Шелк и сталь (Техасская любовь) - Харт Кэтрин. Страница 7

– Могу дать тебе немного в долг, Джим, чтобы продержаться, пока мы не застанем его, – предложил Брендон.

– Спасибо, Бренд, но лучше я повременю. Дело вскоре может принять критический оборот, но, пока мы на плаву, я воздержусь. Терпеть не могу брать взаймы, если можно без этого хоть как-то обойтись.

– Смотри, дружище, как бы гордыня не пошла во вред твоей семье, – сказал Брендон. – В конце концов, ты ведь ни в чем не виноват. Всем известно, как ты вкалываешь. Ну, дело твое, если что, дай знать: чем смогу – помогу.

– Судя по твоему рассказу, ты, при ваших с Лорел отношениях, вполне можешь жениться на ней, – улыбнулся Джим. – Может, тогда папаша прекратит угонять скот у тебя, а заодно ты и за меня замолвишь словечко, сделайте, мол, как родственник, такую милость, оставьте моего друга в покое. Я даже согласен быть свидетелем на свадьбе. Все-таки воровать у своего собственного зятя и его лучшего друга не совсем удобно, – мрачно пошутил Джим.

– Ну, брат, я тебя не понимаю, – сухо усмехнулся Брендон. – Деньги взять у меня отказываешься, зато охотно советуешь на всю жизнь потерять свободу. Тоже мне друг!

– Ах, Брендон, жениться на Лорел – далеко не самая худшая доля. Дурнушкой ее никак не назовешь, а ты ведь когда-то волочился за ней.

– Так-то это так, но могу ли я ей доверять? – Брендон внезапно стал совершенно серьезным. – В конце концов, она дочь Рекса Бурке.

В последующие недели Брендон старательно избегал Лорел. В воскресенье он сидел в церкви в противоположном от ее семейства конце церкви. Сталкиваясь с ней в городе лицом к лицу, он выражал ей свою признательность, учтиво касаясь полей своей шляпы, и уходил. Если было возможно, он прятался в ближайшем входе в дом или переходил на другую сторону улицы, избегая Лорел. Однажды, не желая попасться ей на глаза, он ненароком заскочил в магазин «Принадлежности дамского туалета» и попал в очень неловкое положение. Впредь он решил внимательнее следить за тем, в каком заведении собирается укрыться.

Лорел очень скоро поняла, что Брендон нарочно ее избегает, но никак не могла понять почему. Этот человек, вне всякого сомнения, дал ей понять, что желает ее, но, завидев столь желанную в десяти футах от себя, обращается, как заяц, в бегство!

– Хоть бы он сам уяснил, чего хочет, – кипела она от злости. – То он желает меня, то отворачивается! Здешняя погода – и та менее изменчива!

Лорел допускала, что подобное поведение Брендона больно ранит ее самолюбие, хотя чрезвычайно облегчает жизнь с отцом. Кроме того, она разобралась в своих чувствах. «Видит Бог, я люблю этого человека, – признавалась она себе. – Но просто иметь его мне недостаточно. Никогда не примирюсь с тем, чтобы быть у него на вторых ролях. Ах, если бы он тогда не влюбился по уши в Беки!»

Дело в том, что, несмотря на упорные заверения Брендона в обратном, Лорел по-прежнему не сомневалась, что у него был роман с Беки. Он просто не хочет вспоминать о своем поражении, да и, зная теперь, почему она сбежала из города, щадит ее чувства, решила она.

С другой стороны, рассуждала она, если Брендон озабочен тем, чтобы не обидеть ее, почему он подчеркнуто избегает встреч с ней в городе? Это ведь и вовсе лишено смысла. «Он просто не желает связываться со мной, так как на самом деле мечтает о Беки, – с грустью думала она. – Может, оно и к лучшему. Если он никогда не сможет любить меня всей душой, то к чему он мне? Играть вторую скрипку в отношениях с мужчиной меня не заставит никакая любовь. Я, безусловно, заслуживаю лучшей участи».

Между тем, у Лорел было полно дел и без Брендона. Она помогала Марте по хозяйству, выполняла кое-какие посильные поручения на ранчо, а когда остальным было не до того, ездила за покупками.

Ребенком Лорел беспрепятственно бегала по всей территории ранчо, кроме нескольких запретных мест, и рабочие не только терпели ее присутствие, но и радовались ему. Теперь, когда она вышла из детского возраста, все, казалось, изменилось. Уезжала она девочкой, а приехала уже взрослой девушкой, и никто не мог взять в толк, как следует к ней относиться.

Для Лорел явилось полной неожиданностью, что люди, которых она знала, с которыми чувствовала себя вполне непринужденно, вдруг стали вести себя словно незнакомцы. Те, что помоложе и в прошлом казались ей как бы двоюродными братьями и сестрами, при встречах с ней от смущения не могли выговорить ни слова, а некоторые даже старались не попадаться ей на глаза. Большинство работников, особенно немолодых, проявляли к Лорел чрезмерную почтительность и не позволяли себе шутить с ней, как в былые дни. Правда, несколько недавно нанятых парней было начали пялить на нее глаза, но товарищи быстро поставили их на место.

– Что случилось с Бейли? – спросила как-то Лорел, заметив у него распухшую губу.

– Да вот разевает рот на слишком жирный кусок, – съехидничал Лестер. Изо всех парней на ранчо Лестер был единственным, кто относился к Лорел по-прежнему. Сколько она себя помнила, он всегда был на ранчо, ни чуточки при этом не меняясь с годами. Лорел иногда казалось, что он так и родился стариком: седые густые волосы Лестера не становились реже, ноги, кривые от верховой езды на протяжении всей его жизни, были такими вроде бы сызмальства, да и лицо, худое и загорелое, невозможно было представить себе без избороздивших его и въевшихся глубоко в кожу морщин.

– И Курт тоже? – поинтересовалась Лорел.

– Да вроде того, – пробормотал Лестер. И с прямотой, на которую ему давала право многолетняя работа у Бурке, добавил: – Лучше бы ты не расхаживала в этих обтягивающих штанах, как вертихвостка, выставляющая напоказ свои прелести.

– Лестер! – Лорел аж раскрыла рот от удивления.

– Да-да, он прав, мисс Бурке! – раздалось за ее спиной. Она обернулась и увидела управляющего Неда Ноулана, неслышным шагом приблизившегося к ним.

Его узенькие глазки, не мигая, смотрели на нее с красного мясистого лица. «Глаза, как у змеи», – внутренне содрогнувшись от отвращения, подумала в тысячный раз Лорел. За десять лет его верной службы на ранчо она никак не могла к нему привыкнуть, хотя он не подавал для этого никакого повода. Неизменно вежливый и почтительный с дочерью хозяина, он никогда не позволял себе ничего лишнего. Работал хорошо, не пил, не дрался, хозяйство знал досконально, до самых последних мелочей. И с работниками умел поладить – ни груб, ни жесток никогда с ними не был, а они тем не менее старались изо всех сил. Одним словом, он делал все, что нужно, и делал хорошо. Но, хотя он был великолепный управляющий, Лорел никогда не испытывала к нему симпатии, а почему – и сама не могла понять. Общаться с ним ей было всегда крайне неприятно. «Дело, наверное, в его глазах, – подумала она. – Холодные такие, смотрят не мигая. Мне всегда кажется, что он способен ни за что ни про что убить человека и не вспомнить об этом».

И вот, глядя на нее этими своими змеиными глазами, Нед произнес:

– Извините, мадам, если я вас обидел, но Лестер дело говорит: такая одежда только раздражает людей. У меня и без того хватает дел, чтобы еще выяснять отношения и разнимать драчунов, сцепившихся из-за хозяйской дочки.

– Я подумаю об этом, Ноулан, ради спокойствия людей. – Именно людей, а не твоего, хотела она дать понять своим ледяным тоном. За то непродолжительное время, что она провела дома после возвращения из Бостона, у нее с Ноуланом уже произошло несколько столкновений. Стоило ей захотеть развлечься в пределах ранчо, например, проехаться верхом по пастбищам или понаблюдать за клеймением молодняка, как Ноулан был уже тут как тут и накладывал свое вето. К сожалению, отец был с ним заодно.

– Не для того я потратил столько денег на твое обучение в модной школе, чтобы ты скакала среди моих людей и мешала им работать, – твердо сказал Рекс дочери. – Пойди испеки пирог или съезди в гости к подруге, на худой конец, помоги Марте в женской работе по дому.

А теперь Рекс выступил еще с одним заявлением.