Шерлок Холмс. Армия доктора Моро - Адамс Гай. Страница 4

– Он плавал в океане все эти одиннадцать месяцев?

– Разумеется, нет. Это превысило бы даже те пределы выносливости, которых я хотел добиться с помощью опытов Моро. Прендик утверждал, что провел это время на острове, в компании самого скандально известного доктора, пьяницы Монтгомери и множества ужасных созданий, каких не увидишь и в кошмарном сне.

– Что это были за создания? – спросил я.

– Немыслимая помесь человека с дикими животными – результаты хирургических опытов Моро. Прендик уверял, что весь остров населен этими существами, племенем разумных животных, передвигающихся на задних конечностях, как обычные люди. В конце концов монстры взбунтовались против своего создателя, а Прендик лишь чудом остался в живых.

– И после этого Холмс упрекает меня в том, что я рассказываю небылицы, – рассмеялся я. – Мне бы и в голову не пришло ничего подобного.

Майкрофт встретил мою скептическую реплику ледяным молчанием.

– Не знаю, небылицы вы рассказываете или нет, – наконец произнес он, – но Прендик говорил правду.

Я не мог серьезно отнестись к подобному заявлению. Даже Холмс выглядел несколько озадаченным. Он глубоко затянулся и внимательно посмотрел на брата, пытаясь, вероятно, определить, не разыгрывают ли его. Сам же я ничуть не сомневался в том, что Майкрофт не лжет – хотя человек, возглавляющий секретную службу, должен в совершенстве владеть этим искусством. Но он, безусловно, понимал, насколько важно придерживаться точных фактов, беседуя с Холмсом. Если Майкрофт решился рассказать нам об этих событиях, значит именно так все и произошло. Однако я не допускал даже мысли о том, что гибриды человека с животными могут существовать на самом деле. Скорее всего, здесь какая-то ошибка. Безумные фантазии доктора Моро и его страсть к вивисекции, возможно, заставили его создать выводок уродцев, подобных тем, что показывают в американских бродячих цирках. Чудовища, столь впечатлившие Прендика, вполне могли оказаться такими же «мальчиками-рыбами» или «девушками-птицами». Несомненно, опытный глаз сразу разоблачил бы уловку. Я так и сказал Майкрофту, но тот в ответ лишь покачал головой.

– Понимаю ваше недоверие, – признал он. – Более того, я был бы разочарован, если бы такой сведущий в медицине человек подумал иначе. Я могу доказать правдивость рассказа Прендика, однако ради экономии времени прошу вас просто поверить мне на слово.

Я постарался выполнить его просьбу.

– Очевидно, Моро решил, что поставленные мной задачи помешают ему проводить собственные исследования. Видимо, он также опасался, что химическим путем не добьется желаемого результата, и использовал хирургические методы. Или же он просто не мог жить без скальпеля. Вероятно, сказались все названные причины.

– Некоторые индивидуумы просто теряют волю при виде крови, – заметил я. – Ущербные или обиженные на весь мир люди не должны получать подобную власть над природой.

– Как бы то ни было, развитие науки невозможно повернуть вспять. Однажды полученные знания будут в дальнейшем лишь углубляться и расширяться, но никогда не исчезнут.

– Однако если доктор Моро погиб…

– Я не уверен в его смерти. Хотя Прендик настаивает на том, что чудовища растерзали своего создателя. Он вместе с Монтгомери похоронил останки доктора. Затем эти существа напали на самого Монтгомери и, посчитав его мертвым, выбросили в океан.

– Посчитав мертвым? – переспросил Холмс.

– Я стараюсь передавать слова Прендика с максимальной точностью. Хотя нельзя не учитывать, что мы располагаем свидетельством лишь одного человека.

– Человека, подвергнутого тщательному допросу, – добавил я.

– Не такому уж тщательному, – не согласился Холмс и усмехнулся, заметив мой недоуменный взгляд. – Поскольку его допрашивал не я.

– И не сможешь допросить, – сказал Майкрофт. – Эдвард Прендик недавно скончался. События, случившиеся одиннадцать лет назад, не могли не сказаться на его психике. Решив, что его измотанным нервам вредит городская суета, он переселился в деревню, где вел затворническую жизнь, посвящая все свое время чтению и занятиям химией. Поэтому прошло несколько дней, прежде чем соседи обнаружили его труп.

Майкрофт одним глотком осушил чашку с кофе и поставил ее вместе с блюдцем на подлокотник кресла.

– Все улики указывают на то, что это было самоубийство. Полиция пришла к такому же выводу.

– Ты в этом сомневаешься?

– Лишь по одной причине: я не могу понять, почему хорошо знающий химию человек решил отравиться кислотой. Существуют куда менее болезненные способы самоубийства.

– Агония, вероятно, была мучительной, – согласился я. – Любой бы на его месте предпочел наркотик. Надеюсь, труп не успел настолько разложиться, чтобы затруднить опознание?

– Он, конечно, был не в лучшем состоянии, но Прендика сумел опознать почтальон – единственный человек, который часто виделся с покойным, поскольку регулярно доставлял его посылки с научными журналами и оборудованием.

– Таким образом, – заключил Холмс, – у нас есть трое подозреваемых, способных повторить опыты доктора Моро. И все они, вероятно, мертвы. Но раз уж ты отказываешься признать это, стало быть, эксперименты продолжаются. Правильно?

– У меня есть кое-какие подозрения, – кивнул его брат. – Несомненно, вы читали в газетах об убийствах в Ротерхите?

– На берегу реки нашли несколько трупов, – тут же припомнил Холмс. – Полиция определила, что это жертвы нападения банды хулиганов.

– Превосходно, не правда ли? – хмыкнул Майкрофт. – Ничто так не снижает интерес публики, как упоминание о хулиганах.

– Холмсу подобные дела тоже наскучили, – вставил я. – Несмотря на мои попытки его расшевелить, он даже слушать не захотел.

– Сдается мне, что вы ни о чем таком даже не заикались.

Я не смог сдержать возмущения, потому что регулярно зачитывал Холмсу новости, надеясь привлечь его внимание к какому-либо происшествию.

– Я прочитал вслух половину газеты!

Он пожал плечами:

– Если память мне не изменяет – а обычно я на нее не жалуюсь, – там не было ни одного преступления, над которым стоило бы задуматься.

Я не желал отступать и попытался перечислить главные события того дня.

– Несколько краж, убийство Чарльза Дюфриса, исчезновение дрессировщика собак Барри Форшоу, отравление в Хайгейте, ограбление в двенадцатичасовом поезде на Лемингтон и похищение известного парижского меховщика, – провозгласил я.

Он лишь пренебрежительно махнул рукой:

– Ничего интересного. Потерявшиеся люди и мелкие воришки!

Я обернулся к Майкрофту:

– Он вечно жалуется на скуку, но знали бы вы, как трудно заставить его заняться каким-либо делом. В тот день он бросил газету в огонь и принялся изучать свою коллекцию собачьей шерсти.

– Собачьей шерсти? – удивленно приподнял брови Майкрофт.

– А как еще можно определить породу собаки по нескольким шерстинкам? – проворчал в ответ Холмс.

Майкрофт оставил эту фразу без ответа и продолжил:

– Давайте вернемся к событиям в Ротерхите. В действительности на тех людей напали животные.

– Ну и ну, – проговорил я. – Надеюсь, вы объясните, как это связано с нашим делом.

– Патологоанатом, проводивший осмотр, клянется своей репутацией, что такие раны не могло нанести какое-то одно животное.

– И ты пришел к выводу, – закончил за него Холмс, – что там орудовала целая стая. И что в этом особенного?

– Видишь ли, если бы в водах Темзы когда-либо встречались акулы, я непременно узнал бы об этом.

– Среди нападавших была акула?

– Да, одной из жертв откусила ногу черноперая акула. Та ее разновидность, что обитает возле берегов Австралии.

– Не может быть! – воскликнул я.

– Удивительное дело, – сказал Холмс, оборачиваясь ко мне. – Еще несколько недель назад вы готовы были поверить в демонов и колдовство. А теперь бледнеете от страха, столкнувшись с наукой – пусть даже с необычным и незнакомым широкой публике ее направлением. Это многое объясняет.