Листая календарь летящих будней… - Губерман Игорь Миронович. Страница 7

* * *

Всё в этой жизни так заверчено

и так у Бога на учёте,

что кто глядел на мир доверчиво —

удачно жил в конечном счёте.

* * *

На всё глядит он опечаленно

и склонен к мерзким обобщениям;

бедняга был зачат нечаянно

и со взаимным отвращением.

* * *

Если хлынут, пришпоря коней,

вновь монголы в чужое пространство,

то, конечно, крещёный еврей

легче всех перейдёт в мусульманство.

* * *

Я достиг уже сумерек вечера

и доволен его скоротечностью,

ибо старость моя обеспечена

только шалой и утлой беспечностью.

* * *

Себя из разных книг салатом

сегодня тешил я не зря,

и над лысеющим закатом

взошла кудрявая заря.

* * *

Льются ливни во тьме кромешной,

а в журчании – звук рыдания:

это с горечью безутешной

плачет Бог над судьбой создания.

* * *

К чему усилий окаянство?

На что года мои потрачены?

У Божьих смыслов есть пространство,

его расширить мы назначены.

* * *

К нам тянутся бабы сейчас

уже не на шум и веселье,

а слыша, как булькает в нас

любви приворотное зелье.

* * *

За то, что теплюсь лёгким смехом

и духом чист, как пилигрим,

у дам я пользуюсь успехом,

любя воспользоваться им.

* * *

Та прорва, бездонность, пучина,

что ждёт нас распахнутой пастью,

и есть основная причина

прожития жизни со страстью.

* * *

В любом пиру под шум и гам

ушедших помяни;

они хотя незримы нам,

но видят нас они.

* * *

Есть у меня один изъян,

и нет ему прощения:

в часы, когда не сильно пьян,

я трезв до отвращения.

* * *

Мы с рожденья до могилы

ощущаем жизни сладость,

а источник нашей силы —

это к бабам наша слабость.

* * *

Твой разум изощрён, любезный друг,

и к тонкой философии ты склонен,

но дух твоих мыслительных потуг

тяжёл и очень мало благовонен.

* * *

Листая календарь летящих будней,

окрашивая быт и бытиё,

с годами всё шумней и многолюдней

глухое одиночество моё.

* * *

Женился на красавице

смиренный Божий раб,

и сразу стало нравиться

гораздо больше баб.

* * *

Нелепо – жить в незрячей вере

к понявшим всё наверняка;

Бог поощряет в равной мере

и мудреца, и мудака.

* * *

Друзья мои, кто первый среди нас?

Я в лица ваши вглядываюсь грустно:

уже недалеко урочный час,

когда на чьём-то месте станет пусто.

* * *

Когда растёт раздора завязь,

то, не храбрейший из мужчин,

я ухожу в себя, спасаясь

от выяснения причин.

* * *

Людей, обычно самых лучших,

людей, огнём Творца прогретых,

я находил меж лиц заблудших,

погрязших, падших и отпетых.

* * *

Боюсь бывать я на природе,

её вовек бы я не знал,

там мысли в голову приходят,

которых вовсе я не звал.

* * *

Я б не думал о цели и смысле,

только часто мое самочувствие

слишком явно зависит от мысли,

что моё не напрасно присутствие.

* * *

Явил Господь жестокий произвол

и сотни поколений огорчил,

когда на свет еврея произвёл

и жить со всеми вместе поручил.

* * *

Я к веку относился неспроста

с живым, но отчуждённым интересом:

состарившись, душа моя чиста,

как озеро, забытое прогрессом.

* * *

Ничуть не больно и не стыдно

за годы лени и гульбы:

в конце судьбы прозрачно видно

существование судьбы.

* * *

Нас боль ушибов обязала

являть смекалку и талант;

где бабка надвое сказала,

там есть и третий вариант.

* * *

Потоки слов терзают ухо,

как эскадрилья злобных мух;

беда, что недоросли духа

так обожают мыслить вслух.