Том 6. Звезда КЭЦ - Беляев Александр Романович. Страница 89

– А как вы добирались? Пешком?

– На мулах, с двумя проводниками. Один из них метис, второй индеец.

Однажды мы остановились на ночлег возле хижины скотовода-испанца. Он разводит лам и торгует ими. Это единственный в округе «отель». Хозяин встретил нас любезно и посоветовал разместиться на чердаке или внизу, где уже лежало на полу вповалку человек пятнадцать. Мы, конечно, выбрали чердак. Хозяин принес матрацы, которые пахли навозом и, казалось, были набиты картофелем, бросил их на пол чердака и старательно заткнул тряпками небольшие оконца. Мы подумали, что он старается уберечь нас от ночного холода, но немного погодя поняли, от чего именно.

– От чего же?

– Вот послушай. Переночевали мы и тронулись в глубь страны, где не было уже никаких отелей и вообще человеческого жилья. Наступающую ночь мы вынуждены были провести под открытым небом. Товарищ Кар перед выездом настоял на том, чтобы мы сделали себе прочные костюмы, этакие комбинезоны из парусины с капюшоном для головы. «Иначе нас заедят комары, вы не знаете Южной Америки», – сказал он. Но его познания также, видимо, были ограниченны. Наши проводники сильно смеялись, когда я однажды развернул «водолазные» костюмы, лежавшие в чемоданах.

«В горах нет ни москитов, ни мух, ни комаров», – сказал один. Пришлось положить костюмы в чемодан. Однако на первом ночлеге под голым небом мы вспомнили о костюмах. У нас не было даже накидок, а ночи там бывают холодные, ветер свирепый. Мы решили, что толстые парусиновые костюмы защитят нас от холода: облачились в свои «скафандры», надвинули на головы капюшоны, подостлав вниз войлочную полость. Наши же проводники, закаленные ребята, имели только одеяла. Их руки и ноги были голы. Стреножив мулов, проводники также улеглись поодаль от нас, и вскоре мы все уснули.

Просыпаемся на рассвете – нет ни проводников, ни мулов. Неужели проводники украли мулов и удрали? Но почему же они не взяли наших чемоданов? Вдруг Кар приметил на земле нечто напоминающее плевки кровью. Пятна крови на месте, где лежали проводники. Значит, проводники убиты… За камнями раздался стон, а потом мы увидели одного проводника. Его бронзовая кожа стала бледно-синеватой, на груди, на руках и особенно на ногах были раны, словно его искололи пиками. Мы бросились ему на помощь. Скоро нашли и второго проводника, также всего израненного и без памяти. Мы не могли понять, что случилось, пока наконец первый проводник, набравшись сил, не рассказал нам.

«Ночью на наш табор налетели, очевидно, крылатые хищники – летучие вампиры». Обычно они неслышно приближаются к спящему животному или человеку, прокусывают кожу такими острыми зубами, что сонный человек не ощущает боли, и начинают сосать кровь. Говорят, от этого человек засыпает еще крепче.

Первого проводника нам удалось спасти, второй умер от потери крови.

– А кровавые плевки?

– Я просто думаю, что они от жадности переполняют свой желудок и часть крови выплевывают.

– Как же вы остались живы?

– Нас спасли водолазные костюмы.

Подводная дуэль

На океане был штиль. Солнце поднималось в утреннем тумане, целый день обливало жгучими лучами ровную синюю поверхность океана, пароход, людей на палубе и опускалось в вечерней мгле. Загорелись крупные звезды. Ночи были душны и темны – наступало новолуние. Море светилось.

В одну из таких ночей «Ураник» близко подошла к траулеру.

– Пора мне нырять! – сказал Протчев. Его водолазный костюм давно был осмотрен и приготовлен. Протчев вышел на палубу и стал не спеша одеваться в водолазную одежду. Тяжелые калоши и резиновый костюм были уже на нем. Оставалось надеть на голову скафандр.

– Нож не забыл? – спросил Маковский.

– Есть! – коротко ответил Протчев. – Все в порядке. Надевайте.

Два матроса подняли тяжелый шлем и надели на водолаза. Протчев почувствовал привычную тяжесть и, медленно переставляя ноги, пошел к борту. Свинцовые подошвы мешали идти. Протчев словно очутился на иной планете, где существует удвоенная сила тяжести. Но эта тяжесть уменьшится, как только Протчев окажется под водой. Опробовали трос, прикрепленный сзади к костюму, аппарат, подающий воздух, телефон – все в исправности.

– Воздух хорошо поступает? – спросил матрос на помпе.

– Прекрасно, – ответил Протчев.

Лицо Протчева, видневшееся сквозь стекло – окно шлема, – было спокойным, как и всегда. Все заметно волновались.

– Спускайте, – приказал Маковский.

Протчев перешагнул через борт. Трос натянулся. Протчев повис в воздухе и медленно стал погружаться в воду. Вот его толстые ноги коснулись воды, еще минута, и вода сомкнулась над шлемом. Протчев опустился под воду.

Все это было сделано тихо и осторожно с борта, противоположного «Урании». С этого же борта опустили и телеоко.

– Кажется, на «Урании» ничего не заметили, – тихо сказал Маковский.

Протчева медленно и незаметно повели вокруг носовой части вдоль корпуса корабля.

На «Урании» все казались занятыми обычными поисками. Спускали лот, хотя этого теперь и не надо было делать, небольшой шар телеприемника. Ночь, как и все; работа, как всегда…

Стрелки на часах Гинзбурга показывали полночь. В Москве было четыре часа утра, но Миша не спал. Мотя предупредил его еще накануне, что сегодня должна быть интересная ночь, и Миша упросил отца оставить его на ночную вахту.

– Ведь я уже абсолютно здоров, и врач позволяет мне ходить по комнате. Через несколько дней я смогу гулять. Не посплю ночь – завтра высплюсь.

Отец позволил ему.

Медленно тянулась ночь. Экран был темным. Гинзбург предупредил, что передача по телевизору начнется лишь после того, как Протчев опустится под воду. Показать спуск нельзя – для этого пришлось бы осветить Протчева, а свет мог быть замечен телеоком «Урании».

…С улицы изредка доносились гудки автомобилей. Квартира Борина была недалеко от Арбатской площади. Погромыхивали ночные трамваи, гудели автобусы. Москва не спала.

Но Миша привык к этим звукам великого города и почти не слышал их. В углу однообразно стучали большие стенные часы. У Миши слипались глаза.

– Не смей спать! Ты не должен спать! – убеждал себя Миша. – Ведь ты на вахте… – Но глаза не слушались и слипались. Кажется, Миша чуточку задремал.

– Спишь? – услышал он голос Гинзбурга и встрепенулся, как птица.

– Нет, – ответил Миша тихо, словно их могли подслушать.

Эта ночь настраивала на таинственный лад. Миша взглянул на часы. Он дремал не больше пяти минут.

– Протчев под водой. Сейчас наш подводный телевизор покажет, что делается под водой.

Миша провел рукой по глазам, чтобы смахнуть остатки сна, и стал смотреть на экран. На экране, как и ранее, было темно.

– Почему ничего не видно? – спросил Миша.

– Потому, что Протчев не зажигает фонарь, он сидит в полной темноте.

– Значит, ничего не увидим?

– Если только кто-либо иной не зажжет фонарь, – ответил Гинзбург.

В этот самый момент Миша увидел, что верхний правый угол экрана слегка осветился… Или это только показалось Мише… Свет словно растаял… Нет, вот снова блеснул – на этот раз луч прорезал экран по диагонали. И снова погас. Но этого было достаточно. У Миши сильно заколотилось сердце. Значит, кто-то был под водой, кроме Протчева… Сейчас начнется самое интересное…

И оно началось. Яркий луч света метнулся снизу вверх, и Миша снова увидел фигуру водолаза. На его груди – фонарь, хотя и не такой сильный, как у Протчева. В правой руке водолаз держал большие ножницы и направлялся, подруливая левой рукой, к тросу и кабелю телеаппарата.

«Это, конечно, кабель нашего телеока. Водолаз хочет перерезать его», – подумал Миша.

Водолаз, неожиданно увидев свет, дернул за сигнальную веревку.

«Значит, у этого водолаза нет телефона».

Протчев, очевидно, уже доложил по телефону, потому что его быстро подняли и он быстро оказался на одном уровне со своим противником. Наверное, Гинзбург, следя за изображением на экране, регулировал положение подводного телеока и установил его так, что теперь Миша хорошо видел борцов, готовых к схватке. Протчев выхватил ножницы из рук японца и сунул их в мешочек на ремне. Пока Протчев прятал ножницы, как трофей, водолаз вынул большой нож и замахнулся на Протчева.