноги.

– Зачем? Обиделся, что я его поймал и посадил много лет назад?

– Не знаю. Нет, просто думал, следишь за ним.

– Бред какой-то! Приехать сюда, чтобы столкнуться с уголовником, которого когда-то прижал. И чтобы он мне все испортил! Когда вы меня с ним заметили, когда ты начал следить за мной?

– Когда ты на машине подъехал и к платформе бежал. Он тебя просек. Говорит, я этого легаша никогда не забуду. Он мне срок нарисовал и опять за мной явился. Злой был очень.

– И все?

– А че еще-то?

– Вы с ним куда ехали? Вам здесь что нужно, в этом Борисове?

– Хата ему нужна была. Пересидеть, переждать. С местными хотели связаться. Только ты меня про это не спрашивай, а то на перо поставят, и опомниться не успею. Ты ведь взял его, а он в бегах. Че те еще надо! Не сдавать же мне местных. Да и не знаю я тут почти никого. Иллюминатор знает, а я при нем для…

– Для охраны и иного обслуживания, – закончил мысль Гуров, поднимаясь на ноги и отряхивая брюки. – «Шестерка», иными словами.