Собака Баскервилей (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 45

– Дружище, вы преувеличиваете. Вилсон, мне помнится, у вас служил один весьма расторопный мальчишка, Картрайт его фамилия, он еще немного помогал в расследовании.

– Да, сэр, он и сейчас у меня работает.

– Не могли бы вы его позвать? Спасибо. И разменяйте мне, пожалуйста, пять фунтов мелочью.

Картрайт оказался пареньком лет четырнадцати с открытым лицом и внимательным взглядом. Он встал перед нами, с благоговением взирая на знаменитого сыщика.

– Дайте, пожалуйста, указатель гостиниц, – попросил Холмс. – Благодарю вас! Картрайт, вот названия двадцати трех гостиниц. Все они находятся в непосредственной близости к Чаринг-кросс. Видите?

– Да, сэр.

– Вы по очереди обойдете их.

– Да, сэр.

– В каждой гостинице первым делом дадите швейцару по одному шиллингу. Вот вам двадцать три шиллинга.

– Да, сэр.

– Швейцарам будете говорить, что вам нужно осмотреть вчерашние урны для бумаг. Объясните это тем, что одна важная телеграмма была доставлена не по назначению и вам поручено ее найти. Все понятно?

– Да, сэр.

– На самом деле вы будете искать разворот «Таймс» с несколькими строчками, вырезанными ножницами. Вот этот номер. Вот эта страница. Запомнили? Узнаете нужную газету?

– Да, сэр.

– Швейцары наверняка позовут портье, им вы тоже дадите по шиллингу. Вот вам еще двадцать три шиллинга. Наверное, в двадцати случаях из двадцати трех окажется, что вчерашний мусор уже выбросили или сожгли. В остальных трех вам покажут кучу бумаг. Интересующая нас страница «Таймс» может оказаться среди них. Конечно, шансы невелики, но будем надеяться на везение. Вот вам еще десять шиллингов на всякий случай. Вечером телеграфируйте мне на Бейкер-стрит о результатах. Ну что же, Ватсон, теперь нам остается только справиться о кебе номер две тысячи семьсот четыре. Но до обеда с Баскервилем у нас еще есть время, чтобы зайти в одну из картинных галерей на Бонд-стрит.

Глава V

Три оборванные нити

Шерлок Холмс обладал воистину удивительной способностью полностью переключать мысли с одной темы на другую. В течение следующих двух часов загадочное дело было забыто и мой друг погрузился в созерцание картин современных бельгийских художников. По дороге из галереи до гостиницы «Нортумберленд» он говорил только об искусстве, о котором, впрочем, имел самые зачаточные представления.

– Сэр Генри Баскервиль ожидает вас наверху, – сообщил нам администратор, когда мы вошли в гостиницу. – Он попросил сразу же провести вас к нему, как только вы придете.

– Вы не возражаете, если я загляну в ваш журнал? – спросил Холмс.

– Конечно, прошу вас.

По записям в журнале выходило, что после Баскервиля в гостинице поселились еще двое. Первый – Теофил Джонсон из Ньюкасла, вместе с семьей, вторая – миссис Олдмор со служанкой из Хай-лодж, Элтон.

– Я, похоже, знаю этого Джонсона, – обратился Холмс к портье. – Это адвокат, седой такой и слегка прихрамывает, верно?

– Нет, сэр, этот мистер Джонсон – владелец угольной шахты, очень энергичный человек, не старше вас.

– Вы уверены, что он не адвокат?

– Абсолютно, сэр. Он уже много лет останавливается в нашей гостинице, весь персонал его очень хорошо знает.

– Ладно, а миссис Олдмор? Мне и ее имя кажется знакомым. Простите меня за любопытство, но вы же знаете, как часто, вспоминая одного друга, наталкиваешься на другого.

– Сэр, миссис Олдмор – инвалид. Ее муж когда-то был мэром Глостера. Она тоже наш постоянный клиент.

– Спасибо. Боюсь, что с ней я не знаком.

– Благодаря этим расспросам мы добыли очень важные сведения, – шепотом пояснил мне Холмс, когда мы отправились наверх. – Теперь мы точно знаем, что люди, которые следят за нашим другом, не остановились в этой гостинице. То есть, несмотря на такое внимание к его особе, они очень заинтересованы в том, чтобы сэр Генри их не видел. Этот факт говорит о многом.

– О чем же он говорит?

– Это означает, что… О дружище, что с вами?

Поднявшись по лестнице, мы лицом к лицу столкнулись с самим сэром Генри Баскервилем. Он сжимал в руке старый пыльный башмак и был прямо-таки взбешен. От гнева баронет даже не мог четко произносить слова. Когда ему удалось взять себя в руки, он заговорил с явным западным акцентом, которого мы утром у него не заметили.

– В этом отеле меня, похоже, за дурачка держат! – негодовал сэр Генри. – Они у меня еще поймут, что связались не с тем человеком! Черт возьми, если этот парень не найдет мой башмак, я устрою им неприятности! У меня тоже есть чувство юмора, мистер Холмс, но это уже переходит все границы.

– Вы до сих пор не нашли башмак?

– Да, сэр, но не сомневайтесь, уж я-то его найду!

– Но вы же говорили, что это был новый светло-коричневый башмак.

– Так и есть. А теперь вот старый черный.

– Как? Не хотите же вы сказать, что…

– Вот именно! Это я и хочу сказать. Всего у меня было три пары башмаков: новые светло-коричневые, старые черные и вот эти лакированные, которые сейчас на мне. Вчера у меня стянули светло-коричневый башмак, а сегодня черный! Дошло до вас? Что ты глаза вылупил, говори, нашли?

Рядом с нами появился взволнованный коридорный, немец.

– Нет, сэр! Я уже у всех спросил, но никто его не видел.

– Значит так, или вы до вечера найдете мой башмак, или я иду к управляющему и сообщаю ему, что съезжаю из этого отеля.

– Башмак найдется, сэр… Обещаю, если вы немного потерпите, мы его обязательно отыщем.

– Ну, смотрите! Я не допущу, чтобы в вашем воровском притоне у меня еще что-нибудь пропало. Мистер Холмс, вы, конечно, извините, что я беспокою вас по таким пустякам…

– Я не считаю, что это такой уж пустяк.

– Вы думаете, это серьезно?

– Вы-то сами как объясняете то, что с вами произошло?

– Я не задумывался… Ничего более странного и загадочного со мной еще не случалось.

– Скорее загадочного.

– А сами вы можете все это как-то объяснить?

– Пока еще я не готов сказать, что разобрался во всем. Ваш случай очень непростой, сэр Генри. Учитывая смерть вашего дяди, это, пожалуй, самое запутанное из всех пяти сотен серьезных дел, которые мне приходилось расследовать за свою карьеру. К счастью, у меня в руках есть несколько нитей, и одна из них, вероятнее всего, приведет нас к истине. Конечно, может статься, что, ухватившись за неверную нить, мы потеряем время, но рано или поздно мы обязательно доберемся до правды.

Затем последовал приятный легкий обед, за время которого о деле, объединившем нас, не было сказано ни слова. Только в гостиной, куда мы переместились впоследствии, Холмс справился у Баскервиля о его дальнейших планах.

– Я собираюсь ехать в Баскервиль-холл.

– И когда?

– В конце недели.

– В общем, – сказал Холмс, – я считаю, что вы приняли весьма разумное решение. У меня есть убедительные доказательства того, что в Лондоне за вами следят. В этом огромном городе с несколькими миллионами жителей трудно определить, кто эти люди и каковы их цели. Если они намерены причинить вам зло, мы бессильны помешать им. Доктор Мортимер, вы не заметили, что сегодня утром, когда вы вышли из моего дома, за вами следили?

– Следили? Кто? – изумился доктор Мортимер.

– К сожалению, этого-то я и не могу вам сказать. Есть ли среди ваших соседей или знакомых в Дартмуре кто-нибудь с черной густой бородой?

– Нет… хотя постойте… Ну да, есть. Бэрримор, дворецкий сэра Чарльза. У него густая черная борода.

– Ха! Где сейчас Бэрримор?

– В Холле, следит за хозяйством.

– Нам необходимо проверить, действительно ли он там или находится сейчас в Лондоне.

– Как же вы собираетесь это сделать?

– Дайте мне телеграфный бланк. «Все ли готово к приезду сэра Генри?» Этого будет достаточно. Адрес: «Баскервиль-холл, мистеру Бэрримору». Где у вас ближайший телеграф? В Гримпене. Прекрасно. Мы пошлем еще одну телеграмму начальнику телеграфа с указанием вручить первую телеграмму мистеру Бэрримору лично в руки или, если его не окажется на месте, вернуть ее сэру Генри Баскервилю в гостиницу «Нортумберленд». Таким образом, уже этим вечером мы будем знать, находится Бэрримор на своем рабочем месте в Девоншире или нет.