Листая календарь летящих будней… - Губерман Игорь Миронович. Страница 15

* * *

Всё время учит нас история,

что получалось так и сяк,

но где хотелось, там и стоило

пускаться наперекосяк.

* * *

Мы к ночи пьём с женой по тем причинам веским,

что нету спешных дел и поезд наш ушёл,

и заняты друзья, нам часто выпить не с кем,

а главное – что нам так хорошо.

* * *

Раздвоенность – печальная нормальность,

и зыбкое держу я равновесие:

умишко слепо тычется в реальность,

а душу распирает мракобесие.

* * *

Как раньше в юности влюблённость,

так на закате невзначай

нас осеняет просветлённость

и благодарная печаль.

* * *

Здесь еврей и ты и я,

мы единая семья:

от шабата до шабата

брат наёбывает брата.

* * *

Нынче различаю даже масти я

тех, кому душа моя – помеха:

бес гордыни, дьявол любострастия,

демоны свободы и успеха.

* * *

Нет, мой умишко не глубок,

во мне горит он тихой свечкой

и незатейлив, как лубок,

где на лугу – баран с овечкой.

* * *

Благословенна будь, держава,

что век жила с собой в борьбе,

саму себя в дерьме держала,

поя хвалу сама себе.

* * *

Конечно, всюду ложь и фальшь,

тоска, абсурд и бред,

но к водке рубят сельдь на фарш,

а к мясу – винегрет.

* * *

Весь Божий мир, пока живой, —

арена бойни мировой,

поскольку что кому-то прибыльно,

другому – тягостно и гибельно.

* * *

Я слышу завывания кретина,

я вижу, как гуляет сволота,

однако и душа невозмутима,

и к жизни не скудеет теплота.

* * *

Разуверясь в иллюзии нежной,

мы при первой малейшей возможности

обзаводимся новой надеждой,

столь же явной в её безнадёжности.

* * *

Спать не зря охоч я очень,

сонный бред люблю я с юности,

разум наш под сенью ночи

отдыхает от разумности.

* * *

Всякий нёс ко мне боль и занозы,

кто судьбе проигрался в рулетку,

и весьма крокодиловы слёзы

о мою осушались жилетку.

* * *

Мой деловой, рациональный,

с ухваткой, вскормленной веками,

активный ген национальный

остался в папе или в маме.

* * *

Гуляка, пройдоха, мошенник,

для адского пекла годясь, —

подвижник, аскет и отшельник,

в иную эпоху родясь.

* * *

Замшелым душам стариков

созвучны внешне их старушки:

у всех по жизни говнюков

их жёны – злобные гнилушки.

* * *

От коллективных устремлений,

где гул восторгов, гам и шум,

я уклоняюсь из-за лени,

что часто выглядит, как ум.

* * *

Клокочет неистовый зал,

и красные флаги алеют…

Мне доктор однажды сказал:

глисты перед гибелью злеют.

* * *

Пока присесть могу к столу,

ценю я каждое мгновение,

и там, где я пишу хулу,

внутри звучит благословение.

* * *

Время тянется уныло,

но меняться не устало:

раньше всё мерзее было,

а теперь – мерзее стало.

* * *

Проходят эпохи душения,

но сколько и как ни трави,

а творческий пыл разрушения

играет в российской крови.

* * *

Был я молод и где-то служил,

а любовью – и бредил, и жил;

даже глядя на гладь небосклона,

я усматривал девичьи лона.

* * *

Кто книжно, а кто по наитию,

но с чувством неясного страха

однажды приходит к открытию

сообщества духа и паха.

* * *

Я остро ощущаю временами

(проверить я пока ещё не мог),

что в жизни всё случившееся с нами

всего лишь только опыт и пролог.

* * *

Уходит чёрный век великий,

и станет нем его гранит,

и лишь язык, живой и дикий,

кошмар и славу сохранит.

* * *

Идеей тонкой и заветной

богат мой разум проницательный:

страсть не бывает безответной —

ответ бывает отрицательный.