Легенды о звездных капитанах (сборник) - Альтов Генрих Саулович. Страница 20

Он придумал неплохую штуку. Во всяком случае, это давало нам какой-то шанс на спасение. Надо было взять молнию, взобраться на вершину скалы и, прикрывая молнию куском брезента, отсигналить на «Гром». Правда, мы не знали, в каком направлении находится корабль, но молния светила вкруговую, на все тридцать два румба.

…Невесело было выходить из теплой пещеры. За день мы дьявольски устали, а взобраться на крутую скалу трудно и со свежими силами. Признаюсь, у меня вновь мелькнула мысль выбросить эти проклятые молнии — пусть ветер несет их куда угодно. Но я ничего не сказал Кравцову. Да, уж если попадать в беду, то с хорошим товарищем!

Мы отрезали кусок брезента от большого полотнища, прикрывавшего ход в пещеру. Кравцов выбрал яркую молнию и опутал ее сеткой. И мы полезли наверх. Скала была невысокой, метра три с половиной, может быть четыре. Но я почти ничего не видел. Глаза, воспаленные от яркого света, болели и слезились. Казалось, что все вокруг погружено в абсолютный, непробиваемый мрак.

Молнию нам пришлось сразу же завернуть в брезент: она слепила.

Эти четыре метра запомнились мне на всю жизнь.

Холодный и мокрый ветер заставлял прижиматься к скале, а скала была острая и колючая Я до крови ободрал руки, изрезал ноги, ушиб плечо. И если я все-таки взобрался наверх, то только благодаря Кравцову. Он буквально забросил меня на вершину скалы, а я его уже не смог втащить…

Сигнал бедствия — это девять вспышек: шесть коротких и три длинных. Молния рвалась на ветру, я привязал сетку к поясу, потому что руки были заняты брезентом.

Я ничего не видел, вспышки молнии совсем ослепили меня. От яркого света глаза резала нестерпимая боль. Мной вдруг овладело какое-то безразличие. Я решил, что «Гром» не придет: Воробейчик не решится приблизиться к Сломанной Челюсти. Но я сигналил. Три точки, три тире, три точки… Сначала я еще считал сигналы, потом сбился, перестал. Руки работали машинально. Три точки, три тире, три точки…

Не помню, сколько прошло времени. Кравцов потянул меня за ногу. Я обернулся — в море плясала светлая полоса. Это был прожектор.

«Гром» шел к острову!

Я сполз со скалы. Кравцов отвязал сетку с молнией и потащил меня вниз, к пещере. Он догадался приложить мне мокрую тряпку к глазам. Боль немного утихла, стала гупой, ноюшей.

Через полчаса за нами пришла шлюпка с «Грома».

Я до сих пор не знаю, как ребятам удалось подойти к скалам. Волны гремели так, что не было слышно даже крика. Шлюпку заливало, приходилось все время вычерпывать воду.

Едва поднявшись на «Гром», Кравцов крикнул:

— Капитан, скорее уходите… Скорее!

Я не видел Воробейчика — глаза болели и мне было трудно их открыть, — но я услышал голос Воробейчика, вежливый, поскрипывающий, очень спокойный:

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Мы успеем уйти.

Я заставил себя открыть глаза. Мне хотелось посмотреть на Воробейчика. Клянусь вам, он был такой же, как всегда!

— Спешите, капитан, спешите, — настаивал Кравцов. — Молнии вот-вот взорвутся!

— Спасибо, я это учту, — ответил Воробейчик. — Но особенно спешить нам невыгодно. Взрыв даст волну — как цунами. Она идет со скоростью самолета. Мы от нее все равно не уйдем. А машины надо беречь.

Кравцов рассмеялся, сказал: «Вы правы, капитан», - в начал насвистывать свою песенку.

Молнии взорвались только через час, когда «Гром» был уже в пятнадцати милях от острова.

Я сдвинул повязку, которую мне успел наложить докгор, в вместе со всеми выскочил на палубу. За кормой, прорезав темноту ночи, возник ослепительно яркий желтый диск. В первый момент это было похоже на солнце, наполовину скрытое горизонтом. Потом огонь вытянулся вверх, стал сиренево-белым, осветил бушующее море и внезапно погас, оставив медленно расползающееся мерцающее красноватое зарево.

Остров Сломанная Челюсть перестал существовать.

ЛЕГЕНДЫ О ЗВЕЗДНЫХ КАПИТАНАХ

ИКАР И ДЕДАЛ

Это было давно. Время стерло в памяти поколений подлинные имена тех, кто летел к Солнцу. По именам кораблей люди стали называть их — Икар и Дедал.

Говорят еще, что корабли назывались иначе, а имена Икара и Дедала взяты из древнего мифа. Вряд ли это так. Ибо не Дедал, а тот, кого теперь называют Икаром, первый сказал людям: «Пролетим сквозь Солнце!» Это было давно. Люди еще робко покидали Землю.

Но уже познали они опьяняющую красоту Звездного Мира, и буйный, неудержимый дух открытий вел их к звездам. И, если погибал один корабль, в Звездный Мир уходили два других. Они возвращались через много лет, опаленные жаром далеких солнц, пронизанные холодом бесконечного пространства. И снова уходили в Звездный Мир.

Тот, кого теперь называют Икаром, был рожден на корабле. Он прожил долгую жизнь, но редко видел Землю. Он летал к Проциону и Лакайлю, он первым достиг звезды Ван-Маанена. В планетной системе звезды Лейтена он сражался с орохо — самыми страшными из известных тогда существ.

Природа много дала Икару, и он щедро, как Солнце, тратил ее дары. Он был безрассудно смел, но счастье никогда ему не изменяло. Он старился, но не становился старым. И он не знал усталости, страха, отчаяния.

Почти всю жизнь с ним летала его подруга. Говорят, она погибла при высадке на планету в системе Эридана.

А он продолжал открывать новые миры и называл их ее именем.

Да, среди тех, кто летал к Звездам, не было человека, равного по отваге Икару. И все-таки люди удивились, когда он сказал: «Пролетим сквозь Солнце!» Даже друзья его — а у него было много друзей — молчали.

Разве можно пролететь сквозь раскаленное Солнце?

Разве не испепелит безумца огненное светило? Но Икар говорил: «Посмотрите на газосветные трубки. Температура в них — сотни тысяч градусов. Но я беру рукой газосветную трубку и не боюсь обжечься. Ибо вещество внутри трубки находится не в виде газа, жидкости или твердого тела, а в четвертом состоянии — в виде плазмы, в состоянии крайнего разрежения». Ему возражали: «Разве не известно тебе, что внутри Солнца не плазма, а вещество в двенадцать раз более плотное, чем свинец!» Так говорили многие. Но Икар смеялся: «Это не помешает нам полететь к Солнцу. Мы сделаем оболочку корабля из нейтрита. Даже в центре Солнца плотность будет ничтожно мала по сравнению с плотностью нейтрита. И, подобно стеклу газосветной трубки, нейтрит останется холодным».

Люди не сразу поверили Икару. И тогда ему помог тот, кого теперь называют Дедалом. Он никогда не летал в Звездный Мир, и только наука открывала ему тайны материи. Холодный, спокойный, рассудительный, он не был похож на Икара. Но если людей не убедили горячие речи Икара, то сухие и точные формулы Дедала сказали всем: «Лететь можно».

В те времена люди уже многое знали о пятом состоянии вещества. Сначала оно было открыто в звездах, названных «белыми карликами». При небольшой величине эти звезды имеют огромную плотность, ибо почти целиком, кроме газовой оболочки, состоят из плотно прижатых друг к другу нейтронов. После первых полетов к спутнику Сириуса, ближайшему к Земле «белому карлику», люди научились получать нейтрит — вещество, состоящее из одних только нейтронов. Плотность нейтрита в сто двадцать тысяч раз превосходила плотность стали и в миллион раз — плотность воды.