Псевдоним хищника - Ольховская Влада. Страница 9

Сюда она пришла без своего вчерашнего пальто. На женщине было трикотажное платье длиной до колена, недорогое и старое, но аккуратное. Похоже, за вещью она следила, да и в целом отличалась чистоплотностью.

– Доброе утро, – поприветствовал Кирилл. – Как прошла ночь?

Услышав его голос, женщина вздрогнула, резко повернулась к нему.

– Напугали… – растерянно улыбнулась она.

– Извините, не хотел.

– Да ничего, ничего! Вы же у себя дома. Я до сих пор не знаю, как благодарить вас. Я понимаю, что мне не следовало даже входить сюда без вашего разрешения, не то что трогать что-то. Но мне так хотелось вас отблагодарить! Кофе почти готов.

– Я подожду.

Кирилл сел за стол, используя первую возможность хорошо рассмотреть ее – для этого хватало света. Отдых определенно пошел женщине на пользу: исчезла нездоровая бледность, а с ней и мешки под глазами. Стало видно, что его новая знакомая молода, ей немногим больше тридцати. Она отличалась аристократичной белой кожей, сразу привлекавшей к ней внимание. Тонкое лицо с маленьким носиком и красивой формы крупными губами обрамляли темные волосы, вившиеся мелкими кудряшками, большие карие глаза смотрели благодарно и чуть настороженно. Над верхней губой разместилась аккуратная родинка.

Мужчина был убежден, что никогда не встречал ее раньше. И все же было ощущение, что они уже знакомы…

Она чем-то неуловимо напоминала его жену.

– Я правда вам благодарна. – Женщина нервным жестом убрала непослушную прядь за ухо. – Простите, если чем-то оскорбила вас. Я даже не помню, что я вам говорила… Это глупо, но уж как есть… я так устала… Надеюсь, я не сказала что-то слишком глупое или грубое?

– Даже близки к этому не были, – заверил ее Кирилл. – Я, когда устаю, тоже не являюсь образцом жизнерадостности.

– Я могу как-нибудь отблагодарить вас?

– Можете начать со своего имени, я его до сих пор не знаю.

– Неловко-то как! – всплеснула руками женщина. – Меня зовут Инесса.

– Кирилл.

Она поставила перед ним чашку, полную кофе. Напиток еще дымился жаром, но это было Кириллу привычно, он все равно сделал осторожный первый глоток.

– Я не знаю, как вы делаете обычно, – поспешила сказать она. – Что-то добавить? Сахар, молоко?

– Ничего не нужно, все идеально.

Он не кривил душой и не стремился польстить ей. Каким-то образом, даже не зная, что он любит, Инесса угадала с крепостью кофе. Это впечатляло. До нее только один человек все делал так безупречно…

– Присядете со мной? – Кирилл указал на пустой стул с другой стороны стола. – Думаю, мы с вами оба заслужили простой откровенный разговор.

– Да, наверно… Не судите строго, но я еще чувствую себя не в своей тарелке. То есть я и есть не в своей тарелке, и я…

– Не переживайте так, – прервал ее мужчина. – Вы – моя гостья, а значит, можете чувствовать себя здесь совершенно свободно.

– Но я не хочу стеснять ни вас, ни вашу семью!

– У меня нет семьи. – Он произнес это ровно, без эмоций, потому что не мог себе их позволить. Перед ним сидела незнакомая женщина, которой дела не было до его прошлого. – Я живу один, и меня вы точно не стесните, даже если очень захотите. Но я не могу не спросить… Что с вами произошло? Вчера в метро вы сказали, что дома у вас нет и ехать вам просто некуда…

– Это правда. – Инесса смущенно опустила голову. – Если бы не вы, мне пришлось бы ехать на вокзал…

– Тем не менее вы не похожи на человека без определенного места жительства…

– Пока не похожа. Я ведь совсем недавно такая! Если все пойдет по тому же сценарию… Боюсь, я сама себя не узнаю.

– Так что с вами произошло?

Он понимал, что лезет в ее личную жизнь. Даже то, что он приютил женщину в своем доме, не давало ему такого права: она-то ни о чем не просила! И все же Кирилл не мог избавиться от ощущения, что Инесса хочет рассказать об этом.

Интуиция его не подвела. Не сразу, лишь после долгой паузы, но женщина все же заговорила.

Инессе не везло практически с самого детства. Она росла без отца, с запойной матерью, которую судьба дочери не заботила. Жили вдвоем в небольшой комнате в коммуналке, где постоянно мелькали дружки и собутыльники матери. От их пьяного внимания девочку спасало только малолетство, но и это не могло длиться долго – росла она симпатичной. Впрочем, до того, как успело случиться нечто такое, что не забывается всю жизнь, произошло совсем другое горе – умерла мать Инессы.

Родственников, способных взять опеку над ребенком, не нашлось, и Инесса оказалась в детском доме. Там легко было уподобиться собственной матери… Многие и пить, и курить начинали, несколько молоденьких девушек ходили с беременными животами до окончания девяти классов. Но Инессе как-то удавалось избегать всех этих сомнительных соблазнов. Она слишком хорошо помнила, какой была ее жизнь до детдома, и не хотела повторения кошмара.

Когда ей исполнилось восемнадцать, она вернулась в ту самую комнату в коммуналке, которая полагалась ей по закону. Инесса твердо намеревалась пойти учиться на швею, работать, может, накопить на собственную квартиру…

Однако всем этим амбициозным с точки зрения молоденькой девушки планам не суждено было сбыться. Потому что Инесса влюбилась. Она, в отличие от своих соседок по детскому дому, не поддавалась ни модным веяниям относительно сексуальной свободы, ни инстинктам. Она всегда хотела любви настоящей, это тоже было для нее важным элементом нормальной жизни.

Ее внимание привлек сосед по коммуналке, молодой студент, которому комнату купили родители. Инесса тогда решила, что это за большие заслуги и от любви. Лишь много позже она узнала, что семейство просто хотело выпроводить отпрыска, потому что находиться с ним под одной крышей стало невозможно.

В первое время после знакомства Дима удачно скрывал то, что выводило из себя его родителей. Он был джентльменом и рыцарем в одном флаконе. Мотивация вопросов не вызывала: Инесса была самой красивой девушкой, проявившей к нему внимание. А она, напрочь лишенная практического жизненного опыта, млела от его ухаживаний. Кафе, кино, цветы, а потом – лепестки роз на кровати и зажженные на подоконнике свечи. Инесса была убеждена, что ее любимому Диме все это нравится, подобные поступки для него естественны.

Встречались они недолго, поженились быстро. Церемония была тихой и поспешной: никаких тебе белых платьев и лимузинов, зашли, расписались, потом посидели в ресторане. Инессу это не обидело, она очень трепетно относилась к деньгам и понимала, что роскошное торжество они себе позволить не могут. Она все равно была счастлива.

Счастье закончилось, когда она узнала, почему у Димы не было близких друзей и даже его собственные родители его побаивались. Молодой человек отличался нездоровой вспыльчивостью. Ухаживая за Инессой, он сдерживался изо всех сил, хоть это и давалось ему нелегко. А когда она стала его женой, он сдерживаться перестал.

Его гнев могло вызвать что угодно – от вчерашнего обеда до несвоевременной, как ему казалось, улыбки жены. В такие моменты он орал, колотил кулаком в стену… потом бил Инессу. Сначала вроде как извинялся, клялся, что этого не повторится. Но потом понял, что девушка от него никуда не денется… и что бить ее ему нравится.

А Инесса просто не знала, что делать. Идти ей было некуда – ее комната находилась тут же, за стеной, не спрячешься! К тому же она отказывалась верить, что любовь ее оказалась всего лишь иллюзией. Она убеждала себя, что если чуть-чуть потерпеть, быть с ним ласковой и нежной, то он образумится и перестанет нападать на нее.

Заступаться за Инессу никто не собирался. Родители Димы, хоть и знали своего сыночка, втайне верили, что, раз девушка сама выбрала такую судьбу, пусть терпит. Да и кому еще она нужна, детдомовка без образования? Пусть спасибо скажет, что он ее содержит! Соседи же затаили на нее злобу еще с тех пор, как она вернула себе комнату – они-то уже использовали освободившуюся жилплощадь!

Вскоре Инесса забеременела, и на тот момент это было для нее чудом и спасением. Вот-вот должно было появиться на свет существо, которое будет любить ее всегда! Да и потом, девушка была убеждена, что, увидев крошечного младенца, Дима обязательно остепенится, найдет новые ценности в жизни.