Старый дом - Климов Михаил. Страница 47
И все-таки бумаги на свою квартиру он получил…
Правда, не в тот день, когда хотел, а на следующий, но привезли их к нему прямо домой, привез тот прораб, который занимался ремонтом квартиры. Предварительно, кстати, обругав Прохорова (который поперву начал на него орать), за то, что тот поперся к себе, не предупредив. И объяснил, что таджики только потому не стали его ловить и вязать, что он, Слава открыл дверь своим ключом…
Документы забрал Александр на проверку, сказав, что на первый взгляд все нормально…
И все-таки вопрос с банком он решил. То есть решила его, конечно, Карина, но если бы Слава не просил бы и не клянчил, она бы ни за что не стала отдавать клиента своим прямым конкурентам. А так она позвонила раз, позвонила два, позвонила три и, представьте себе – нашла…
В неком банке в трех кварталах от них, было такое уставное положение, которое позволяло сделать ключ от сейфа единственным паролем. Нужно было только обговорить это специальным пунктом в договоре на аренду.
Слава, станцевав перед Кариной (по телефону, конечно) танец благодарности, помчался туда и снял сейф, не забыв упомянуть в договоре столь важный момент. Девушка, которая оформляла документы с нашим героем, добавила, что при допуске к сейфу с явившегося будет все равно спрошен паспорт и аккуратно записано, кто приходил, на что Прохоров беспечно махнул рукой:
– Ничего страшного…
И занялся тем, в чем понимал – торговлей книгами…
60
Встретились они с Упырем в «Якитории» на Новом Арбате. Когда-то здесь располагалось кафе «Ивушка» и, поскольку было оно в двадцати метрах от Дома книги, а Дом книги был в советское время единственным букинистическим магазином, который не закрывался на обед, то сюда съезжался весь книжно-антикварный народ.
Здесь, как говорил Леня Чертков, нынешний председатель Общества библиофилов, «был клаб», именно так – с английским произношением этого слова. Здесь совершались сделки, здесь делились рассказами о покупках и заказах, здесь составлялись временные союзы для посещения возникших внезапно адресов – у одного был сам адрес, у другого – деньги на закупку товара.
А поскольку все эти процессы – совершение сделок, рассказы и возникновения союзов требовали времени – то и совершались они обычно в «Ивушке». Удобно расположившись за столиками с небогатым советским «чем Бог послал», книжники и занимались своим незаконным промыслом. Здесь их и ловили периодически менты, стоявшие на страже и защите социалистической собственности от расхитителей и спекулянтов.
Можно было бы бесконечно рассказывать о тех былинных временах, да сейчас недосуг, более того, и тема у нас нынче другая.
Скажем только, что и Упырь и Прохоров принадлежали к той славной породе, к тем стародавним монстрам, которые давно начали вымирать (сейчас уже практически заканчивающим) и которые помнили (правда, не очень любили) советские времена, когда кафе это знали все книжники.
А поскольку половина или больше старых букинистических магазинов, которые могли бы служить ориентиром для места встречи, закрылись, то при вопросе «где?» – ответ последовал обоюдный и немедленный – в «Ивушке».
Потягивая свой чай, кофе он никогда не признавал, Упырь долго рассматривал список, периодически шепча себе под нос что-то вроде «А у меня с автографом» или «Достал все-таки, везунчик».
Потом поднял глаза на Славу:
– И что с ним?
– С кем? – попробовал повалять дурака Прохоров.
– С Володей, конечно… – хмуро ответил Упырь. – Думаешь, я не узнаю его коллекцию?
– Они уехали… – выбора у нашего героя не было, он продолжал гнуть придуманную «зятем» линию. – Навсегда, всей семьей…
– Это я слышал… – кивнул Упырь. – Но не вижу повода распродаваться. Времена не брежневские, никто не мешает сюда приезжать, никто не мешает переправить коллекцию на Запад… А ведь, если он, я так опять же слышал, уехал профессором славистики, ему такая коллекция – неплохое подспорье для работы… Он ведь Серебряным ве…
– Вообще-то, – прервал его Прохоров, – я мог бы тебе сказать: «не твое собачье дело…»
– Не мог бы, – парировал Упырь, – я должен знать, почему такая коллекция, – он выделил голосом слово «такая», – поступает в срочную продажу…
– Я мог бы тебе сказать, – продолжил Слава, не обращая внимания на реплику: – «не твое собачье дело…». Потому что любой человек имеет право на собственные, несогласованные ни с кем кроме ближайших родственников решения. Но я этого не сделаю, потому что ты – уважаемый член нашей корпорации и просто приличный человек…
– Ну, хватит книксенов, дело говори…
– Насчет науки, – начал Прохоров, частично говоря то, что знал, частично сочиняя прямо на ходу, – думаю, что все его книги давно оцифрованы и с точки зрения текста вполне доступны и даже более удобны в пользовании, чем бумажные… Насчет того, чтобы приезжать – вряд ли. Я еду вслед за ними, так что никого из близких у него и Маринки здесь не остается. А коллеги и друзья в основном уже там. Насчет перевозки через границу – ты же знаешь, что Володя – человек, который с законом связываться не любит и не станет. У нас такой вывоз все еще запрещен, а отправить восемнадцать коробок контрабасом – это те еще деньги и риск…
– Это верно… – согласился внимательно слушавший Упырь. – И сумма может быть сопоставима с ценой коллекции…
– Кроме того, – тут у Прохорова началась уже чистая импровизация, – Володя уже почти все собрал, остались две категории книг, которые ему могли быть интересны: то, что никому не нужно, а такое в последнее время попадается все реже и реже, хотя и стоит три копейки. И то, что нужно, но стоит очень дорого, а на такое его профессорской зарплаты явно хватать не будет…
– А сколько получает там профессор?
– Как я понимаю – тысяч десять грина в лучшем случае. Что немало, но не забывай, что они только устраиваются, жилье съемное, Маринка и двое детей, да еще пенсионер в виде меня – не разгуляешься… А коллекция, которая не пополняется, превращается в библиотеку при всеми забытом музее…
– Забавно… – грустно сказал Упырь.
– Видимо, – Слава сочувственно вздохнул, потому что понимал, о чем загрустил его старый знакомый, – видимо, он решил начать новую жизнь. А может, и новую коллекцию… – добавил он в утешение коллеге.
– Понятно… – тот кивнул. – Хотя вопросов еще много, но по крайней мере, у меня не будет ощущения, что я пришел попользоваться чужой бедой.
«Ишь ты, – изумился Слава, – и как ты с такой совестливостью так долго прожил и вообще нашим делом занимаешься».
А вслух сказал:
– Давай к делу, у меня не сильно много времени…
– Давай… – согласился Упырь. – Сколько?
Прохоров назвал сумму.
И увидел, как лицо его визави сначала осветилось радостью, а потом вдруг поблекло и погрустнело.
«Понял, что сумма нормальная, – так наш герой перевел эту смену выражений, – а потом дошло, что и этого ему взять негде…»
– У меня таких денег нет… – проскрипел Упырь.
– Понимаю… – Прохоров опять посочувствовал приятелю. – Но согласись, что не сказать тебе об этой возможности я не мог…
– Спасибо, что ж… – Упырь глядел в сторону, губы его шевелились, казалось, он что-то считал. – Обменом возьмешь? Она мне все дырки закрывает, а цена умеренная… И век себе не прощу, если отпущу такой подарок…
В их мире было не принято вот так, честно показывать свою предельную заинтересованность, потому что подобное знание давало возможность продавцу как угодно жестко выкручивать руки желающему купить. Но цена уже была названа, да и ситуация – явно не стандартная.
– Только часть и что-то легко продаваемое… – Слава пожал плечами. – Сам понимаешь, я тоже еду и спешу…
– И сколько у меня есть времени? Дай три дня…
– Не могу… – извинился Прохоров, – сутки тебе за все про все…
61
Следующие два дня Прохоров козликом носился по Москве, где раздавая, где, наоборот, получая деньги. Второе случалось чаще и обильней, в итоге в квартире скопилась такая сумма наличными, которой никогда прежде наш герой и в руках не держал.