Дочь палача и ведьмак - Пётч Оливер. Страница 70

– Ах ты ж черт, отец! – ругнулась Магдалена и облегченно вздохнула, а палач ворчливо ее выпустил. – Обязательно так пугать было? Не мог просто подойти, как все нормальные люди, и поздороваться?

– Чтобы ты разоралась и люди из окон повысовывались? Не болтай чепухи, меня и так…

– Разыскивают, – перебила его Магдалена. – Я знаю. Земеру уже не терпится тебя сцапать.

– Земер? – Куизль еще слизывал кровь с пальца. – А он-то здесь при чем?

Палач одет был в поношенные штаны, простой черный сюртук и старый плащ, который Магдалена помнила еще с детства. Она с улыбкой представила отца в изодранной монашеской рясе: с его-то ростом из него действительно получился бы замечательный монах.

– Земер заглядывал к нашему Михаэлю домой, – ответила наконец Магдалена.

– К Михаэлю? А к нему-то зачем?

– Если хочется узнать, то помолчи уже и послушай.

Магдалена рассказала отцу об угрозах бургомистра, и палач со злостью врезал по стене сарая.

– Проклятие, только этого мне еще не хватало! – негодовал он. – Теперь-то я понимаю, почему охотники и стражники рыщут по переулкам. Земер им, наверное, увесистый кошель пообещал, если они меня изловят… Пусть даже не надеются на это!.. – Якоб с беспокойством взглянул на дочь. – Симон уже рассказал тебе, что случилось в монастыре?

– Я как раз к нему шла. Кажется, нашелся труп Виргилиуса. Это правда?

Палач кивнул.

– Идем тогда к Симону. Нам нужно обсудить, что теперь делать. Остальное все расскажу по пути.

По пути к лазарету Куизль рассказал Магдалене о появлении дароносицы и умирающем наставнике.

– Остается только надеяться, что монах сможет сказать еще что-нибудь, – закончил он глухим голосом. – Если прежде его не прикончил этот чертов колдун. Молись, чтобы муж твой не уснул и должным образом его сторожил. Иначе он пожалеет, что выбрал палача себе в тести.

Магдалена кивнула и постаралась не думать о том, что именно отец хотел этим сказать. Она знала, как легко было вывести его из себя. К счастью, успокаивался он так же быстро.

Она ускорила шаг. Наконец-то впереди показался лазарет. Наскоро перестроенная конюшня уже полностью погрузилась во мрак, изнутри не пробивалось никакого света.

– У меня дурное предчувствие, – проворчал палач. – Или Симон в темноте лучше кошек видит, или он и вправду уснул, баран бестолковый.

– На него и так слишком много всего навалилось в последнее время, – пробормотала Магдалена.

Ей вдруг стало жаль своего мужа. И почему отец так к нему строг?

Куизль не ответил. Он вынул из-под плаща факел, поджег его принесенным с собой огнивом и бесшумно отворил дверь в лазарет.

В свете факела Магдалена различила десятка два кроватей, расставленных по всей конюшне. Почти на всех ерзали заспанные люди, кашляли или приподнимали головы на свет и снова засыпали. Далеко впереди Магдалена разглядела своего мужа. Он сидел на стуле возле одной из кроватей, уронив голову на грудь, и грудь его мерно вздымалась.

И он храпел.

– Так я и знал! Будь ты трижды проклят, каналья! – Палач подскочил к мирно посапывающему Симону и растряс его. – Я тебе сторожить велел или что? – прошипел он. – А ты тут храпишь на весь лес!

– Что? Где?..

Симон потер глаза и не сразу понял, кто перед ним стоял.

– Господи, Якоб! – воскликнул он наконец. – Мне… мне так жаль, но за эти дни…

Но палач уже отвернулся и склонился над безжизненным телом наставника. Он приложил ухо к сердцу, а потом проверил пульс.

– Проклятие! – прошептал он. – Помер все-таки! Теперь мы ни за что не узнаем, где он нашел дароносицу и кто сотворил с ним такое.

– Этого… быть такого не может.

Симон вскочил и сам пощупал пульс брата Лаврентия. Затем сорвал повязку с его обожженного лица и подставил под нос медную пластинку. Она не запотела, и лекарь с удрученным видом снова опустился на стул.

– И часа, наверное, не прошло, – сказал он с раскаянием. – Я решил почитать немного, и глаза, видимо, сами собой закрылись.

– А колдун спокойно сюда влез и прикончил нашего единственного свидетеля, – огрызнулся палач. – Особо и возиться-то не пришлось.

– С чего ты взял, что это был именно колдун? – прошептала Магдалена, чтобы не разбудить больных. – Может, он сам умер.

Она поймала себя на мысли, что использует любые доводы, лишь бы защитить Симона от отцовского гнева.

– А это тогда что? – Палач вытянул из кулака наставника обрывок черной материи. – Судя по всему, без борьбы брат Лаврентий в рай отправляться не пожелал.

Магдалена склонилась над крошечным лоскутом.

– Должно быть, от рясы оторвал, – сказала она задумчиво. – А может, еще откуда-то. В любом случае это не обязательно был…

Она замолчала на полуслове и взглянула на Симона: тот ползал по полу и, видимо, что-то искал.

– Что ты там еще потерял?

– Андексская… хроника! – выдавил Симон. – Она пропала! Я ее читал до этого, а когда уснул, она, наверное, выпала у меня из рук… И теперь ее нигде нет!

– Еще лучше, – прорычал Куизль. – Этот колдун мало того что единственного нашего свидетеля угробил, так он еще книги у тебя ворует, пока ты храпишь себе… У тебя вообще мозги есть?

– Папа, хватит уже! – ругнулась Магдалена. – Видишь ведь, что ему и так совестно. К тому же ты бы и сам мог посидеть тут и посторожить немного… Так нет же, тебе, как всегда, надо по лесу пошататься!

– Потому что меня разыскивают, наглая ты баба! Сколько раз тебе повторять?

С дальней кровати снова послышался стон. Старый крестьянин с осунувшимся, землистым лицом приподнялся на локте и с любопытством уставился в их сторону.

– Я вот что предлагаю, – прошептал Симон, поднимаясь с пола. – Пойдемте поговорим лучше в часовне Святой Елизаветы. Там никто нам не помешает, и я расскажу вам, что вычитал из хроники. – Он попытался улыбнуться. – Может, так я смогу загладить вину и вы не вздернете меня на месте.

Часовня Святой Елизаветы располагалась чуть ниже монастыря. Ее выстроили прямо у обрыва, и даже в оживленные дни она служила местом уединения и покоя.

Паломники приходили иногда к часовне, так как вода в местном источнике якобы излечивала глазные болезни. Теперь же, с наступлением ночи, здесь царила полная тишина. Куизли устроились на немногочисленных скамейках перед алтарем, несколько свечей отбрасывали на них дрожащие отсветы.

– Так ты считаешь, что библиотекарь, келарь, а может, и этот колдун охотятся за реликвиями и сокровищами, спрятанными здесь во время штурма Андексской крепости? – изумленно спросила Магдалена.

Симон уже рассказал остальным о своих измышлениях и теперь задумчиво склонил голову.

– В хронике написано, что ничего не нашли, вообще ничего, – объяснил он. – И только спустя двести лет из норы в замковой часовне выбежала мышь с обрывком пергамента, на котором значились некоторые из реликвий. Таким вот образом удалось наконец отыскать пропавшие святыни.

– Верно, – сказала Магдалена и закуталась в шаль. – Этот мерзкий брат Экхарт рассказывал то же самое. Но почему ты решил, что сокровищ больше, чем отыскалось тогда?

Симон наклонился чуть вперед.

– В хронике упомянуты все реликвии, которые хранятся в сокровищнице, – пояснил он. – Но в списках графа их значилось гораздо больше, и среди них…

– Что еще за списки? – перебил его Куизль. До сих пор он лишь молча слушал, покуривая трубку. – Я об этом ничего не знаю. Или, может, этот родовитый умник свой кабинет изволил тебе показать? Хватит ерунду городить, прошу тебя!

– Не так быстро. Я еще не рассказал вам самое интересное…

Лекарь примирительно поднял руки и ухмыльнулся. Он знал, что тесть его отличался неуемным любопытством, и теперь настала очередь Симона помучить палача томительным ожиданием.

– Разумеется, граф своего кабинета мне не показывал, – сказал он напыщенным тоном. – Я заглянул туда без его согласия. Вот там я и увидел эти списки и план. План, на котором, как я думаю, обозначены бывшие подземные ходы и подвалы крепости. Не исключено, что это тот самый план, который выкрали у библиотекаря. А значит, нельзя исключать и того, что граф и есть тот самый колдун и он, как и монахи, охотится за спрятанными сокровищами.