Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г. - Томан Николай Владимирович. Страница 50

— Вы ведь специалист по кибернетике? Может быть, Пронского знаете?

— Виталия?

— Да, Виталия Сергеевича.

— Мы с ним вместе аспирантуру кончали.

— Ну, тогда я вам непременно позвоню.

9

Едва Татьяна Грунина заходит в кабинет начальника Корягинского отделения милиции, как уже знакомый ей старшина Пивнев шумно вскакивает из-за своего стола и громко щелкает каблуками:

— Здравия желаю, товарищ старший инспектор! Если вы к капитану Нилову, то он выехал на фабрику имени Восьмого марта. Будет часа через полтора.

— Нет, я к вам, товарищ старшина.

— О, пожалуйста! — И снова щелчок каблуками. — Кстати, я узнал у своих ребят, в каком детективе описан способ…

— Спасибо, товарищ старшина, это мне теперь не требуется. Я уже знаю, кто прислал вам то анонимное письмо. Это, по-моему, Оля Кадушкина.

— Не может быть! Она же троечница, а письмо написано без единой ошибки.

— Ну, во-первых, письмо не такое длинное, чтобы сделать в нем много ошибок, — улыбается Грунина. — А во-вторых, по русскому языку и литературе у нее как раз хорошие отметки. Это мне сообщила библиотекарша. Она даже сказала: «Если бы не успехи по литературе, я бы ей вообще не стала давать так много книг».

— О, я ее знаю, она строга! Молоденькая такая, с острым носиком? Ну, так это Зоя Петушкова.

— И еще одна просьба: не называйте меня старшим инспектором. У меня ведь такое же звание, как и у вашего начальника.

— Извините, пожалуйста, товарищ капитан!…

— А теперь вы вот в чем должны мне помочь, товарищ старшина: показать Олю Кадушкину, но так, чтобы…

— Понимаю, товарищ капитан! Сделаем все самым незаметным образом. Я, между прочим, живу почти рядом с Кадушкиными, и мои ребята дружат с Петей и Олей. Старший-то Кадушкин совсем уже взрослый, ему с моими неинтересно. Пошлю сейчас к ним мою дочку Елену, и она приведет к вам Олю. Где бы вы хотели с нею встретиться? Можно было бы и у меня.

— Лучше все-таки где-нибудь в другом месте. Я проходила сегодня через ваш городской парк культуры и отдыха…

— Верно! Лучше места и не придумаешь. У меня дома телефон, и я сейчас позвоню Елене, попрошу ее пойти куда-нибудь с Олей Кадушкиной через парк. У нас, кстати, куда бы ни идти, все равно парка этого не миновать. Подождите минуточку, товарищ капитан.

Пивнев садится за стол своего начальника и набирает нужный ему номер телефона.

— Это ты, Петя? А Лена где? А ну-ка дай мне ее… Чего это ты, Леночка, в такую жару дома? С подружкой своей Олей Кадушкиной давно ли виделась? Вчера последний раз. А сегодня?… Ах, в кино собираетесь! На какой же сеанс, если не секрет? На двенадцать? Но ведь сейчас половина двенадцатого, а ходу туда всего пять минут, если вы в «Космос». Немного погуляете по парку? Ну и правильно, чего вам в такую погоду дома торчать.

— Видите, как все ладно складывается, товарищ капитан, — улыбаясь, обращается старшина к Татьяне. — Мы с вами тоже пойдем сейчас прогуляться по парку.

Через несколько минут они уже прохаживаются по густым, тенистым аллеям, но не рядом, а на некотором расстоянии друг от друга. Старшина впереди, Татьяна метров на двадцать сзади. И почти тотчас же навстречу им появляются две девочки школьного возраста. Одна полная, чем-то напоминающая своего папу-старшину, а вторая худенькая, небольшого роста, с гладко зачесанными назад негустыми рыжеватыми волосами. Не требуется большой сообразительности, чтобы угадать, которая Оля.

— О, папа! — радостно кричит толстушка, бросаясь к старшине. — Вот не ожидала тебя тут встретить!

— Здравствуй, Олечка! — здоровается Пивнев с подругой дочери. — Ты иди, Лена тебя догонит, мне нужно дать ей кое-какие поручения.

Ничего не подозревающая Оля не торопясь идет по аллее парка в сторону Груниной, присевшей на скамейку.

— Здравствуй, Оля, — негромко говорит Татьяна, как только девочка равняется с нею. — Подойди, пожалуйста, ко мне поближе и не бойся…

— А я и не боюсь, с чего это вы взяли! — задорно восклицает Оля, с удивлением рассматривая красивую молодую женщину, очень похожую на какую-то киноактрису.

— Ну, тогда присядь со мной рядом.

А когда девочка садится, Татьяна благодарит ее:

— Спасибо тебе, Оля, за помощь, которую ты оказала милиции.

Лишь какое-то мгновение Оля недоумевает, но, сообразив, что не случайно, видимо, повстречался с ними Ленин папа — старшина милиции, догадывается, кем может быть эта красивая женщина, и чуть слышно спрашивает:

— Вы, наверное, из Москвы?

— Да, я инспектор милиции и приехала сюда из-за твоего письма. Где бы мы с тобой могли встретиться и поговорить?

У Оли даже не возникает вопроса, как же эта красивая тетя узнала, что письмо написала именно она, Оля. Татьяна сразу как-то внушила ей доверие. Сыграло тут свою роль и присутствие Лениного папы, конечно.

— Я могу не пойти в кино, и мы сразу бы… — порывисто произносит она.

— Нет, нет, ты обязательно сходи в кино. Оно кончится в половине второго, наверное?

— Да, точно в половине второго, даже, может быть, немножко раньше.

— Ну, так я ровно в половине второго буду ждать тебя на этой же самой скамейке.

Они встречаются снова в час тридцать пять.

— Извините, что немного опоздала, — оправдывается Оля. — Я могла бы и точно, но тогда нужно было бы идти очень быстро, а это…

— Ты умница, Олечка, — хвалит ее Татьяна. — Давай пройдем вон в ту боковую аллею. По ней, я заметила, почти никто не ходит. Лена что — пошла одна?

— Да, папа поручил ей сходить в универмаг.

— А теперь расскажи мне, Оля, как ты все это узнала, — просит Татьяна, как только они выходят на боковую аллею, еще более пустынную, чем центральная. — Я имею в виду то, что ты написала в своем письме…

— Я понимаю… А как, скажите, мне вас называть?

— Меня зовут Татьяной Петровной.

— Я понимаю, о чем вы это, Татьяна Петровна. О Тузе, да?

— О нем, Оля. Расскажи, пожалуйста, поподробнее, что ты о нем знаешь. Для нас это очень важно.

— Ничего почти. Я о нем случайно узнала, когда мама с бабушкой шушукались. Как только тетя Глаша к нам приехала, они все время шушукались о чем-то. Сначала я думала, что это они о тете Глаше, потому что мама считает ее чокнутой. Но бабушка говорит, что она совсем не чокнутая, а только до смерти запуганная братцем своим двоюродным Алешкой, вот этим самым Тузом.

— Как же ты это узнала, если они шушукались?

— Так ведь они шепотом днем только. А поздно вечером, когда думали, что я уже сплю, говорили громче, потому что спорили. Но я не спала. Это было, когда тетя Глаша уже уехала от нас. Особенно бабушка горячилась. Сердилась на маму, что она тетю Глашу чокнутой считает. «Ты, — говорила она маме, — не знаешь вовсе Лешку. Он, говорит, если и не убил в тот раз Глафиру, то теперь непременно убьет, как только дознается, что она нам обо всем рассказала». Разговор этот был у них еще до прихода к нам Туза…

— Он когда к вам приходил?

— Вскоре после того, как тетя Глаша уехала. Ночью это было. Мама даже побоялась открывать, а он бабушку попросил позвать, и та ему открыла. Когда вошел, сразу же велел свет потушить и спросил, кто еще дома. Вася с Петей у дяди Гриши тогда гостили. Это на Майские праздники было. Обо мне мама сказала, что я очень крепко сплю. Я и правда сплю крепко, но когда надо…

— Ну и что же делал у вас Туз? — не дает Оле отвлекаться Татьяна.

— Стал расспрашивать, зачем Глафира приезжала. «Навестить и отдохнуть после болезни», — сказала ему бабушка. Он снова: «Не жаловалась ли на что? Не обвиняла ли кого?» А бабушка у нас хитрющая старушенция. «Какая, говорит, словам ее теперь вера? Рехнулась она совсем от побоев своего изверга супруга. Говорили же мы ей, не выходи за этого пьянчугу. Так нет, люблю, говорит, его… А теперь клянет последними словами. Да и вообще мелет черт те что…» — «Ну, а обо мне, — спрашивает бабушку тот тип, — не говорила ли чего?…»