Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы - Гудкайнд Терри. Страница 18
– Наоборот, Уоррен, – самое худшее! Власть – это тот же ошейник, от которого ты был так рад избавиться!
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Уоррен.
Сестра Верна отбросила назад свои каштановые волосы.
– Уоррен, аббатиса – пленница своей власти. Ты часто видел аббатису Аннелину? Нет. А почему? Потому что она сидела в своем кабинете и управляла Дворцом Пророков. Ей надо было уследить за тысячью вещей, тысячи вопросов требовали ее внимания, нужно было держать в поле зрения сотни сестер и воспитанников, включая еще и Натана. Ты даже представить себе не можешь, какие неприятности мог доставить этот пророк. Его было необходимо охранять неусыпно.
Верна помолчала и продолжала:
– Аббатиса не может просто навестить никого из сестер или воспитанников, потому что все тут же начнут в панике соображать, что же они такого натворили. Аббатиса не может ни о чем свободно поговорить, потому что каждый ищет в ее словах скрытый смысл. И все это лишь потому, что она являет собой абсолютную власть и никто ни на мгновение не может об этом забыть. Если она все же выходит из своих покоев, то это всегда сопровождается грандиозными церемониями; а если ей придет в голову прийти в обеденный зал поужинать, то ни у кого не хватит смелости продолжать начатый разговор. Все будут молча сидеть, коситься на нее и молиться, чтобы она не поглядела в их сторону или, того хуже, не пригласила бы за свой стол! Уоррен присвистнул.
– Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения.
– Одним словом, если твои подозрения о сестрах Тьмы верны, хотя я этого вовсе не утверждаю, то, если я останусь аббатисой, мне станет гораздо труднее вычислить их.
– Но для аббатисы Аннелины это труда не составило.
– Откуда ты знаешь? Может, не будь она аббатисой, она обнаружила бы их много лет назад, когда еще могла с ними справиться. Может, она избавилась бы от них до того, как они начали убивать мальчиков и забирать мужской Хань, увеличивая свое могущество. А так она обнаружила их слишком поздно и в результате погибла.
– Они могут испугаться того, что тебе все известно, и неосторожным поступком выдать себя.
– Если во Дворце еще остались сестры Тьмы, то они будут лишь рады видеть меня аббатисой, которая связана делами по рукам и ногам и не встает у них на пути.
Уоррен потеребил губу.
– Но все же должна быть какая-то польза от того, что ты стала аббатисой.
– Это всего лишь большая помеха в борьбе с сестрами Тьмы. Уоррен, ты должен помочь! Ты знаешь книги. Там наверняка есть что-то, что поможет мне выпутаться!
– Аббатиса...
– Прекрати так меня называть!
– Но это твой титул! – раздраженно хмыкнул Уоррен. – Я не могу называть тебя по-другому.
Сестра Верна вздохнула.
– Аббатиса, я имею в виду аббатиса Аннелина, просила друзей называть ее просто Энн. Раз уж я теперь аббатиса, то и ты называй меня Верной.
Уоррен задумчиво нахмурился:
– Ну... Наверное, мы с тобой друзья.
– Уоррен, мы больше, чем друзья. Ты – единственный, кому я доверяю безусловно. Кроме тебя, больше никого не осталось.
– Значит, Верна, – кивнул он и задумчиво закусил губу. – Ты права, Верна. Я знаю книги. Мне известны предъявляемые к аббатисе требования, и ты им полностью соответствуешь. Правда, ты молода для аббатисы, но прецеденты уже бывали. Закон не ставит возрастных ограничений. Вдобавок ты обладаешь Хань трех сестер. Нет сестры, по крайней мере сестры Света, равной тебе по силе. Этого уже достаточно, чтобы назначить тебя на этот пост. Основное требование к аббатисе – могущество, полное владение Хань.
– Должно быть что-то, Уоррен! Думай!
Голубые глаза отразили глубину его знаний – и сожаления.
– Верна, я хорошо изучил книги. В них все изложено предельно ясно. И там строго-настрого запрещено законным образом избранной аббатисе отказываться от выполнения своих обязанностей. Только смерть может ее освободить. У тебя нет никакой возможности отказаться от должности, если только Аннелина Алдуррен не оживет и не потребует обратно свой титул. Ты – аббатиса.
Верна тоже ничего не могла придумать. Она оказалась в ловушке.
– Эта женщина портит мне жизнь, сколько я себя помню! – в ярости воскликнула Верна. – Она настроила на меня этот проклятый кокон, я знаю! Я знаю, что она его замкнула. И поймала меня. Как жаль, что я не могу ее удавить!
Уоррен ласково коснулся ее руки.
– Верна, неужели ты можешь позволить какой-нибудь сестре Тьмы стать аббатисой?
– Конечно, нет!
– А Энн, по-твоему, могла бы?
– Нет, но я не вижу...
– Верна, ты сказала, что не можешь доверять никому, кроме меня. Подумай об Энн. Она оказалась в таком же положении. Она не имела права дать сестре Тьмы хотя бы мизерную возможность стать аббатисой. И она умирала. Энн сделала единственное, что было в ее силах. И она не доверяла никому, кроме тебя.
– Верна потрясенно уставилась на Уоррена, его слова эхом отдавались у нее в голове. Рухнув на ближайший валун у кромки воды, она закрыла лицо ладонями.
– О Создатель! – прошептала она. – Какая я эгоистка! Уоррен присел рядом с ней.
– Эгоистка? Упрямая, это бывает, но уж никак не эгоистка.
– Ох, Уоррен! Должно быть, ей было так одиноко! Хотя бы Натан был с ней... до самого конца.
Уоррен кивнул. Помолчав, он произнес:
– У нас много проблем, да, Верна?
– Полный Дворец, Уоррен, в красивой обертке и с золотым кольцом вместо ленточки.
Глава 7
Ричард зевнул, прикрывая ладонью рот. Он так устал от того, что не спал почти всю предыдущую ночь, не говоря уже о схватке с мрисвизами, что с трудом передвигал ноги. Преследуемый чередой запахов, от приятных до отвратительных, он пробирался по лабиринту улиц и улочек, стараясь держаться поближе к домам и избегать людных мест. Госпожа Сандерхолт указала ему направление, Ричард в общих чертах придерживался его и надеялся, что не заблудился.
Всегда знать, где находишься и как добраться туда, куда направляешься, – дело чести любого проводника. Но так как Ричард был лесным проводником, он полагал, что ему простительно потерять направление в городе. Кроме того, и лесным проводником он давно уже не был и не думал, что когда-нибудь станет им вновь.
Тем не менее он знал, с какой стороны солнце, и несмотря на все усилия, которые прилагали узкие улочки, темные переулки и беспорядочно разбросанные дома со слепыми фасадами, юго-восток оставался юго-востоком. Он просто использовал в качестве ориентиров вместо деревьев и особенностей ландшафта наиболее высокие здания и старался не волноваться, если порой шел не по той самой улице, о которой говорила госпожа Сандерхолт.
Ричард ткал свой путь мимо бедно одетых лоточников, продающих горшки с сухими кореньями или садки с голубями и рыбой, мимо углежогов, толкающих перед собой тележки с углем и нараспев выкликающих цену, проходил мимо сыроваров в ярких красно-желтых камзолах, мимо мясных лавок со свиными, бараньими и оленьими тушами, мимо продавцов соли, предлагавших ее в разных видах и упаковках, мимо пекарей, продающих хлеб, пироги и пирожные, мимо торговцев птицей, пряностями, зерном, вином, элем и тысячами прочих товаров, выставленных в витринах или прямо на улице. Покупатели отчаянно торговались, жалуясь на высокие цены, – и вдруг Ричард сообразил, что неприятное ощущение, которое он испытывает почти всю дорогу, – это предупреждение: за ним следят.
Встревоженный, он огляделся; среди множества лиц не было ни одного знакомого. Меч Ричард предусмотрительно скрыл под плащом, чтобы не привлекать внимания. Во всяком случае, вездесущие патрули не особенно им интересовались, хотя некоторые д’харианцы поглядывали на Ричарда так, словно чувствовали опасность, но не могли определить ее источник. Ричард ускорил шаг.
Ощущение было довольно слабым: вероятно, преследователи держались на расстоянии, и он не мог их увидеть. Но тогда как же узнать их в толпе? Он обвел взглядом ближайшие крыши, но ничего подозрительного не обнаружил.