Гаяна - Аматуни Петроний Гай. Страница 44
Угловой дом на улице Энгельса. Вход в парадное. Третий этаж. Квартира номер четыре. Дверь обита темным дермантином. Белая дощечка с надписью: «А. И. Егорин».
На звонок вышел полный загорелый человек лет пятидесяти. Его круглый подбородок гладко выбрит, а под ним - другой.
- Аквапилот?! Прошу, - радушно произнес он и крепко пожал мою руку. - Егорин…
Профессор улыбается, и вокруг его веселых карих глаз возникает сеть морщинок.
- Проходите в кабинет.
Вдоль стен небольшого кабинета стоят трехстворчатые шкафы с книгами. Направо диван, слева от входа тумбочка с превосходно вылепленной скульптурой из пластилина - бюст женщины с тонкими чертами лица.
- Угощайтесь, - предложил Александр Иванович, ставя передо мной вазу с загоревшими в донских садах грушами. - Можете закурить, если очень хочется…
Слово «очень» я пропустил мимо ушей и поискал на письменном столе пепельницу. Чугунный чертик с длинным, изогнутым хвостом дерзко показал мне нос. Осердясь, я отодвинул его за груду книг. Как он попал из дымного ада на светлый стол ученого?
Александр Иванович подал чистую пепельницу. Закуриваю, пускаю длинную струю дыма в сторону открытой форточки, но порыв ветра весело мнет ее, разрывает в кудрявые клочья и, старательно перемешав, бросает их в профессора. Егорин рейсшиной захлопывает форточку.
- Дует! Курите, не стесняйтесь… Придется мне привыкать: мы ведь с вами теперь вместе чумаковать будем.
Я еще не знал тогда, что он - потомок запорожцев, в далекие времена поселившихся на Дону, что детство его прошло в небольшой казачьей станице, основанной его предками, что дед его занимался извозом, но и не зная этого, я с удовольствием услышал старинное слово «чумаковать» от солидного профессора.
- Вы думаете, я смогу принять участие в экспедиции?
- Уже принимаете.
- Значит, можно не сомневаться?
- Только в этом. Вообще же сомнение - мать утверждения. - Голова его чуть наклонена, будто он, разговаривая со мной, прислушивается еще к чему-то.
- А на чем мы отправимся в путь?
- Это деловой вопрос, - оживился Александр Иванович. - Вы первый спрашиваете у меня «на чем», а не «куда». На атомном вертолете «Илья Муромец».
- А! Знаю эту машину. Читал о ней и видел фотографии в журнале. А куда, в самом деле, мы отправимся?
- В Тихий океан, в район острова Пито-Као. Александр Иванович встал, прошелся по кабинету и устроился на диване с высокой спинкой. Морщинки у глаз его разгладились, взгляд стал воинственным и даже озорным. С этой минуты в беседе нашей исчезла некоторая медлительность, почти неизбежная при первом знакомстве.
- Геологов, - жестикулируя, рассказывал Александр Иванович, - интересует наша планета в целом, весь, как говорил Чкалов, шарик. И то, что есть на самом шарике, и то, что заключено в нем. Лично я с удовольствием извлек бы из этого шарика весь уголь и всю нефть, и он стал бы пористым, как губка.
- Ого, - не утерпел я. - Тут вы, наверное, хватили лишку.
- Лишку?! - возмутился Александр Иванович, замахав руками. - Да знаете ли вы, какая большая часть органического мира Земли миллионы лет превращалась в каменный уголь и нефть? Не знаете. И я не знаю! - с каким-то отчаянием закончил он.
Удивленно смотрю на своего взволнованного собеседника.
- Да, не знаю, а хочу знать, - упрямо повторяет он.
- Так мы полетим за углем и нефтью! - догадался я.
- Какая проницательность! - ехидно смеется Александр Иванович. - Какая мысль!.. Я вижу у нее наивные детские глаза, длиннющие ресницы и ямочки на щеках; она хватает все, что под руками, и обзывает бякой то, за чем надо тянуться. Этакая пухленькая милашка…
А мне обидно и стыдно за «пухленькую милашку», я злюсь, про себя посылаю профессора ко всем чертям и ищу другую мысль, точную, мужественную. Но вокруг меня пляшут только «с ямочками на щеках».
- Нет! - гремит Александр Иванович. - Мы будем искать Северный полюс.
- Полюс?! - Тут я привстаю и возмущенно хлопаю ладонью по столу. - В Тихом океане?
- Почему бы и нет? - прищуривается Егорин.
- Ну, знаете ли…
- Я-то знаю, а вы - нет и еще возмущаетесь. Садитесь! И профессор немедленно принялся кромсать мое невежество со страстью человека, влюбленного в свою науку и жаждущего, чтобы эту страсть разделили остальные, чтобы все встреченные им на пути становились только геологами, и никем больше.
- Один мой коллега сравнил Землю с яйцом страуса, сваренным всмятку… - продолжал он, рисуя изогнутыми ладонями в воздухе модель земного шара. - Это - прекрасное сравнение, помогающее понять, отчего ось Земли колеблется в пространстве.
Я смотрел на его выразительные руки и почти явственно видел, как модель нашей планеты, быстро вращаясь, наклоняется то в одну сторону, то в другую.
- Надеюсь, теперь вам понятно, что Северный и Южный полюсы очень неспокойны. Отклонения от нынешних полюсов в прошлом были так значительны, что, как я полагаю, Северный полюс в интересующую меня эпоху находился где-то возле теперешнего Пито-Као.
- Но если это и так, - мстительно говорю я, - то на кой черт… Простите, профессор, что нам в этом теперь, кроме, разумеется, удовлетворения любопытства? Дадите своей «милашке» конфетку, и все?
- Конфетку?! - чуть не взорвался ученый. - Но ведь ось вращения Земли изменяла свой наклон, а Солнце в основном находилось на одном и том же месте и освещало земную поверхность то так, то эдак. - Его руки показали, как это происходило.
- Допустим…
- Так вот и климатические пояса на Земле в различные времена находились не там, где сегодня, и зависели от положения полюсов и экватора.
- Дались вам эти полюса да пояса! - воскликнул я, снова заражаясь темпераментом Егорина.
- В том-то и беда, что даются они очень неохотно, мой друг. Если мы будем знать расположение климатических поясов во все геологические эпохи, то мы вернее сумеем предсказывать, где сейчас можно встретить в земле уголь или нефть и на какой глубине.
- Вот оно что! - протянул я. - Извините, профессор, я не сразу понял эту идею.
- Скажите лучше, что мне не сразу удалось… - смеясь ответил Егорин, ощупывая пальцами воздух в поисках нужного слова.
- … вбить в меня эту истину, - помог я. - Благодарю вас. Итак, есть ли смысл искать Северный полюс даже в Тихом океане?
- Есть!
- То-то. Не забывайте, что наша экспедиция комплексная. Весьма заманчиво определить также возраст Тихого океана, уточнить рельеф и геологическую структуру его дна. Уловить подводные течения. Решить некоторые вопросы палеомагнетизма.
- Неужели все это еще не сделано?
- Увы. Моря и океаны - наименее исследованная часть нашей планеты. Плавать мы научились давно - тысячи лет назад, а вот нырять всерьез только учимся. До сих пор мы изучаем морские глубины с помощью неповоротливого, медлительного батискафа, а вы в своем аквалете откроете новую страницу в технике подводных исследований.
- Заманчиво!
- Теперь несколько слов о вашем оформлении и условиях работы. - Профессор снова вернулся к письменному столу. - А вы злюка… - весело щурясь, проговорил он. - Но я тоже.
2
В наш век людям легче общаться друг с другом, чем, скажем, пяток столетий назад, и каждый из нас имеет больше возможностей для встреч. Потому я нисколько не удивился, когда среди членов экипажа экспедиции, собравшихся в Москве, встретил старых знакомых.
Командиром корабля оказался не кто иной, как Петушок, знакомый и вам. Но теперь это был уже Петр Григорьевич Венев: он возмужал, посерьезнел. Я был назначен водителем аквалета и штурманом вертолета. Третий член экипажа - инженер Алексей Алексеевич Баскин. Он работал когда-то в аэропорту. Мы его звали ходячим техническим справочником.
Потирая широкой ладонью угловатый колючий подбородок, Алексей Алексеевич внимательно вслушивался, бывало, в работу «заболевшего» мотора, а через минуту-две складывал над головой руки крестом: выключай.