Carte blanche - Ясинская Марина Леонидовна. Страница 2

— И слава богу, — отшутился Артём.

Отвернулся и незаметно вздохнул.

Даша не была запланирована среди открытий приятеля; Димка встретил ее случайно, почти уже приплыв в конечный пункт первого вояжа. Артём бы и сам был не прочь отыскать такую… Может, на третьей карте будет.

Димка, хоть и уверял, что с ним всё в порядке, сильно хромал, и потому Артём не ушёл сразу.

Да и не только потому. Встретив много лет спустя давних приятелей, редко торопишься разбежаться по сторонам. Хочется обменяться новостями, вернуться ненадолго в воспоминаниях в "старые добрые деньки", посмотреть со стороны на себя тогдашнего и снисходительно улыбнуться тем планам и ожиданиям, надеждам, мечтам и наивной уверенности в том, что всё будет именно так, как задумывается.

— Мы сдавали с тобой вместе вторую карту? — переспросил вдруг Димка и с подозрением уставился на Артёма.

Да, разделить светлую ностальгию былого на двоих с ним вряд ли получится. Старый приятель выглядел человеком сломленным и сломанным: нестриженые волосы, давно небритая щетина, не фокусирующийся на собеседнике взгляд, реплики в сторону, порой — невпопад, нескоординированные движения…

— Сдавали, сдавали… Ты где-то здесь живёшь?

— Я? Я вообще не здесь, — рассеянно отозвался Димка, отирая рукавом куртки погнутую, выпачканную раму велосипеда.

— В другом районе?

— Район?.. Нет, нет… Разве что следующая жизнь…

— Квартира твоя где? — Артём не сдавался, надеялся, что всё-таки получит вменяемый ответ.

— Да там, — неопределенно махнул рукой Димка, а потом вдруг совершенно осмысленно выдал: — Сразу за Памятью, три пятнадцать.

"Не близко", — прикинул про себя Артём расстояние до площади Памяти. Глянул на что-то тихо бормочущего под нос Димку. Одного оставить, сам дойдет?.. Нет, как-то неправильно…

С другой стороны, пока Артём туда, пока обратно, дома будет часов в восемь, не раньше, пропустит… А что он пропустит?

— Пошли, — Артём решительно перекинул сумку наискось, через грудь, на манер почтальонов, взялся за руль велосипеда и пресёк вялую попытку давнего приятеля вмешаться: — Транспорт твой я докачу, а ты, главное, сам дойди, с такой ногой.

…Димкино жильё Артёма удивило. Он ожидал увидеть темную, заброшенную конуру, в которой будут соседствовать пыль и беспорядок, а оказался в небольшой двухкомнатной квартире, казавшейся куда более просторной, чем на самом деле, из-за высоких потолков, огромных окон и почти полного отсутствия мебели.

"Интересные обои", — отметил Артём про себя, переводя взгляд на стены.

Некоторое время смотрел на абстрактные золотисто-кофейные узоры, а потом вдруг замер, не в силах оторваться.

Стены вовсе не были оклеены обоями. Это была карта. Одна огромная карта.

Артём сделал шаг к стене, чтобы лучше рассмотреть надписи. Знакомые названия материков, на которых он успел побывать за три совершённых им вояжа — Выпуск из школы, Семья, Работа по профессии, Дети, — соседствовали с очертаниями неизвестных островов, до которых он так и не добрался. Да что там не добрался — никогда даже и не видел.

— Как? — тихо спросил Артём, не поворачиваясь к Димке, — он не мог отвести взгляд от карты на стене. — Ведь картографы… Ведь тем, кто… Ведь тебе же не полагалась новая карта.

— Это не картографы, — голос Димки прозвучал предельно серьёзно и вменяемо — ни следа рассеянности, ни намека на душевное расстройство. — Это я. Я рисовал карту.

— Себе? — обернулся Артём. Он был настолько ошарашен ответом, что даже не подумал о крамольности заявления приятеля — создание карт было исключительной прерогативой картографов.

— Мы сдавали с тобой вторую карту! — вдруг, просияв, закивал головой Димка. — Ты — Артём, да?

— Артём, Артём, — отмахнулся он и вернулся к волнующему его вопросу: — Так ты кому карту рисовал? Себе?

— Себе, — хмыкнул Димка. — Зачем мне карта? Она у меня была.

— Как это? Ведь ты же её… Я же видел, как ты её…

— Нет, — замотал косматой головой Димка, — Она всегда была со мной…

— Карта?

— Даша.

Артём вздрогнул и на миг прикрыл глаза.

Даша. Яркая, как солнечный зайчик, ясная, как погожий летний день.

Очень хотелось спросить, где она и что с ней стало, но Артём промолчал. Он был совсем не уверен, что хочет услышать ответ.

Актовый зал городского комитета картографии уже не давил своей торжественностью так, как в первый раз.

Да и выпускников сейчас было меньше. Кто-то задержался в пути — слишком много времени провел на каком-то острове или выбрал долгий маршрут; кто-то и вовсе не смог добраться до порта назначения. Последним приходилось хуже всего. В то время, как все остальные получали новые карты, недоплывшие должны были смириться с тем, что в их жизни больше не будет вояжей. Не сделавшие всех обозначенных на карте открытий в срок не имели права получать следующую. Картографы снимали ответственность за маршрут их жизни и оставляли дрейфовать в одиночестве — без целей и без ориентиров.

На первом выпускном Артём был слишком занят рассматриванием новой карты, чтобы обращать внимание на тех, чьи вояжи закончены. В этот раз вышло по-другому.

Получив из рук председателя городского комитета картографии плотный конверт, Артём нетерпеливо его разорвал. Третья карта, новенькая, глянцевая, как и предыдущие две, вкусно пахла типографией.

Артём жадно разглядывал незнакомые линии. Отплывал он из последнего порта второго вояжа — Получить профессию. Впереди — густой архипелаг островов, не вытянутый в ряд по одному, как на первых двух картах, а расплывшийся густой кляксой — не понять, с которого начинать и каким маршрутом следовать. Названия земель, которые ему предстояло открыть, нанесены тонким, изящным шрифтом: Инженер-эколог, Жилье, Волонтёрство в союзе охраны водных ресурсов, Семья, Поездка на Енисей, Ребенок, Гребля на байдарках…

Артём повернулся к Димке, собираясь поинтересоваться, что же приготовили картографы его приятелю — и слова застряли в горле.

Бледный, как зимнее утро, Димка медленно рвал свою карту.

Только что полученную третью карту!

Плотная глянцевая бумага скрипела, не поддавалась дрожащим пальцам, но он упорно терзал края до тех пор, пока не появилась бахрома, за которую уже можно было поудобнее ухватиться.

Даша же, всегда такая яркая и ясная, отвернулась от Димки и, кажется, беззвучно плакала, сжимая в руке конверт с новой картой.

Артём бросился к приятелю, схватил его за руки:

— Ты что делаешь!

Димка медленно сфокусировал взгляд на лице Артёма. С трудом разжал стиснутые зубы:

— Она мне не нужна.

От неожиданности Артём даже отступил на шаг.

— Как не нужна? Ты что!

— Не нужна, — ровно, без эмоций повторил Димка и добавил: — Не такая.

— Дим, — попытался уговорить Артём приятеля: — Дим, планы картографов — планы народа. Пока еще не случилось ничего непоправимого; ты разгладишь карту, успокоишься, подумаешь… Помнишь, на первом выпускном ты и в училище искусств не хотел, а посмотри, как у тебя прошёл вояж — лучше всех на курсе! Ну, что ты там такого страшного увидел? Тебя отправили на остров Уличный художник или к материку Учитель рисования?

Артём осторожно вытащил смятую, надорванную карту из рук приятеля, расправил, пригляделся к названиям запланированных открытий.

— Э, Дим, да ты что! Ты названия-то читал? Семья, Дети, Коллекции, Вернисажи, Выставки, Музеи, Аукционы… Ты дурак — такую карту рвать? — едва не закричал он. — Даш, ну скажи ты ему!

Даша медленно обернулась, и Артём, посмотрев на её бледное лицо, как-то сразу всё понял. И больше уже ничего не говорил — просто вытащил кусок бумаги из ее пальцев, бросил всего один взгляд — и у него перехватило дыхание.

Дашина карта белела нетронутой глянцевой пустотой.