Сталин. По ту сторону добра и зла - Ушаков Александр Геннадьевич. Страница 27

Одной из первых революционных партий вымогательством денег путем угроз и насилия стали заниматься боевики из «Дашнакцутюн». И ничего нового они, надо заметить, не изобрели. Боровшиеся за независимую Армению их собратья без зазрения совести собирали денежный оброк со своих состоявших на службе султана богатых соотечественников.

И уже в 1886 году, как писал начальник Бакинского ГЖУ полковник Глоба: «...армянами постановлено взыскивать со всех коммерческих предприятий по 0,5% в армянский фонд. Из сбора этого у армян образовался капитал в несколько миллионов рублей, капитал этот находится в банках Лондона и Парижа. Проценты с этого капитала идут на пропаганду на Кавказе, а также в Персии и Турции. Из процентов этого капитала выдаются пособия революционным кружкам в империи и в особенности на Кавказе».

В начале 1905 года рэкет стал одной из основных доходных статей бакинских социал-демократов. Да, официально Бакинский комитет был против, но на деле... И по сей день сохранились «окладные» списки Горийского комитета РСДРП за 1906 год с фамилиями всех «налогоплательщиков» и размерами причитавшихся с них сумм. Не все и не сразу шли на такое «сотрудничество» с социал-демократами, но после того как «неожиданно» загоралась нефть и начинались забастовки, все недоразумения устранялись сами собой.

В свою очередь, предприниматели сами устраивали (опять же за деньги) забастовки, когда в них возникала нужда. А это случалось весьма часто, поскольку они отчаянно конкурировали между собой и таким образом значительно пополняли партийную казну.

Помимо нефтяных магнатов партия получала очень приличные деньги и от королей марганцевого бизнеса, который после перехода к мартеновскому способу плавки стал играть важную роль в промышленности и процветал в районе тех самых Чиатур, где Коба так отчаянно сражался с меньшевиками.

Мог ли Коба не знать об этом? Да, конечно же, нет!

Пройдет полтора десятка лет, и, редактируя свою «Краткую биографию», Сталин будет всячески препятствовать любым попыткам осветить его славное дореволюционное прошлое. А когда Михаил Булгаков отправится в Закавказье собирать материалы для пьесы о молодом Сталине, его снимут с поезда уже в Туле.

Как видно, было в молодости вождя нечто такое, что следовало всячески скрывать, и неразгаданных тайн осталось предостаточно. Да, Н. Жордания отказался от услуг семинариста Сосо в 1898 году по причине его марксистской неграмотности. Но уже в 1901 году он стал членом РСДРП. И возникает вопрос: неужели за эти два года Сосо, занимаясь, по сути дела, самообразованием, настолько вырос в глазах руководителей партии?

Вряд ли, скорее всего, его приняли только потому, что Тифлисская организация из разрозненных кружков начинала превращаться в боевое политическое формирование со всеми вытекавшими отсюда последствиями. И тот же Жордания теперь очень нуждался не в преподавателях азов марксизма, а в людях, способных устраивать типографии, добывать для нужд партии деньги и работать с той же охранкой.

В чем заключалась эта работа? В организации партийной разведки и контрразведки. Такие органы были созданы, что и отмечал ротмистр В.Н. Лавров, который сообщал в департамент полиции о существовании у наблюдаемых своего розыска и слежки.

Этот же самый ротмистр Лавров и стал первой жертвой партийных боевиков, которые после арестов 1901 года устроили на него покушение. К счастью для ротмистра, оно кончилось без серьезных для него последствий. А вот управляющему Закавказской железной дорогой инженеру Веденееву не повезло. Он был тяжело ранен и через три дня скончался.

Имел ли отношение ко всем этим событиям Сосо? Сейчас на этот вопрос не ответит уже никто. Те, кто знал, были им убиты, сам же он никогда не вспоминал о своем славном боевом прошлом.

Более того, совсем недавно удалось выяснить, что в начале века в Тифлисе существовало целых два комитета. И если в состав первого вместе с инородцами входили грузины, то второй состоял только из грузин. И именно они, в большинстве своем «месамедисты» и «квалисты», диктовали свою волю официальному партийному комитету. По той простой причине, что все деньги находились у «теневого» комитета. Конечно, Сталин не мог не знать о втором комитете, но какова была в нем роль его самого и по сей день окутано плотной завесой тайны.

Зато известно другое. В самом начале пути Сталин был, по сути дела, чуть ли ни единственным профессиональным революционером в Тифлисской организации, и именно на него возлагались самые деликатные поручения партийных лидеров, которые были просто не под силу другим партийцам. А значит, он знал о многом из того, о чем предпочитали молчать руководители газеты «Квали» Н. Жордания, Ф. Махарадзе, Н. Элиава и другие партийные заправилы.

Особенно, если учесть, что именно он принимал самое активное участие в создании первой нелегальной газеты на грузинском языке «Брдхола» и находился в тесных отношениях с М. Гурешидзе, который отвечал за работу партийной разведки. И представляется весьма маловероятным, что, общаясь со столь значимой фигурой, он оставался в неведении относительно очень многих вопросов. И как знать, не эти ли его тайные знания и способствовали его выбору в Тифлисский комитет РСДРП? Они же во многом, по всей вероятности, способствовали и той легкости, с какой Сталин находил средства на революционную работу в Батуме. На жалкие пожертвования рабочих невозможно было устроить подпольную типографию, вести работу с власть имущими и содержать самих профессиональных революционеров, которых становилось с его помощью все больше.

Откуда брались деньги? От тех состоятельных людей, которые так или иначе вовлекались в революционную работу. А ведь среди них были такие «сочувствующие» делу революции, как директор завода Ротшильда француз Ф. Гьюн. Он не только знал о готовившихся выступлениях, но и помогал деньгами в организации беспорядков. И уж, конечно, вряд ли он не ведал, что в его доме сначала скрывался Сталин, а затем была оборудована подпольная типография.

Все это неизбежно наводит на мысль о том, что в революционном движении в Закавказье были замешаны не только «нефтяные» и «марганцевые», но и «иностранные» деньги. Да что там мысль, если сами жандармы неоднократно докладывали начальству о той «денежной помощи», которая шла из-за границы на политические цели. И стоит ли после этого удивляться слухам о том, что Сталин был замечен в налаживании отношений с представителями турецких и английских спецслужб, которых в то время в Закавказье хватало.

Вне всякого сомнения, Сталин приложил руку к созданию и поддержанию тех самых боевых отрядов, которые были запрещены в 1907 году на съезде партии, поскольку устраивать демонстрации, нападать и защищаться от тех же «кичи» без хорошо вооруженных боевиков было делом бессмысленным. И особенно преуспела в организации таких отрядов та самая Имеретино-Мингрельская партийная организация, в состав которой Сталин был введен в 1904 году по возвращении из сибирской ссылки. Другое дело, что в отличие от многих своих собратьев по ремеслу он не присвоил себе ни копейки. «О личном существовании он меньше всего заботился, — писал о нем Иремашвили. — Он не предъявлял никаких требований к жизни и считал такие требования несовместимыми с социалистическими принципами. Он был достаточно честен, чтобы приносить своей идее личные жертвы».

Видимо, именно с его помощью в Кавказском союзе было основано специальное «бюро вооружения», а в начале следующего года боевые отряды появились во многих других городах Кавказа. Ну а организацией и координацией их действий занимался специально сформированный в Баку с помощью гначкистов организационный комитет. И далеко не случайно Сталин был введен в Кавказский союзный комитет РСДРП и стал его разъездным агентом в Закавказье. И именно он стоял за созданием типографии в Чиатурах, за проведением декабрьской бакинской стачки, за вооружением рабочих в Баку во время армяно-татарской резни, за организацией красных сотен в Чиатурах, за попыткой захватить кутаисский цейхгауз, за изданием большевистских газет, за формированием боевых отрядов в Тифлисе, за подготовкой покушения на генерала Грязнова и даже за отправкой добровольцев в Персию. В связи с чем возникает очередная неразрешенная и по сей день тайна.