Крысы (сборник) - Герберт Джеймс. Страница 100

— Раз это крысиный укус, надо как следует продезинфицировать рану и сделать укол против столбняка. А как вы себя чувствуете?

— Не мешало бы лучше. Скажите, кто вы?

— Доктор Клер Рейнольдс. На сегодня у нас было назначено совещание, в котором должен был участвовать и Алекс Дили.

Калвера удивило это сообщение.

— Вы тоже работаете на правительство?

В ответ она сдержанно улыбнулась.

— Меня вызвали сюда, когда ситуация стала критической. И все же до последнего момента казалось, что это обычная предосторожность. Никто не предполагал, что это произойдет. Никто.

Она повернулась к маленькому столику, взяла небольшую салфетку и обмакнула ее в какую-то жидкость. Калвер наблюдал за ней. Она была довольно моложава и миловидна, но ее портило строгое выражение лица и чересчур короткая стрижка. Волосы были красивые, цвета осенней листвы, с редкими седыми прядями. Конечно, выражение лица и бледность были вполне объяснимы в таких обстоятельствах. Может быть, еще каких-нибудь несколько часов назад она выглядела совсем иначе и была вполне привлекательной женщиной.

Она снова повернулась к нему, держа наготове салфетку.

— Сейчас будет больно. Потерпите немного, — предупредила она и приложила салфетку к ране.

— О черт, — взвыл Калвер и вцепился руками в спинку кровати.

— Вы не слишком терпеливы, — улыбнулась она. — После всего, что вам пришлось пережить, разве это так страшно? Сейчас все пройдет. Зато зашивать рану не придется — вполне достаточно дезинфицирующей салфетки. Мы должны предотвратить заражение. У вас множество более мелких ран и царапин. Сейчас мы ими займемся. А потом я введу вам снотворное, чтобы вы как следует поспали.

— Нет, нет, я не хочу спать.

— Вам это необходимо, — мягко возразила она. — Нужно восстанавливать нервную систему. Постарайтесь забыть обо всем, что было. Думайте лишь о том, как вам повезло. Да, кстати, как вас зовут?

— Стив Калвер.

— Очень приятно, мистер Калвер. Сейчас вам нужно отдохнуть. У нас еще будет время пообщаться.

— Нет, доктор, я все равно не усну, — возбужденно проговорил Калвер. — Лучше объясните мне, что случилось. Почему они не смогли предотвратить эту катастрофу?

Она задумалась, и голос ее утратил нотки профессиональной назидательности и уверенности.

— Не знаю, — сказала она. — Это трудно объяснить. Возможно, причина в том, что миром правят низменные инстинкты.

Она перевязала его рану, сделала укол против столбняка и ввела ему полный шприц диазепама.

Проснувшись, он увидел другое женское лицо, склоненное над ним, и другие глаза внимательно разглядывали его. Он сразу узнал девушку из туннеля, хотя сейчас она выглядела совсем иначе, чем в тот момент, когда он заметил ее впервые. Правда, лицо ее, обрамленное длинными светлыми волосами, все еще хранило следы недавно пережитого кошмара. Прежде всего, ее состояние выдавали широко раскрытые глаза. Она схватила Калвера за плечо.

— Где я? — спросила она шепотом. — Пожалуйста, объясните мне, что происходит.

Калвер хотел встать, но голова закружилась, и он чуть не упал. Рука девушки еще сильнее сдавила его плечо, вонзившись в него ногтями.

— Успокойтесь, — попросил он тоже шепотом. — Подождите минуту. Сейчас я приду в себя и все объясню.

Калвер прислонился спиной к стене. Он чувствовал, что чем яснее становится голова, тем острее делаются воспоминания. Ужасные картины одна за другой проплывали перед его мысленным взором. Это было страшнее самого кошмарного сна, но им пришлось пережить все это наяву. Всплывали мельчайшие омерзительные, отвратительные, жуткие подробности. У него похолодело в желудке, и ему вновь сделалось страшно. Но, взглянув на девушку, он взял себя в руки — ее надо было успокоить. Он осторожно погладил ее по щеке.

— Вы сейчас в полной безопасности, — сказал он и ощутил порыв необъяснимой нежности.

Ему захотелось обнять девушку, прижать к своей груди, сказать, что все это было дурным сном и что это больше никогда не повторится. Но он не мог так сказать, потому что знал, что это неправда. Они лишь в самом начале пути, и Бог знает что ждет их впереди. Поэтому он сказал лишь то, что в настоящий момент соответствовало действительности и могло хоть как-то успокоить:

— Вы оказались в правительственном убежище. Мы наткнулись на вас в туннеле, как раз неподалеку от аварийного входа. Он заметил, что судорога пробежала по ее телу.

— Я помню, — сказала она, словно очнувшись. — Теперь я все вспомнила. Когда завыли сирены, еще никто не верил, что это в самом деле произойдет, но все же началась паника. Люди кинулись в метро. Мы тоже побежали. Нам удалось добраться до туннеля сквозь весь этот кошмар, и мы радовались, что оказались в безопасности.

Она снова вздрогнула, будто ее ударило током. И голосом, срывающимся на шепот, проговорила:

— И вдруг эти крысы...

Она хотела еще что-то сказать, но лишь беззвучно шевелила губами, и в ее расширенных зрачках метался страх.

Калвер притянул ее к себе. Она прижалась к его груди и разрыдалась. И тут он почувствовал, что его собственная эмоциональная защита, этот самодельный щит, которым он пытался отгородиться от всего мира, оказался тонким, как лист бумаги. От ее всхлипов он разорвался в клочья. Между ними возникла какая-то невероятная близость. Калвер был уверен, что и она это тоже чувствует. Это было отчаянное слияние душ, переживших вместе нечеловеческие испытания. Обнимая девушку, Калвер пытался преодолеть не только свое, но и ее отчаяние. Постепенно девушка затихла, хотя все еще продолжала дрожать. Она немного отстранилась и посмотрела на него с интересом и благодарностью.

— Это вы... вы помогли мне?

Он почувствовал, что спазм снова перехватил ее горло.

— Это вы вытащили меня оттуда, когда эти чудовища... О Господи... — всхлипнула она. — Кто они?

— Крысы, — ответил он, стараясь говорить как можно спокойнее. — Должно быть, они жили в туннелях метро много лет.

— Но они такие огромные! Таких крыс не бывает.

— Я думаю, что это крысы-мутанты, о которых много говорили и писали несколько лет назад. Тогда же вскоре сообщили, что их уничтожили, но, похоже, нас обманули. Хотя несомненно их следовало истребить сразу же, не дав им расплодиться.

— Но как они выжили? Чем питались? И как можно было не замечать этих чудовищ?

Голос ее задрожал, и Калвер почувствовал, что она снова теряет контроль над собой.

— Не терзайте себя этими вопросами. Может быть, когда-нибудь это все выяснится, — поспешил он успокоить ее. — Главное, что мы сейчас в безопасности. Что бы там ни происходило наверху или в туннелях — здесь нам ничто не угрожает.

Тень страдания омрачила ее и без того печальное лицо. У Калвера защемило сердце от жалости.

— Как вы думаете, наверху хоть что-нибудь уцелело? — спросила она. Он не знал, что ответить. Ему самому не хотелось думать об этом. Хотелось забыть все, иначе просто не выдержать. Тем более что предсказать их будущее не взялся бы никто. Надо выбросить из головы все страшные мысли о сгоревших детях, об обезображенных, разорванных на куски, пытавшихся в панике спастись людях, о разрушенном, превращенном в руины, в пустыню, запорошенную смертоносным пеплом, городе. О бедных искалеченных, ничего не понимающих, молящих о помощи детях... детях!

Он услышал свой голос, неистовый, переполненный мукой, слов было не разобрать. Это напоминало стон раненого зверя.

Теперь настала очередь девушки утешать его.

В этот момент в лазарет вошла доктор Клер Рейнольдс. Она остановилась в дверях, глядя на парочку, которая, обнявшись, шептала друг другу слова утешения. Господи, как ей хотелось, чтобы кто-то также попытался утешить ее, говорил бы, что все будет в порядке, что жизнь не кончилась, что Саймон жив... Нет, нет, ей не нужны никакие утешения. Она даже мысли не допускает о том, что ее муж погиб. Он жив, жив. Иначе бы она это чувствовала и не смогла бы так хладнокровно помогать другим. Усилием воли она остановила эмоциональный всплеск, захлестнувшую ее волну тревоги и жалости к себе, сработал многолетний профессиональный навык: прежде всего — интересы больного.