Мент поганый (сборник) - Леонов Николай Иванович. Страница 33

Гуров отлично понимал, что, узнав о неудавшейся операции, Константин Константинович прикажет зарвавшегося сыщика из отпуска отозвать. Полковник Орлов ослушаться не может, Гурова немедленно вернут в строй, и как ни бейся, какие предохранители ни ставь, а информация начнет растекаться и уходить на сторону.

Ехать в Вену без разрешения генерала Гуров не собирался, но здесь, в Москве, следовало разобраться самому. Лишь на один вопрос он не мог найти ответ. «И пока не найду, я на свет божий не вылезу, — решил Гуров. — Почему именно меня решил вербовать глава Корпорации? — Нет, конечно, есть и другие вопросы, но именно этот он определил как главный, стержневой. — Если я на него отвечу, я пойму и все остальное. Почему именно подполковник Гуров? На юге я ввязался в эту грязную историю и попал в поле зрения Патрона? Глупости. Тут же последовала схватка в Москве, после которой разумный человек должен приказать Гурова либо убрать, либо не трогать. В Москве масса офицеров моего калибра, среди них есть лучше меня, есть похуже, существуют и совсем негодные. Среди последних и должен искать Патрон помощника. А Патрон уперся именно в меня. Почему?

Юрий Петрович Лебедев пытался хозяина отговорить, и Референт от моей персоны далеко не в восторге. Волин делает упор на репутацию и мое знание немецкого. Но в Вене найти надежного переводчика не проблема. А Денис Сергачев? Они ему не верят, знают: Денис в критической ситуации встанет рядом со мной. Что, они не могли посадить за руль своего верного человека? Могли, но нанимают Сергачева, словно умышленно мне помогают. Почему? Просто так в таких делах ничего не делается. Они все время идут по самому краю. А ведь Волин, безусловно, умен. И Патрон, конечно, тоже. Наверняка еще старше и опытнее».

Гуров бросил пылесос, отправился на кухню, поставил чайник, начал искать чай или кофе. Холодильник, естественно, был пуст, а таких кретинов и недоумков, как он, Гуров, кормить вообще не следует. Он открыл бар, здесь был полный порядок, можно слона напоить. Да еще шоколад фирменный. Рядом с шоколадом лежал конверт. Гуров взял его и прочитал: «Тебе, лично». Он вскрыл конверт, на открытке с обнаженной красавицей было написано: «Я знал, что ты придешь, Лева, жизнь одна, и ни в чем себе не отказывай».

«Все все знают, — подумал Гуров, — один я, как мальчик, путаюсь в соплях. Может, глотнуть для бодрости и ясности мысли? — Он взял одну из бутылок, понюхал и поставил на место. — Итак, Руслан Волин был против моей кандидатуры, но его вынудили мной заниматься. А может, Волин всего не знает и его самого Патрон использует „втемную“? А неизвестный Патрон имеет на подполковника Гурова свои виды? А поездка в Вену — камуфляж, прикрытие какой-то другой цели, которая известна лишь одному человеку?»

Сыщику показалось, что он нащупал у себя под ногами что-то более или менее твердое. Как говорится, верхним чутьем он выбирался на верную дорогу. Он сел к телефону и позвонил в отдел, ему повезло, трубку снял нужный парень.

— Боря, здравствуй, не отвечай и не называй моего имени, — быстро сказал Гуров.

— Здравствуйте, Лев Иванович, я один в кабинете, — ответил лейтенант Боря Вакуров.

— Как здоровье Станислава?

— Выписался, пока дома, рвется в бой и все о вас спрашивает.

— Боря, ты можешь взять больничный?

— Вы же знаете, — удивленно ответил оперативник, — у меня хронический радикулит.

— Извини, старею. Сейчас записывай, а завтра бери бюллетень и выполняй…

А Волин больничный не брал, хотя лицо распухло так, что даже участковый врач выписал бы бюллетень не задумываясь. С момента получения «производственной» травмы прошло уже три дня, сегодня опухоль спала, боль прошла, но левая сторона лица была лиловой с желтыми подпалинами, а под глазами залегла чернь.

Он не выходил из дома, в офисе все шло своим чередом, финансовой стороной Корпорации занимался Лебедев, который непрестанно звонил и требовал встречи с Патроном, так как прямого выхода на него не имел. Волин сообщил по инстанции, но согласия на встречу не получил. Патрон пробурчал в ответ что-то нечленораздельное и односложное: то ли «подождет», то ли «потерпит».

Волин, привыкший к жизни деятельной, ежедневно насыщенной событиями, болтался по квартире, скучал и думал, думал до полного одурения. Все складывалось вроде бы нормально, на днях Патрон должен получить наркотик, по словам Лебедева, советские рубли затопили подвалы, расплата с поставщиками Референта не касается, машина с водителем у подъезда. В стройную схему плохо вписывался только Гуров.

Когда закончилась их последняя встреча, Волин, несмотря на полученные увечья, пребывал в оптимистическом настроении. Ему казалось, что даже срыв Гурова, его неожиданный удар свидетельствуют о капитуляции. И возможность вступить в Вене в контакт с мафией подполковника явно заинтересовала. Самый честный и принципиальный человек — всего лишь человек, и ему хочется выглядеть не только перед начальством, но и в своих глазах красиво. А перспектива разоблачения группы международной мафии для МУРа, особенно в свете предстоящего вступления СССР в Интерпол, случай беспрецедентный. Теоретически у Волина все складывалось великолепно. Однако когда он вспоминал лицо Гурова, его голубые глаза, взгляд, порой жесткий, порой насмешливый, чаще равнодушный, но, главное, ни разу не испуганный, Референт приходил к выводу, что с подполковником работать невозможно, с ним надо немедленно кончать. И хотя Гурову подсунута легенда, он все равно знает слишком много, и отдавать его в прокуратуру нельзя. Значит, следует обратиться к услугам Эфенди.

Но убийца уехал в Ростов, связи с ним нет. Но даже не в этом дело. Дело в другом: теоретизировать он может сколько душе угодно, но без разрешения Патрона разделаться с Гуровым невозможно. Наркотик, а значит, валюта в руках этого самодовольного обжоры, следовательно, и судьба Руслана Алексеевича Волина в тех же самых руках. «А что решаю я, второе лицо в Корпорации? — думал Волин и неожиданно отчетливо понял, что его ладони пусты. — Я лишь слуга, меня могут вышвырнуть за порог в любую минуту. Совместное предприятие, солидная фирма? Положение, хорошие деньги, в том числе и валюта. К чему мне уголовщина?» Но предприятие находится в руках чиновников, а самый главный чиновник данного ведомства — Константин Васильевич Роговой, то есть Патрон. Практически именно он помог Референту создать это совместное предприятие. Большинство приятелей Волина, работающих в подобных фирмах, люто ему завидовали. Они тратили недели, месяцы для получения подписи, затем столько же, чтобы на подпись легла печать. Цветы, французские духи, вульгарные пухлые конверты непрерывающимся потоком текут в главки, отделы, зашарпанные канцелярии. А у Руслана Волина полный ажур, все вопросы решаются мгновенно, он дарит цветы и шоколад только от хорошего настроения.

«Знали бы мои коллеги, — рассуждал горестно Волин, — какую цену я действительно плачу и с какой превеликой радостью я бы с ними поменялся местами». К сожалению, Руслан Алексеевич Волин сначала стал членом Корпорации, потом тем, что воплощала в себе кличка Референт, лишь как следствие — сопредставителем совместного предприятия. И сегодня сожаления и вздохи бессмысленны и смешны.

Что делать с Гуровым? Волин дал ему сутки на размышления, подполковник условия принял, в назначенный час не позвонил, а с квартиры Сергачева съехал, исчез и вестей не подает. И зачем такой неуправляемый снаряд понадобился Патрону? Почему неуправляемый? Он служит своей идее, с ней можно не соглашаться, но у Гурова она есть. И при ее воплощении сыщик очень даже человек дисциплинированный и обязательный.

Последние рассуждения Референта были простительны, так как о сегодняшних отношениях подполковника Гурова со своим начальством Руслан Алексеевич ничего не знал.

«Подполковник, сыщик, идейный борец, — продолжал рассуждать Референт. — Зачем Патрону такой человек?» И Волин наконец понял… Он опустился в кресло, схватился за голову.