Доктор Праздник - Диксон Дебора. Страница 39

Тэйлор тоже все помнила. Холодный воздух и предвкушение наслаждения сделали ее сосок твердым, но Дрю не двигался, не прикасался к ней. И от ожидания началось требовательное биение у нее между ног.

И когда он, наконец, сдвинулся с места, то прижал ее спиной к постели, после чего потянулся к ее трусикам. Дыхание у Тэйлор стало неровным, напряжение невыносимым, ибо он не переставал смотреть ей в глаза. Взгляд его просверливал ее насквозь, а кончики пальцев бегали по ее бедрам, освобождая ее от последних остатков одежды. Наконец он расстегнул брюки, снял их и отбросил в сторону, пристроившись рядом с ней на постели.

Тэйлор дала себе слово, что не проронит ни звука, когда, наконец, их тела сольются, когда его затвердевшая плоть упрется ей в живот, а груди утонут в гладком пухе волос, покрывающих его грудь. Но она не сдержалась. Звук этот скорее напоминал вздох, чем стон. Стон родился потом, когда он вобрал в ладонь ее грудь и опустил голову. От прикосновения его рта все ее тело вздрогнуло, отчего она с невероятной силой глотнула воздух и подала ему бедра.

Каждое из ощущений, каждый из ее порывов, каждая клеточка внутри жаждали приближения желанного. Она этого хотела, но этого было еще мало. И тут рука Дрю спустилась у нее по животу и стала ласкать треугольник волос. А когда он стал ощупывать подушечками пальцев ее нежную кожу, то начал покрывать поцелуями пространство вокруг пупка, спускаясь все ниже.

Дрю почувствовал, как Тэйлор вся напряглась по мере его продвижения вниз. Она как бы сжалась. А он отворил ее пальцами, водя ими взад-вперед по влажному, жаркому пространству, а большим пальцем касаясь чувствительной кнопочки. И когда она стала подходить к самому краю, он почувствовал, как растет его влечение. Он хотел оказаться внутри, когда она достигнет пика наслаждения. Он хотел, чтобы она всасывала его, когда внутри разразится буря. Он нежно поцеловал темные завитки волос и замедлил ритм. И вынужден был остановиться, чтобы не забыться.

Стон разочарования почти убил его. Протянув руку к ночному столику, Дрю рывком выдвинул ящик и вытащил обернутый фольгой пакетик, после чего надел на себя доспехи. Мигом рассеялись все и всяческие сомнения относительно ее готовности, как только он встал на колени меж ее ногами. Внутри было все влажно, а бедра напряглись, готовые принять его.

Дрю закрыл глаза и выровнял дыхание, проталкиваясь внутрь и ощутив, точно при первом же прикосновении кончик его орудия стал обволакивать горячий бархат. Первое движение было медленным, и он стал заполнять ее, позволяя себе изучать внутренние очертания ее тела. И когда он окончательно проник внутрь, они одновременно выдохнули удерживаемый в легких воздух.

Глаза у Тэйлор были закрыты, но выражение ее лица лишило Дрю способности сдерживать порывы страсти. Он вышел из нее и вошел вновь, на этот раз сильнее, резче и глубже. Она подхватила ритм и убыстрила его, из-за чего конечная цель была достигнута гораздо быстрее, чем им бы хотелось, но им уже было все равно. В этот первый раз они не хотели повиноваться логике, они хотели подчиниться желанию. Им обоим требовалась разрядка.

Дрю хриплым голосом произнес ее имя в тот миг, когда это случилось, а Тэйлор почувствовала, точно миллион горячих точек прикоснулся к нервным окончаниям ее тела, осветив ей душу. Они вместе полетели к звездам и достигли пункта назначения.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Каждый раз, когда Тэйлор в эту ночь тянулась к нему, Дрю радостно принимал ее, любил ее и не требовал с нее обещаний и объяснений, почему она вдруг передумала и решилась углубить их отношения. Он уже догадался, почему Тэйлор понадобилось прикоснуться к нему, ощутить его прикосновения. Она хотела разубедить себя — почувствовать уверенность. Ей хотелось пережить момент, когда он окажется внутри, когда ее тело сумеет убедить ее сердце, что они принадлежат друг Другу. И ему хотелось дожить до этого момента точно так же, как и ей.

Дом был тих, и Тэйлор прижалась к нему во сне, довольная и верящая ему Дрю хотелось чтобы этот миг продолжался вечно, но свет дня начал одерживать победу над ночной тьмой. И когда мир снова придет в движение, проснутся и сомнения Тэйлор. Он все равно обязан будет разбудить ее, с горечью подумал он. Ной вскоре встанет, а ему до этого надо успеть переговорить с Тэйлор. Ему надо уличить миг, пока она еще не соберется с силами, а иначе она его опять оттолкнет.

Дрю осторожно подвинулся, пока не устроился так, что смог беспрепятственно опереться о локоть и приподняться, чтобы разглядеть ее. Она сонно запротестовала, потянулась, нахмурилась, открыла глаза, и хмурое выражение лица исчезло, и появилась робкая улыбка.

— Я все думал, каким будет пробуждение, — сказал он ей, очерчивая пальцем розовый полумесяц соска, торчащий из-под простыни.

Она скромно натянула на себя фланелевый плед до самого подбородка и густо покраснела, что было заметно даже при слабом предрассветном свете. Тэйлор протерла глаза, пытаясь стереть остатки туши.

— Осторожнее насчет желаний! Этого лица по утрам достаточно, чтобы перепугать кого угодно.

— Или заставить кого угодно навек пожелать быть с ним рядом, — мягко проговорил Дрю, накрыв ее ногу своей и подтянув ее к себе, причем сделав так, чтобы она была отчасти под ним.

Сердце у Тэйлор бешено забилось, не повинуясь рассудку. Она не ожидала, что он заговорит серьезно, она не мыслила категориями, выходящими за рамки удовлетворения физического желания, охватившего ее прошлой ночью. Она не знала, что можно хотеть кого-то до боли. Занятия любовью с Дрю наполнили такие уголки ее тела, о которых она и не подозревала, что им бывает пусто или холодно.

Она чувствовала себя так, словно этого момента она ждала всю жизнь, но вместо того, чтобы летать на крыльях, ощутила почти невыносимое разочарование. Это было похоже на пробуждение рождественским утром, когда ожидаешь подарка, желанного до безумия, и обнаруживаешь, что этот подарок поломан или не подходит тебе. В данный момент он смотрел на нее с таким выражением лица, словно собирался сказать что-то очень важное. Она приложила пальцы к его губам и покачала головой.

У Дрю, возможно, с языка готовы были сорваться слова, но предназначены они были не для нее. Они были предназначены для женщины, принесшей счастье его сыну. Для Доктора Праздника.

Дрю стал жертвой предпраздничной эйфории, и именно эта радость окрасила его чувство к ней. Когда осядет сверкающая пыль рождественских блесток, он вернется в норму. И опять захочет, чтобы в его жизнь вошла крошка Тэйлор Бишоп, но не потому, что он отчаянно ее любит, а потому, что его сыну нужна мать. Тэйлор начала сожалеть о проявленной ею глупости. Если бы у нее хватило ума, она бы никогда не забыла про свои правила, касающиеся мужчин с детьми.

Отодвинувшись в сторону, Дрю, казалось, не замечал молчаливой ее мольбы не нарушать молчания.

— Я собираюсь сказать тебе нечто важное.

— Нет, не надо. Не говори ничего. Ты в смятении. — Она отодвинулась от него, оттягивая на себя почти всю простыню, и оперлась об изголовье. — Рождество проделывает с людьми всякие штуки. Они пылают, пенятся и искрятся, но ненадолго. Ты влюбился в рождественскую семью из книжки с картинками, отпечатавшуюся у тебя в голове.

— Рождество не имеет ни малейшего отношения ко всему этому, Тэйлор. — Он привстал, едва прикрытый простыней. — Я хочу тебя, а не книжку с картинками. Мне показалось, что я доказал это прошлой ночью.

— Ты хочешь, чтобы я сказала, что секс был хорош? — Она пожала плечами и как бы снизошла до признания очевидного. — Да, секс был хорош.

— Секс был великолепен, — поправил он ее, — но я говорю вовсе не об этом, и ты это прекрасно знаешь. Я пытаюсь дать тебе понять, что я люблю тебя.

— Ничего подобного, — тотчас же заявила она. Она понимала, что нельзя допустить того, чтобы эта идея овладела ее чувствами. Это было бы фатально. — Это вовсе не так. Уж поверь мне.