Собрание сочинений в девяти томах. Том 9. Клокочущая пустота - Казанцев Александр Петрович. Страница 67

Мучимый этими вопросами, Сирано выздоравливал, не зная, как ему отблагодарить приютивших его индейцев.

Случай помог ему оказать услугу Медвежьему Когтю, как звали его спасителя, который едва сам не погиб от когтей медведя во время охоты. Его принесли в вигвам истекающим кровью. И Сирано отдал ему свою кровь, перелив ее в его жилы так, как сделал это когда-то Кампанелла. Сирано повторил усвоенные им приемы, которые вечный узник описал в своем медицинском трактате, еще находясь в темнице. Спасение Медвежьего Когтя «колдуном» еще больше расположило к нему индейцев.

Он еще долго прожил с ними, пока окончательно поправился, знакомясь с их немудреным бытом. И ему казалось, что он действительно имеет дело с одичавшими за миллион лет соляриями, но сохранившими если не достижения былой цивилизации, то твердые устои справедливого уклада общества.

И эти дети теперь земной природы были куда ближе к сказочным, пусть даже привидевшимся ему соляриям, чем его европейские сородичи, убивающие друг друга за золото, за власть, за иные верования, когда главным правом в жизни служит насилие.

То, что Сирано колдун, стало у всех индейцев племени непреложным, но он обрел славу доброго колдуна.

И к нему приходили с маленькими своими нуждами простодушные обитатели вигвамов, а Сирано узнавал их жизнь и обычаи.

Индейцы не знали собственности, которую ценой любой крови защищали власть имущие во всех европейских государствах. Правда, индейцы в отличие от соляриев охотились, но добытая ими дичь становилась общей для всего племени.

Дети воспитывались сообща женщинами, преданными этому делу, умеющими внушить малышам чувство достоинства, взаимовыручки, преданности каждого всем.

Потом мальчиков учили владению оружием и приемам охоты или защиты племени от любых нападений, а девочек – женскому делу: выделыванию кож, шитью одежды, приготовлению пищи и поддержанию очагов и, конечно, уходу за детьми. Все это восхищало Сирано. Когда к нему привыкли, он стал расспрашивать, где же Квебек и как он мог бы добраться до него. Старейший из индейцев, с оливковым цветом лица, привел его на край ущелья и показал рукой, сказав на местном языке:

– Кана – да! – и добавил по-французски: – Там! [31]

И Сирано дали спутника, проводника, который мог вывести его к Квебеку.

Тяжел был путь. Индейцы здесь не знали лошадей, они всегда рассчитывали лишь на свои ноги.

И ноги Сирано наконец привели его в Квебек, столицу Новой Франции.

Здесь, среди убогих домишек, воздвигнутых переселенцами, по преимуществу скупавшими у индейцев шкуры зверей, он встретился наконец с французами.

К сожалению, его поношенный солдатский камзол внушил тем подозрение, которое не рассеивалось даже дворянской шпагой на боку.

Сирано де Бержераку пришлось на первых порах выдать себя за человека, потерпевшего кораблекрушение и вынужденного добираться до реки Святого Лаврентия почти через всю страну.

Ему верили и не верили. Но когда он назвал имя советника губернатора господина Ноде, отношение к нему смягчилось. Его провели во «дворец». Более насмешливого названия нельзя было присвоить хижине, где властвовал мальтийский рыцарь Шарль де Монманьи, назначенный наместником короля в колонии, превышающей площадью Францию, но где надо было начинать все с голого места.

Основную власть здесь имели торговые компании, промышляющие пушниной и скупкой у индейцев ценного сырья, губернатор же представлял короля.

Ноде холодно принял Сирано.

– Прошу извинить, почтенный господин, – сказал он, услышав имя Сирано де Бержерака, – но я имел честь встречаться с названным вами дворянином и, признаться, не нахожу слишком большого сходства между вами.

– Я напомню вам, господин Ноде, что вы оказали мне неоценимую услугу, переправив меня в гробу на фелюгу.

– Гм, – удивился Ноде. – Вы в самом деле кое в чем осведомлены о судьбе милого юноши, которого я знал, но который едва ли остался жив.

– Однако он перед вами, господин Ноде! Что же касается изменившего очертания моего носа, который наверняка запомнился вам как верх уродства, то я получил ранение в бою под Аррасом и благодаря судьбе, забросившей меня в чужие страны, с помощью тамошних лекарей свел следы ранения.

– Я рад бы был поверить вам, что у индейцев есть такие колдуны, которые умеют заживлять подобные раны, но не раньше, чем вы сведете меня с ними.

Сирано был в отчаянии. Как убедить этого подвижного толстяка в том, что представший перед ним бродяга и есть Сирано де Бержерак, которого тот доставил в гробу на фелюгу, а потом перевез в карете в Мовьер.

«Мовьер-Кюре! Вершитель Добра Доброносцы!» – мелькнуло в мыслях у Сирано. И, подчиняясь невольному порыву, он сделал тайный знак пальцами, которому научил его ритор тайного общества покойный Тристан.

Этот знак вызвал удивление, потом радость Ноде. Он ответил Сирано таким же знаком.

– О молодой мой друг! Все рассказанное вами так необычно, что вы должны извинить меня за мое недоверие. Но теперь я вижу в вас не только смелого юношу, сражавшегося за нашего Кампанеллу, но и брата по выбранному в жизни пути. Я готов всем, чем могу, содействовать вам. Но прежде всего вам нужно надеть достойный костюм. У меня есть кое-что. Я прикажу служанке перешить вам по фигуре.

– Наконец-то я могу поблагодарить вас, брат Ноде, не только за оказываемую мне любезность здесь, но и за заботу о милой нашей Франции, куда сейчас стремлюсь, надеясь на вашу помощь.

– Мы ждем корабля в ближайшие недели. Но чтобы попасть на него, вам нужно очаровать вице-короля и губернатора рыцаря мальтийского ордена Шарля де Монманьи.

– Я готов, если вы окажетесь настолько любезны, что представите меня ему.

– Но как вы объясните ему свое пребывание здесь?

– Я признаюсь ему, как и вам, что вынужден был бежать вместе с ритором доброносцев в звездном корабле, который и приземлился в Новой Франции.

– О боже мой! Одно лишь упоминание о доброносцах вызовет у благородного рыцаря мальтийского ордена такой гнев, что мне уже не спасти вас с помощью пустого гроба. Губернатор заполнит его вашим телом навечно.

– Поверьте, это не устроит меня. Но что я должен сказать рыцарю мальтийского ордена?

– Самое нелепое, что только сможете придумать, но только не правду. Представляемый им орден, созданный еще крестоносцами пятьсот лет назад, перекочевавший из Палестины на Мальту, пользовался в Париже излишним, по мнению его высокопреосвященства господина кардинала Ришелье, влиянием, и он нашел лучшим удалить господина Шарля де Монманьи подальше, возведя его в высокий ранг. Та же судьба постигла и меня после участия в освобождении Кампанеллы. Став советником рыцаря, я узнал его нрав и наставляю вас: чем нелепее будет ваша выдумка, объясняющая появление здесь, тем она покажется вице-королю и губернатору достовернее.

Сирано задумался и, пока ему готовили платье для официального приема губернатором, выдумывал самое невероятное и глупое путешествие, которое он якобы совершил. Он вспомнил совет Тристана и был готов для высокой беседы.

Она состоялась во «дворце», то есть в хижине переселенцев, отведенной наместнику короля, пока каменный дом для него будет возведен.

Рыцарь мальтийского ордена Шарль де Монманьи оказался надутым и важным вельможей, считающим себя мудрецом и философом, способным к возвышенным мыслям. Вице-король любезно расспросил Сирано, из какой он страны, каково его имя и как он попал сюда.

Сирано де Бержерак представился, заметив, что его отец пользуется наследственной привилегией не снимать шляпу в присутствии короля. Это произвело на вице-короля благоприятное впечатление. Когда же Сирано поведал ему, что совершил путешествие сюда по воздуху, привязав вокруг себя множество склянок с росой, и поскольку роса притягивается солнцем, то и поднялся вместе с нею над землей. Земля же, очевидно, вращается, ибо, начав спуск, Бержерак обнаружил, что у него под ногами вместо окрестностей Парижа оказалась Новая Франция.