Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии - Ваджра Андрей. Страница 119

В качестве профилактики и для предотвращения эпидемических заболеваний у скота им в корма подмешиваются антибиотики. Побочным эффектом этого стала неожиданно проявившаяся способность антибиотиков стабилизировать кишечную микрофлору у молодых животных, что усилило у них обмен веществ, повысило коэффициент использования кормов. Вследствие этого скот стал лучше развиваться и быстрее расти, снизилась его заболеваемость. При применении кормовых антибиотиков значительно повысился прирост массы тела животных, снизились расход кормов на единицу продукции и себестоимость мяса, сократился период откорма.

В итоге в мясных продуктах, поступающих на прилавки магазинов, в большом количестве оказались как резистентные вирусы, так и антибиотики, постоянное воздействие которых заставляет вирусы уже в организме человека мутировать и приобретать невосприимчивость к воздействию лекарственных препаратов. Поданным «Центров по контролю за инфекционными заболеваниями», в список возбудителей опасных болезней, устойчивость которых развивается особо стремительно, входят возбудители пневмонии, менингита, инфекций кожи, легких, кровяных сосудов, гонореи, малярии, туберкулеза, СПИДа.

К примеру, население США в больших объемах употребляет в пищу продукты, содержащие возбудители опасных болезней, резистентных к антибиотикам. В октябре 2001 года сотрудники медицинского журнала «New England Journal of Medicine» проверили мясо, продаваемое в супермаркетах Вашингтона. Результаты исследования показали, что 20% мясопродуктов были заражены сальмонеллами. Из них 84% были устойчивы, по крайней мере, к одному типу антибиотиков, 53% — к трем или более типам, а 27% — к более чем шести типам антибиотиков. Сальмонеллезом в США ежегодно заболевают 1,4 млна человек, около 600 из них умирают.

А вот как «Spiegel» описывает технологию производства крайне дешевого и доступного широким массам потребителей заменителя мяса: «Рецепт прост. Берете обычную коричневую жижу из бытовой канализации, выпариваете ее до получения гранулята, добавляете туда хорошую порцию соевого протеина и красителей. Готово. Этот заменитель мяса, родившийся в японских лабораториях, пробующим его людям по вкусу напоминает курятину.

Туалетбургер, как его назвали журналисты, представляет собой извращеннейший пример нового поколения продуктов из реторты. Они создаются чаще всего в лабораториях мультимиллионеров от пищевой промышленности. Идея проста: сделать долговременной стратегию извлечения полезных веществ из продуктов, сэкономить на дорогом сельхозсырье и, в идеале, создать из мусора готовую еду для размещения на полках супермаркетов.

Уже сегодня 75% всех пищевых продуктов, потребляемых немцами, доставляется не прямо из крестьянских хозяйств, а после широко известных «процессов облагораживания» на производствах мультимагнатов» [97].

Вышеизложенные факты наглядно свидетельствуют о том, что в современной экономике западного типа высокое качество продукта нередко становится препятствием на пути достижения максимальной прибыли. При этом необходимо учитывать, что современные технологии практически сравняли качество продукции господствующих на мировом рынке производителей. Теперь им проще договориться о разделе «сфер влияния», чем вступать в конкурентную борьбу. Международные монополии объединились против потребителя. В современных условиях главной задачей производителя является не создание качественного продукта, требующего больших затрат, а убедительная имитация качества. Максимальная прибыль нуждается лишь в маркетологических фантомах и низких издержках производства. Мировой рынок ориентирован на изощренную ложь и дешевую продукцию, которая была бы доступна самым широким массам потребителей.

Для производителя традиционного общества отчуждение от своего труда и его продуктов было невозможно, так как поставило бы под сомнение полноценность его личности, как в глазах окружающих, так и в своем собственном восприятии. В такой психологической атмосфере «производство благ есть осуществление деятельности живых людей, которые «вкладывают душу» в свое творение; эта деятельность поэтому в такой же степени следует законам плоти и крови этих индивидуальностей, как процесс роста дерева или половой акт животного, которые получают направление, цель и меру соответственно внутренним необходимостям, управляющим этими живыми существами» [78, с. 16—17].

С началом капиталистической эпохи и постепенным формированием тоталитарной экономической системы, целиком подчинившей целям своего существования современное общество, трудовая деятельность человека теряет свою естественную самодостаточность, индивид становится системным элементом, функционирующим по законам глобальной производственной мегаструктуры. В данных условиях смысл и цель его труда определяются не им самим, а неведомыми ему факторами, труд становится следствием внешнего принуждения, что приводит к его отчуждению. Наиболее емко об этом писал молодой Маркс в своих «Экономическо–философских рукописях 1844 года»: «В чем же заключается отчуждение труда? Во–первых, в том, что труд является для рабочего чем–то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный; это — принудительный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения всяких других потребностей, но не потребности в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как только прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут как от чумы. Внешний труд — труд, в процессе которого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, самоистязание. И наконец, внешний характер труда проявляется для рабочего втом, что этот труд принадлежит не ему, а другому, и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому» [79, с. 90–91].

Не осознавая того, индивид отдает большую часть своей жизни тому, что лично для него лишено всякого смысла и имеет значение лишь для чуждой ему и довлеющей над ним экономической системы. Таким образом, современный человек перестал принадлежать самому себе. Достигнув вершины своего развития, западный капитализм приобрел форму нового рабовладельческого строя, при котором рабы (индивиды, включенные в торгово–производственные отношения) являются собственностью безликих сил, воплотивших свою суть в финансово–экономической системе западного типа.

Главная трагедия современного человека состоит в том, что не только смысл его индивидуального существования оказался сведенным к набору жестких императивов метапротестантской трудовой этики, но сама его жизнь стала изнурительным трудом, обессмысленным тоталитарной экономической системой (NB).

Что же такое ценное получил западный обыватель, утратив возможность самостоятельно формулировать смысл своей жизни и отказавшись от личной свободы? Если говорить коротко — огромную массу ненужных ему вещей, которые, как оказалось, не способны сделать его счастливым.

Джон де Грааф, Дэвид Ванн и Томас X. Нейлор по этому поводу заметили, что «в глубине души большинство из нас знает об этом. Ричард Харвуд установил это в 1995 году, когда проводил для «Фонда Мерк Фэмели» («Merck Family Fund») социологический опрос, касающийся отношения американцев к проблеме потребления. «Люди говорят, что мы расходуем и покупаем много больше, чем нам нужно. Что наши дети приобретают очень материалистический взгляд на мир и что за свои сиюминутные желания мы платим ценой жизни следующих поколений и ценой собственного будущего». Харвуд поясняет: «Это ощущение не зависит от религиозных, возрастных, национальных различий, от разницы в уровне доходов и в образовании. Это общее для всей нашей нации чувство, что мы стали слишком материалистами, слишком жадными, слишком эгоцентричными и эгоистичными и что нам необходимо уравновесить создавшееся положение возвращением вечных ценностей…» [98, с. 17–18].