Вам сообщение - Дубини Мириам. Страница 18

Значит, Лючия ничего не знает ни о драке, ни о краже телефона. Если Эмма даже ей ничего не рассказала, видно, ей совсем плохо. Грета перевернула листок бумаги и написала: «Да».

— Эмма болеет. У нее температура, ей надо отдыхать, — встретила их домработница.

Она стояла перед дверью огромной квартиры Килдэр как сторожевая собака. Ростом чуть больше метра, смуглая кожа, густые черные волосы с редкой проседью собраны в длинный хвост.

— Пожалуйста, всего пять минут, и мы уйдем, — умоляла Лючия.

— Ее мать сказала, что Эмме нельзя выходить из дома.

— Так ей и не надо выходить, впустите нас! — настаивала Лючия, расплываясь в обворожительной улыбке. Бесполезно. Домработница была крепким орешком. Она невозмутимо стояла на пороге дома, скрестив руки на груди. Лючия подумала, что эта маленькая женщина похожа на злого мультяшного зверька.

— Ее мать сказала, Эмма должна отдыхать, — уперся зверек.

Переговоры, очевидно, должны были на этом закончиться, но тут по коридору медленно прошла сама Эмма. На ней был банный халат и полосатые носки. Мокрые волосы спутались на спине. Глаза опухли от бессонной ночи. Она была похожа на больную принцессу. Больную и очень грустную. Устало кивнув подругам, она положила руку на плечо домработницы и тихо попросила:

— Пусть они войдут. Пожалуйста.

— Нет. Вы болеете, — упорствовал мультяшный зверек.

Конечно она болеет, но от одного голоса Лючии ей становится легче.

— Если ты их впустишь, я поем.

Домработница некоторое время обдумывала предложение:

— Если ты поешь, твоя мать будет довольна, так?

— Так.

Предложение казалось выгодным, и зверек отступил в комнату, пропуская девочек:

— Только на пять минут.

— Спасибо! — пропищала счастливая Лючия и проскользнула в дверь.

Оказавшись в большой гостиной, уставленной свежими цветами, она снова принялась пищать:

— Как у вас красиво!

Грета пыталась поймать блуждающий Эммин взгляд, потом посмотрела на забинтованную руку:

— Болит?

— Болит.

— А где твоя комната? — не унималась Лючия.

Эмма едва заметно улыбнулась:

— Пойдемте со мной.

Комната была размером с квартиру Греты. Лиловые стены, кровать под балдахином с розовыми гортензиями, розовые шторы и небольшая беседка из ивовых прутьев со столиком и стульями, на которых уютно лежали мягкие разноцветные подушки. Лючия плюхнулась в кресло рядом с кроватью.

— Как во сне! — вздохнула она.

— Да, здесь красиво, — согласилась Эмма, усаживаясь рядом с ней.

Грета осталась стоять, чувствуя себя скованно и неловко.

— Когда у меня температура, я тоже не могу есть, — тарахтела Лючия, осматривая нетронутый завтрак на подносе. — Но поесть надо, Эмма, так нельзя.

Эмма покачала головой:

— У меня нет температуры.

Лючия оторвала глаза от завтрака и удивленно посмотрела на подругу.

— На меня вчера напали рядом с веломастерской.

— Когда?!

— Когда я преследовала Ансельмо. Если бы не Грета, не знаю, чем бы все это закончилось…

— Ничего не понимаю.

— Что непонятного? Я не хочу туда больше возвращаться.

— Кто на тебя напал? При чем здесь Грета?

— Их было трое. Они украли у меня телефон и цепочку. Грета с ними подралась.

— Как — подралась?! Одна с тремя парнями?!

— Не одна, а с Эммой, — сказала Грета, потирая раненую руку.

— Да, я в них камень бросила.

Лючия не сводила со своих подруг больших влюбленных глаз:

— А-бал-деть! Я… А-бал-деть! Нет… правда… Абалдеть!

Эмма и Грета переглянулись. От детского удивления в голосе Лючии что-то внутри у них зашевелилось, страх и злость ушли, и девочки улыбнулись друг другу. Да, им пришлось нелегко, но…

— Вы потрясающие! — добавила Лючия, подводя итог истории.

Они и в самом деле были потрясающие. Сильные и смелые.

— Слушайте, — продолжила Лючия, — мы не можем сейчас все это бросить.

— Лючия, — тут же остановила ее Эмма, — это становится слишком опасно. Может, мы ввязались в какую-то историю, в которой замешаны и эти типы. Сама подумай, мы же ничего не знаем обо всех этих письмах, конвертах, а вдруг в них что-то…

— Я все знаю об этих конвертах, в них нет ничего такого. Наоборот…

Лючия открыла рюкзак и достала из него блокнот в переплете из коричневой кожи. Блокнот был очень старый, углы загнулись и растрепались. Светлая рамка бежала по всему его периметру и рисовала на коричневой коже резкие зигзаги. Черный перекрученный шнурок охранял страницы тугим узлом, завязанным на корешке.

— Это секретный дневник Ансельмо.

Грета и Эмма молча смотрели на Лючию.

— Я читала его всю ночь. Не то чтобы я все поняла, но я уверена, что это ключ ко всем загадкам.

— Но где ты его нашла? — спросила Эмма.

— Когда вы убежали, я осталась в мастерской. Я ждала вас до вечера, потом вернулся Ансельмо. Он казался таким взволнованным! Бросил сумку на диван и стал говорить с отцом. Я хотела спросить его, куда вы делись, но они все говорили и говорили, кажется, они даже немного поругались. В общем, я села на диван и стала ждать, когда они закончат, потом увидела, что из сумки выглядывает блокнот, и взяла его.

С этими словами Лючия развязала шнурок и раскрыла блокнот на первой странице.

Эмма подошла ближе. Листы были исписаны карандашом и ручкой. Каждая запись начиналась с даты, места, времени и имени ветра.

— Как полки в тайной комнате, — пробормотала Эмма.

Ниже стояла надпись «адресат», имя человека и его адрес. Рядом шло краткое описание предмета, который был ему доставлен: конверт, письмо, открытка, посылка или пакет.

— Смотрите сюда.

Лючия открыла одну из последних страниц: на ней было имя Бахар, ее адрес и описание конверта, который она получила накануне.

— Вручив послание, он записывает время и место.

В мыслях Эммы несколько фрагментов пазла нашли свое место.

— Возможно, тайная комната — это склад, в котором Ансельмо и Гвидо собирают все эти вещи, — сказала она, указывая пальцем на страницы дневника. — Это могут быть неотправленные письма, как письмо Бахар, на котором не было почтового штемпеля. Или потерянные вещи, как белый пакет в автобусе.

Рассказав подругам все, что она видела во время преследования, Эмма подвела итог:

— Да, точно, они находят все эти письма и пакеты, хранят какое-то время на складе, а потом Ансельмо их развозит как почтальон. Но как они их находят и почему не доставляют сразу?

У Эммы изменился взгляд, грусть сошла с ее бледного лица, как грим по окончании спектакля, и глаза засверкали всегдашним дерзким и любопытным огоньком.

— Чтобы создавать совершенные мгновения! — ответила Лючия без тени сомнения в голосе.

Грета и Эмма вопросительно посмотрели на подругу.

— Здесь так написано.

Она полистала страницы и остановилась на одной, совершенно не похожей на все остальные. Ни даты, ни времени, ни места, ни имени ветра. Только длинная исповедь, записанная синими чернилами. Эмма прочла вслух:

— «Воздух исчерчен узором, невидимым для глаз. Но если ты знаешь ветер и умеешь слышать его дыхание, ты можешь разглядеть, как сплетения слов распутываются в небе словно клубки света. Это потерянные послания, никогда не произнесенные слова, мысли, доверенные ветру. Воздух соткан из тонких нитей, которые иногда рвутся. Мы умеем читать небо, находить послания, связывать разорванные нити и исправлять траектории судьбы, чтобы создавать совершенные мгновения».

— Он умеет читать небо, понимаете? — выдохнула Лючия. — Вот как он находит эти сообщения. Он смотрит в воздух и видит тонкие нити, которые иногда рвутся. И эти нити ведут его к адресату, а он должен только ждать нужного момента и следовать за нитями.