История одного города. Господа Головлевы. Сказки - Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович. Страница 127
— Дядя! вы добрый? скажите, вы добрый? — почти криком кричала она.
Прерывающимся голосом, среди слез и рыданий, твердила она свой вопрос, тот самый, который она предложила еще в тот день, когда после «странствия» окончательно воротилась для водворения в Головлеве, и на который он в то время дал такой нелепый ответ.
— Вы добрый? скажите! ответьте! вы добрый?
— Слышала ты, что за всенощной сегодня читали? — спросил он, когда она, наконец, затихла, — ах, какие это были страдания! Ведь только этакими страданиями и можно… И простил! всех навсегда простил!
Он опять начал большими шагами ходить по комнате, убиваясь, страдая и не чувствуя, как лицо его покрывается каплями пота.
— Всех простил! — вслух говорил он сам с собою, — не только тех, которые тогда напоили его оцтом с желчью, но и тех, которые и после, вот теперь, и впредь, во веки веков будут подносить к его губам оцет, смешанный с желчью… Ужасно! ах, это ужасно!
И вдруг, остановившись перед ней, спросил:
— А ты… простила?
Вместо ответа она бросилась к нему и крепко его обняла.
— Надо меня простить! — продолжал он, — за всех… И за себя… и за тех, которых уж нет… Что такое! что такое сделалось?! — почти растерянно восклицал он, озираясь кругом, — где… все?..
Измученные, потрясенные, разошлись они по комнатам. Но Порфирию Владимирычу не спалось. Он ворочался с боку на бок в своей постели и все припоминал, какое еще обязательство лежит на нем. И вдруг в его памяти совершенно отчетливо восстановились те слова, которые случайно мелькнули в его голове часа за два перед тем. «Надо на могилку к покойнице маменьке проститься сходить…» При этом напоминании ужасное, томительное беспокойство овладело всем существом его…
Наконец он не выдержал, встал с постели и надел халат. На дворе было еще темно, и ниоткуда не доносилось ни малейшего шороха. Порфирий Владимирыч некоторое время ходил по комнате, останавливался перед освещенным лампадкой образом искупителя в терновом венце и вглядывался в него. Наконец он решился. Трудно сказать, насколько он сам сознавал свое решение, но через несколько минут он, крадучись, добрался до передней и щелкнул крючком, замыкавшим входную дверь.
На дворе выл ветер и крутилась мартовская мокрая метелица, посылая в глаза целые ливни талого снега. Но Порфирий Владимирыч шел по дороге, шагая по лужам, не чувствуя ни снега, ни ветра и только инстинктивно запахивая полы халата.
На другой день, рано утром, из деревни, ближайшей к погосту, на котором была схоронена Арина Петровна, прискакал верховой с известием, что в нескольких шагах от дороги найден закоченевший труп головлевского барина. Бросились к Анниньке, но она лежала в постели в бессознательном положении, со всеми признаками горячки. Тогда снарядили нового верхового и отправили его в Горюшкино к «сестрице» Надежде Ивановне Галкиной (дочке тетеньки Варвары Михайловны), которая уже с прошлой осени зорко следила за всем, происходившим в Головлеве.
Конец
Сказки [33]
М.Е. Салтыков-Щедрин. Фотография. 1980-е гг
ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ОДИН МУЖИК ДВУХ ГЕНЕРАЛОВ ПРОКОРМИЛ [34]
Жили да были два генерала [35], и так как оба были легкомысленны, то в скором времени, по щучьему велению, по моему хотению, очутились на необитаемом острове.
Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре [36]; там родились, воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали. Даже слов никаких не знали, кроме: "Примите уверение в совершенном моем почтении и преданности".
Упразднили регистратуру за ненадобностью и выпустили генералов на волю. Оставшись за штатом, поселились они в Петербурге, в Подьяческой улице, на разных квартирах; имели каждый свою кухарку и получали пенсию. Только вдруг очутились на необитаемом острове, проснулись и видят: оба под одним одеялом лежат. Разумеется, сначала ничего не поняли и стали разговаривать, как будто ничего с ними и не случилось.
— Странный, ваше превосходительство, мне нынче сон снился, — сказал один генерал, — вижу, будто живу я на необитаемом острове… Сказал это, да вдруг как вскочит! Вскочил и другой генерал.
— Господи! да что ж это такое! где мы! — вскрикнули оба не своим голосом.
И стали друг друга ощупывать, точно ли не во сне, а наяву с ними случилась такая оказия. Однако, как ни старались уверить себя, что все это не больше как сновидение, пришлось убедиться в печальной действительности.
Перед ними с одной стороны расстилалось море, с другой стороны лежал небольшой клочок земли, за которым стлалось все то же безграничное море. Заплакали генералы в первый раз после того, как закрыли регистратуру.
Стали они друг друга рассматривать и увидели, что они в ночных рубашках, а на шеях у них висит по ордену [37].
— Теперь бы кофейку испить хорошо! — молвил один генерал, но вспомнил, какая с ним неслыханная штука случилась, и во второй раз заплакал.
— Что же мы будем, однако, делать? — продолжал он сквозь слезы, — ежели теперича доклад написать — какая польза из этого выйдет?
— Вот что, — отвечал другой генерал, — подите вы, ваше превосходительство [38], на восток, а я пойду на запад, а к вечеру опять на этом месте сойдемся; может быть, что-нибудь и найдем.
Стали искать, где восток и где запад. Вспомнили, как начальник однажды говорил: «Если хочешь сыскать восток, то встань глазами на север, и в правой руке получишь искомое». Начали искать севера, становились так и сяк, перепробовали все страны света, но так как всю жизнь служили в регистратуре, то ничего не нашли.
— Вот что, ваше превосходительство: вы пойдите направо, а я налево; этак-то лучше будет! — сказал один генерал, который, кроме регистратуры, служил еще в школе военных кантонистов учителем каллиграфии [39] и, следовательно, был поумнее.
Сказано — сделано. Пошел один генерал направо и видит — растут деревья, а на деревьях всякие плоды. Хочет генерал достать хоть одно яблоко, да все так высоко висят, что надобно лезть. Попробовал полезть — ничего не вышло, только рубашку изорвал. Пришел генерал к ручью, видит: рыба там, словно в садке на Фонтанке, так и кишит, и кишит.
«Вот кабы этакой-то рыбки да на Подьяческую!» — подумал генерал и даже в лице изменился от аппетита.
Зашел генерал в лес — а там рябчики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают.
— Господи! еды-то! еды-то! — сказал генерал, почувствовав, что его уже начинает тошнить.
Делать нечего, пришлось возвращаться на условленное место с пустыми руками. Приходит, а другой генерал уж дожидается.
— Ну что, ваше превосходительство, промыслил что-нибудь?
— Да вот нашел старый нумер «Московских ведомостей», и больше ничего!
Легли опять спать генералы, да не спится им натощак. То беспокоит их мысль, кто за них будет пенсию получать, то припоминаются виденные днем плоды, рыбы, рябчики, тетерева, зайцы.
— Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растет? — сказал один генерал.
— Да, — отвечал другой генерал, — признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают!
33
В настоящем издании сказочный цикл Салтыкова-Щедрина печатается в полном составе. Как в Полном собрании сочинений (1933–1941) и Собрании сочинений (1965–1977), его композиция восходит к прижизненным изданиям (1886 и 1887 гг.), сформированным самим писателем. Изменения в композиции цикла, установленной автором, связаны с дополнениями, которые вносились в его состав в 1890, 1906 и 1927 гг. Эти дополнения складываются из двух разнородных групп: сказки 1869 г. и произведения, принадлежащие к сказочному циклу, но по цензурным условиям в легальной печати при жизни Салтыкова не появлявшиеся. Они вводились в цикл применительно к положенному в основу его композиции совмещению хронологического и тематического принципов построения. Сказки 1869 г. вошли в качестве первого звена цикла; изъятые из "Отечественных записок" в феврале 1884 г. сказки "Медведь на воеводстве" и "Вяленая вобла" и в марте того же года "Орел-меценат", "Карась-идеалист" поставлены вслед за январской серией этого года, а сказки "Богатырь" и "Ворон-челобитчик", не появившиеся в 1886 г. в "Русских ведомостях" из-за цензурных опасений, включены в группу сказок этого года.
Сказки 1869 г. печатаются по изданию: Салтыков-Щедрин М. Е. Сборник: Рассказы, очерки, сказки. 2-е изд. СПб., 1883. Сказки, при жизни Салтыкова в легальной печати не публиковавшиеся и в его прижизненные сборники не входившие, печатаются: "Медведь на воеводстве", "Вяленая вобла" — по тексту корректурных гранок "Отечественных записок"; "Богатырь" — по тексту наборной рукописи; "Архиерейский насморк" — по автографу; "Ворон-челобитчик" — по изданию: Салтыков-Щедрин М. Е. Соч. СПб., 1889. Т. 8; "Орел-меценат" — по изданию: Салтыков-Щедрин М. Е. Поли. собр. соч. 5-е изд. (А. Ф. Маркса). СПб., 1906. Т. 4. Остальные произведения входили в сборник "23 сказки" и воспроизводятся по тексту его второго издания: Салтыков — Щ е д р и н М. Е. 23 сказки. СПб., 1887.
Тексты сказок проверены по всем предшествующим публикациям, сохранившимся корректурным гранкам и автографам. Орфография и пунктуация в большинстве случаев выдержаны в соответствии с принципами, выработанными в издании: С а л т ы к о в-Щ е д-р и н М. Е. Собр. соч.: В 20 т. М., 1965–1977. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома — римской цифрой, страницы — арабской.
Автографы произведений сказочного цикла хранятся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (ф. 366) в Ленинграде и в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ф. 445) в Москве.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР.
ЛН — Литературное наследство.
ОД — Общее дело.
03 — Отечественные записки.
Р. вед. — Русские ведомости.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).
Примечание ew:
Оригинальный текст содержит два вида ссылок: на ту же страницу (внизу), чаще всего это примечания М.Е. Салтыкова-Щедрина или перевод с иностранного, и в конец книги, в главу примечания. По понятным соображениям я вынес все приложения в конец книги.
Кроме того, примечания к сказкам содержат еще и такое: "С. 93, строки 21–22 сверху. Слова:…". Я поленился отсчитывать в книге строки и вставлять в текст соответствующие ссылки. Буде найдутся энтузиасты — милости прошу:)
34
--
Впервые: 03. 1869 (вып. в свет 10 февраля). № 2. С. 591–598; под заглавием: «Повесть о том, как мужик двух генералов прокормил. (Писано со слов коллежского советника Рудомазина)», в качестве первого номера, вместе со сказкой «Пропала совесть» и рассказом «Годовщина». Без подписи; в оглавлении: М. Е. Салтыков (Н. Щедрин).
Замысел сказки о генералах, заброшенных на необитаемый остров, возник у Салтыкова, вероятно, осенью 1867 г. во время работы над очерком «Старый кот на покое» («Помпадуры и помпадурши»). Административно-философский трактат уволенного в отставку помпадура под заглавием «Что, ежели бы я жил на необитаемом острове и имел собеседником лишь правителя канцелярии?», без сомнения, составляет зерно замысла будущей сказки, работа над которой велась скорее всего в первой половине января 1869 г. Относящаяся к этому времени наборная рукопись (далее — НР) с авторской правкой (ЦГАЛИ) позволяет установить первоначальный вариант заглавия: «Два генерала. (Писано со слов коллежского советника Рудомазина)» и выявить ряд существенных отличий этой рукописи от печатных редакций.
С. 5, строка 3 сверху. Слова: «очутились на необитаемом острове» — в НР отсутствуют.
С. 5, строка 4 сверху. Вместо: «в какой-то регистратуре» — в НР было: «в Инспекторском департаменте».
С. 5, строка 11 снизу. Вместо: «расстилалось море» — в НР было: «шумело и расстилалось синее море, уходя в бесконечную даль».
С. 7, строка 7 сверху. Вместо «откусил у своего товарища орден» — в НР было: «откусил у своего товарища конец уха» (зачеркнутый вариант: «откусил у своего товарища палец»).
С. 7, строка 5 снизу. Вместо: «фазан» — в НР было: «блистающий яркостью цветов фазан».
С. 8, строка 1 сверху. Слова: «тем более, что в осетре был опознан частный пристав Б.» — в НР отсутствуют.
С. 9, строка 15 сверху. После: «на всем готовом живут» — в НР было: «выучились даже канкан танцевать».
С. 9, строки 20–21 снизу. Слова: «Тем более, что в «Московских ведомостях» повествуют» — в НР отсутствуют.
С. 9, строка 16 снизу. Вместо: «генералы» — в НР было: «начальники отделения».
С. 10, строка 3 сверху. Вместо: «на бобах разводить» — в НР было: «на руках разводить».
С. 10, строки 4–5 сверху. Вместо: «мужицким его трудом не гнушалися» — в НР было: «мужицкими его делами не гнушалися».
С. 10, строка 18 сверху. Вместо: «Большая Подьяческая» — в НР было: «Подьяческая».
С. 10, строка 24 сверху. Слова: «Веселись, мужичина!» — в НР отсутствуют.
В «Отечественных записках» Салтыков напечатал сказку в качестве первого звена предполагавшегося сатирического цикла «Для детей», впоследствии несостоявшегося. В корректурных гранках (ЦГАЛИ) писатель произвел правку, в результате которой в тексте появились фрагменты, отсутствовавшие в рукописи: о появлении генералов на необитаемом острове (с. 5), о частном приставе Б., опознанном в пойманном осетре (с. 8), замечание о «Московских ведомостях» (с. 9). В корректуре же Салтыков заменил откушенный у одного из генералов «конец уха» «орденом».
В 1878 г. писатель включил «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» в сборник «Сказки и рассказы» (вышел в свет 19 мая 1878 г.; далее — СиР), произведя при этом незначительную правку.
С. 5, строка 11 снизу. Вместо: «шумело и расстилалось море» — в СиР: «расстилалось море».
С. 10, строки 4–5 сверху. Вместо: «мужицкими его делами не погнушались» — в СиР: «мужицким его трудом не погнушалися».
В этом издании впервые появились заключительные слова сказки: «веселись, мужичина!», был снят ее подзаголовок, а заглавие впервые представлено в полном виде: при журнальной публикации слово «один» выпало, сохранив'шись лишь в одном из двух приложенных к номеру оглавлений. При последующих перепечатках сказки в составе «Сборника» (1881, 1883) текст ее не редактировался и изменениям не подвергался. Уже после смерти автора в соответствии с оставленным им планом издания Сочинений «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» включена в сказочный цикл.
В сказке отражены взаимоотношения господствующих классов и трудового крестьянства в России. Используя известный в мировой литературе сюжет, восходящий к роману английского писателя Д. Дефо «Робинзон Крузо», Салтыков преднамеренно ставит своих героев в необычные условия, для них не свойственные и для читателя неожиданные. Это позволяет глубже и нагляднее воспроизвести социальные отношения, показать зависимость благополучия господствующих классов от эксплуатируемого ими народа. Оттеняя житейски практическое превосходство мужика над генералами, писатель не умалчивает и о тех сторонах народного характера, которые дают возможность социальным верхам жить за счет трудового народа и держать его в постоянном страхе и безропотном подчинении. В сказке осуждается пассивность народных масс, в конечном счете приводящая к примирению с существующим порядком.
Сказка привлекла пристальное внимание современников. Сразу же после получения в Ницце номера «Отечественных записок» Герцен в письме к Н. П. Огареву от 14 (2) марта 1869 г. спрашивал: «А читал ли ты в «От(ечественных) з(аписках)» «Историю двух генералов», это прелесть» (Г е р ц е н А. И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1964. Т. 30, кн. 1. С. 58). Высоко ценил и знал эту сказку Тургенев. Десять лет спустя после выхода ее в свет он, как вспоминает М. М. Ковалевский, «сам читал однажды на литературном утре в Париже «Двух генералов» Салтыкова и позаботился о переводе их на французский язык» (Тургенев в воспоминаниях современников. М., 1969. Т. 2. С. 148–149). Это чтение состоялось 27 (15) мая 1879 г. на литературно-музыкальном утре в пользу русской колонии в Париже. Вот что вспоминает А. Н. Луканина, слушавшая Тургенева: «Чтение свое он начал без всякого предисловия так «О том, как мужик двух генералов прокормил», сказка для детей и преимущественно для взрослых. Если я сказала, что Иван Сергеевич хуже читал, чем в прошлом году, то тем не менее он читал очень хорошо — никогда я не наслаждалась больше Щедриным, как при этом чтении». (Тургенев в воспоминаниях современников. Т. 1. С. 221–222).
35
Жили да были два генерала… — Зачин стилизован под народную волшебную сказку. Свойственная этому фольклорному жанру формула (жили да были) встречается и в других произведениях сказочного цикла («Дикий помещик», «Премудрый пискарь», «Недреманное око», «Либерал»).
36
Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре… — Речь идет о штатских «генералах» (действительных статских советниках). В рукописной редакции генералы служили в Инспекторском департаменте. Понизив ранг учреждения и сделав генералов отставными, Салтыков обеспечил себе свободу их сатирического изображения. В государственном аппарате России существовали три Инспекторских департамента: при I Отделении собственной его императорского величества канцелярии (расформирован в 1858 г.), при Военном министерстве (ликвидирован в мае 1869 г.), при Морском министерстве (просуществовал до 1884 г.). Салтыков имел в виду, конечно, Инспекторский департамент Военного министерства, упразднение которого совпало по времени с работой над сказкой. Дела Военного министерства всегда привлекали внимание писателя еще и потому, что в его канцелярии он начинал свою служебную деятельность.
37
…а на шеях у них висит по ордену. — Ордена первых трех степеней обычно носились на шее на особых орденских лентах.
38
Ваше превосходительство. — Согласно Табели о рангах, введенной Петром I в 1722 г., обращение «ваше превосходительство» соответствовало чинам третьего и четвертого классов (действительный статский советник и тайный советник).
39
…служил еще в школе военных кантонистов учителем каллиграфии… — Имеются в виду военно-учебные заведения для солдатских детей, существовавшие в России с 1805 по 1856 г. Они давали элементарные общеобразовательные знания и готовили своих воспитанников к несению военной службы. Преподавание каллиграфии, т. е. чистописания, как и служба в кавалерии, в щедринской сатире служит обычно признаком примитивности и духовной нищеты персонажа.