Князь Кий - Малик Владимир Кириллович. Страница 100

Злата смутилась, покраснела.

Святослав усмехнулся в усы, покосился на молчаливого Свенельда, на стоявшего чуть поодаль Богдана. Воевода задумчиво смотрел вдаль, взгляд его был грустен - может, далёкое прошлое увидел? Сотник катал носком сапога круглый камушек, старался вдавить его в неподатливую сухую землю.

- Ты на родную землю вернулась, - повторил князь, - а я уже в Киев хочу. На сынов своих поглядеть, на матушку княгиню… Чует сердце: скоро придётся собираться в новый поход.

Он посмотрел в ту сторону, куда смотрел воевода Свенельд, - на запад.

- Поход… - подхватила Злата, она хотела сказать князю, как трудно приходится женщинам - жёнам, матерям, сёстрам - от военных походов, сколько горя выпадает на их долю, и осеклась - лицо Святослава посуровело, снова стало каменным.

- Иди, гридень, иди. Да кликни ко мне воеводу Перенега.

Прошло несколько дней, и Тмутаракань начала оживать. С раннего утра кипела работа у восточных ворот города. Пешие воины, превратившись на время в землекопов, углубляли полузасыпанный ров, ограждавший город, выравнивали дорогу, что вела на восток, в земли касогов и ясов, разбирали остатки каменной кладки, расчищая место для новой стены. Несколько сотен дружинников отправились к Кубани рубить лес для укреплений.

Богдан и Злата сопровождали князя, осматривавшего каждый уголок в Тмутаракани. Святослава интересовали порт, торговля города с приморскими соседями. Он расспрашивал Одинца и других старожилов о том, сколько рыбы вылавливается за год в Сурожском море, какой урожай дают тмутараканские виноградники, удивлялся тому, как ценят здешнее вино и как много закупают его ромеи, как родит здесь хлеб, сколько дичины в здешних лесах и плавнях.

В городе ожило торжище, много дней стоявшее безлюдным. Появились на нём заморские гости, невесть где прятавшие в смутное время свои товары. Разложили на полках парчу, аксамит, шелка из Дербента и Малой Азии, диковинные узорочья из золота и серебра с дорогими каменьями. Корчевские бронники привезли свою работу: кольчуги, панцири, шеломы, мечи и топоры, конскую сбрую, отделанную искусно выкованными бляхами. Немногочисленные хазарские гости торговали мехами, перекупленными у камских болгар. На ремнях, протянутых между кольями, развешивали они бобровые, беличьи, куньи и собольи меха. Тайком, в залах торжища, хазары торговали и живым товаром - невольниками и невольницами разных племён, пригнанными сюда с началом войны от Джурджанского моря.

Касоги из ближних аулов пригнали сюда целые отары баранов, тут же их резали, свежевали, разделывали туши, жарили мелко нарезанное мясо на тонких шампурах.

Рядом с касогами несколько греков в белых хитонах торговали финиками и ещё какими-то заморскими плодами. В рыбном ряду пахло морем, казалось, вот-вот над ним взовьются горластые чайки. Наваленная горками рыба сонно шевелилась на траве, будто живое серебро, засыпала, пригретая солнцем.

Князь Святослав ходил по торжищу со своими спутниками, одетый просто, как гридень, присматривался ко всему.

- Добрые мечи, - остановился он перед бронником из Корчева, - только малость легковаты.

Взял один меч, блеснувший на солнце, будто плоская рыбина, взвесил его на ладони, затем ухватил за рукоять поудобнее, взмахнул, со свистом разрубив воздух.

Бронник, заросший чёрной бородой до самых глаз, с любопытством смотрел на князя.

- Ромеи такие мечи любят, они для них в самый раз.

- Так то ж ромеи! А нашему вою надобно потяжелей, чтоб рубануть можно было как след того ромея…

- Можно и потяжелее выковать, - засмеялся бронник. - Много ли надобно тебе их?

- Сотен пять на первый раз.

- Ого! - бронник удивлённо округлил глаза. - А на што тебе столько? Сам-то ты кто будешь?

- Князь киевский! - шепнул ему на ухо Богдан.

Бронник почесал затылок могучей дланью, подумал немного. А глаза его цепко ощупывали Святослава.

- Что ж, и пять сотен можно отковать, крицы (45) у меня хватит. Заказ большой, возьму с тебя подешевле. Да и князь ты не чужой. Свои-то - не ромеи!

- Правду молвишь, - засмеялся Святослав. - Как готов заказ будет, вези сюда, в Тмутаракань.

Князь прикидывал, как он соберёт дружину из местных русичей, чтоб оставить её для охраны Тмутаракани. И касогов неплохо бы в неё завербовать, они воины не плохие.

Тут же попались ему на глаза бывшие заложники - братья Бэгот и Умаф. Рослые, широкоплечие, увешанные оружием, отделанным серебром, братья, узнав Святослава и его спутников, приветливо поклонились.

Князь переглянулся с Богданом: вот бы кого залучить в дружину!

7

Ещё при первой встрече с братьями-касогами Богдан запомнил их непривычные имена: Умаф и Бэгот. Братья чем-то походили один на другого, быстрые, поджарые, черноглазые, с одинаковыми небольшими бородками. Теперь они встретились на торжище. Умаф и Бэгот сразу же признали Богдана.

- А, кунак! Здравствуй!

- Добрый день, русский уорк! Здоров ли ты, здоровы ли твои друзья?

Молодой сотник уже знал многие касожские слова. Уорками называли дружинников, приближенных князя. Уорком был Богдан, уорками были и братья-касоги. Он в свою очередь приветливо поздоровался со старыми знакомыми. Обернулся к Святославу:

- Дозволь мне остаться, княже. Хочу потолковать с касогами.

Святослав согласно кивнул:

- Иди, ты мне сейчас не надобен.

Богдан остался с Умафом и Бэготом. Те поняли, что он отпросился ради них, обрадовались, заулыбались.

- Пойдём с нами, - потянул Богдана за рукав один из братьев.

- Гостем будешь! - объявил другой. - Пойдём, тут недалеко ещё один брат живёт, старший. В его дом пойдём.

- Сколько же вас, братьев-то?

- Нас много! Один, два, три… шесть… Джигиты в родном ауле, в горах… А тут, в городе, самый старший и самый уважаемый, Хачемаф. Он - торговый гость, его тут все знают.

Дом Хачемафа стоял недалеко от городских ворот, прятался за высоким глинобитным забором. Он был приземистый, но просторный. За ним виднелся ещё один дом, поменьше, дальше - конюшни, сараи, хлев, ещё какие-то постройки. Богдану объяснили, что брат со своей семьёй живёт во втором доме. Первая, большая постройка предназначена для гостей. Называется она «хачеш».

«Богато живут люди!» - подивился Богдан. И с грустью вспомнил свою вросшую в землю хибарку в Древлянской земле, куда ему пришлось перебраться, когда Клунь выжил его из отчего дома. От хибарки той, наверно, уже и следа не осталось.

Богдана провели через вымощенный каменными плитками двор, открыли дверь дома и ввели в большую, чисто убранную комнату. Свет пробивался сквозь маленькие оконца, заделанные кусками полупрозрачного стекла. На полу - ни стола, ни лавок, только ковры. Стены густо увешаны разным оружием: саблями, кинжалами, луками, копьями, боевыми топорами…

«На целую сотню хватит», - подумал Богдан.

Братья, извинившись, оставили ненадолго его одного. Не решаясь ходить по ковру или сесть на него, сотник нерешительно топтался в углу, у двери, с любопытством разглядывая оружие. Он и не заметил, как появились братья и ещё один касог с ними, невысокий и грузный. На его круглом лице весело поблёскивали маленькие черные глазки.

- А вот и наш брат Хачемаф!

Хачемаф шумно приветствовал гостя, осведомился о его здоровье, предложил сесть на ковёр - таков обычай у касогов. Он, как и его младшие братья, тоже неплохо говорил на языке русичей.

- Спасибо, хозяин, я пока ещё на здоровье не жалуюсь, - ответил Богдан и сразу же повёл речь о другом: - Вот, попал сюда, в Тмутаракань, вижу - богато вы тут живете.

- О, Таматарха - это хороший город. Его и ромеи и хазары из рук друг у друга вырывали. Надеюсь, что теперь, при русском князе, он ещё краше станет. И богаче…