Князь Кий - Малик Владимир Кириллович. Страница 95

Святослав задумался.

- Надо бы узнать, что это за птица. Не ромей ли? Они, византийцы, по всем хазарским землям расползлись, как ужи. Все племена против Руси настраивают. Хотят, чтобы мы тут надолго завязли. Боятся, как бы мы не двинулись к Дунаю.

Дерзкая мысль родилась в голове Богдана. А что если… Вот только нужен напарник, такой, чтобы знал здешние места, язык и обычаи касожские.

Богдан поднял глаза на князя.

- Надумал я, княже, одно дело, да не знаю, выйдет ли что из этого. Ромея того надо выкрасть! Мы бы тогда все замыслы касожские от него выпытали, а может, и лишили бы касогов главного нашего супротивника, что воду у них мутит.

- Ищи охочих людей, - согласился Святослав. - Сколько надобно тебе воев, столько и возьми. Приведёшь того ромея - проси любую награду.

- Не ради наград служу я Русской земле…

- Вижу, - улыбнулся Святослав, - потому и доверяю тебе во всем, может, поболе, чем какому боярину. Думай!

Богдан думал. Но как ни прикидывал он, а выходило, что в напарники ему подходит одна Злата, то бишь гридень Злат. Хоть и девка она, а воин добрый, и никто лучше её здешних мест не знает.

Злата сразу же согласилась.

- Я не только по-касожски, и по-гречески разумею, пригожусь тебе, увидишь. Только пеше придётся идти, на коне далеко не уедешь - касоги сразу увидят.

Так они и порешили. Позже, опять-таки по совету Златы, Богдан решил взять ещё одного гридня - Чудина. Молчаливый и внешне медлительный, гридень был наделён медвежьей силой. Он вырос в лесных краях, ему и здешние чащи не преграда. Чудин охотно согласился сходить в тыл к касогам.

Далеко за полночь, в самую глухую пору, трое лазутчиков выбрались из лагеря русичей и, незаметно проскользнув между передовыми касожскими дозорами, выбрались на опушку тёмного молчаливого леса. Они были одеты легко, без кольчуг, и вооружены луками да короткими хазарскими кинжалами.

Лесной остров среди степи жил своей таинственной жизнью. Глухо вздыхала какая-то ночная птица, кто-то шумно прошёл сквозь заросли - наверно, вепрь. Богдан вспомнил встречу с турами и с барбом, невольно поёжился. Но сейчас опаснее было бы напороться на касожский дозор.

Однако людей нигде не было видно.

- Касоги идут следом за нашими дружинами, - подсказал Чудин. - Их надо искать в той стороне, откуда мы пришли.

- И то правда, - согласился Богдан, - пойдём.

Густая росная трава скрадывала звуки шагов.

Лазутчики, часто останавливаясь и прислушиваясь, осторожно вышли к Кубани и двинулись дальше вдоль берега против течения реки. Здесь они едва не напоролись на касожский дозор. Двое горцев, негромко переговариваясь, стояли под раскидистой дикой грушей. Русичам пришлось сделать порядочный крюк, чтобы проскользнуть мимо них незамеченными. Вскоре им встретился второй дозор, третий, но это уже не было неожиданностью.

Богдан, привыкший бродить по лесам, немало поохотившийся в родных краях, сейчас только диву давался, как ловко и бесшумно скользил в ночной темноте сквозь заросли, скрывавшие многочисленных врагов, неуклюжий и медлительный Чудин. Нет, не напрасно он взял его в напарники!

За Чудином лёгкой тенью скользила Злата. Богдан всё больше проникался уважением к этой смелой и решительной девушке.

Русичи миновали неприятельские дозоры и очутились на лужайке, за которой начинался горный отрог. Перед ними открылись огни многих костров.

Стан касожского войска занимал просторную долину, ограждённую отрогами невысоких гор, одетых густым лесом. Цепь сторожевых костров отделяла его от речной поймы.

Из кустарника, откуда вели наблюдение трое русичей, подобраться к касогам было очень трудно.

- Ночью ничего не найдём, - с досадой прошептал Богдан. - Придётся затаиться до утра.

- Пойдём в обход, - предложила Злата. - А то будем тут сидеть, как медведи в берлоге, да ещё под самым носом у ловца! Увидят касоги - пропадём без толку. Надо подниматься на гору. А там видно будет…

Богдан поморщился, вспомнив недавнее путешествие в горах.

- Злат дело говорит, сотник, - поддержал рассудительного гридня Чудин. - С горы всегда виднее. Сейчас, пока не рассвело, заберёмся повыше, а утром всё разглядим. Всё равно в эту ночь мы уже не управимся.

- Ладно, - вздохнул Богдан. - Быть по сему. Лезем на гору, други.

Несмотря на то, что ночь была безлунная, Злата, взявшая на себя обязанности проводника, уверенно вела своих спутников. Они углубились в лес. Девушка отыскала в темноте гребень горного отрога.

- Тут не собьёмся, на самый верх выберемся, - пояснила она. - Меня учили: если попал в горы, держись вершины, а забьёшься в лощину, в балку - ничего не увидишь и заплутаешь.

На земле, покрытой плотным слоем прошлогодней листвы, тускло мерцали гнилушки. Там, где их не было, за тёмными пятнами угадывались толстые стволы старых буков.

Злата отыскала какую-то тропку. Идти стало легче. Ночь перевалила далеко за середину, когда лазутчики вышли на поляну.

- Тут до утра подождём, - объявила Злата. - Место подходящее. Думаю, когда рассветёт, отсюда далеко видно будет.

- Молодец! - похвалил её Богдан и, забыв, что перед ним девушка, дружески положил руку на её плечо. - Добрый из тебя провожатый.

Злата вздрогнула, но не отстранилась.

Чудин сгребал в кучу сухие листья, мостил себе гнездо между корнями могучего дерева. Злата и Богдан последовали его примеру. Устроились поудобнее и стали ждать рассвета.

Лес ожил неожиданно. Застрекотала сойка, ей откликнулась другая. Над не опавшей ещё листвой буков начало светлеть небо, на нём вспыхнуло розовое облачко. Ещё немного - и солнце заиграло на вершинах деревьев.

Богдан поднялся на ноги.

- Вон на то дерево надо залезть, - будто угадав его мысли, Чудин кивнул в сторону могучего лесного великана, поднимавшегося неподалёку. - С него далеко видно будет. Может, я полезу?

- Нет, я сам.

Злата молча наблюдала, как Богдан, с помощью Чудина дотянувшись до первого сука, подтянулся на руках и ловко, словно белка, полез вверх. Скоро он исчез в густой листве, чуть тронутой позолотой.

Перед молодым сотником открылась вся долина, занятая касожским лагерем. Костры весело дымили - видно, в них только что подкинули увлажнённые росой сучья. Касоги собирались варить в казанах похлёбку. Группа воинов повела коней к Кубани на водопой.

Судя по всему, касоги не собирались покидать свой стан в ближайшее время: вели они себя спокойно. Но Богдана интересовало другое. Вон у самого берега Кубани под старыми ивами упрятался небольшой шатёр. Он стоит в стороне от стана - значит, в нём расположился не касожский князь или воевода. Кто же тогда?

Богдан долго присматривался к шатру. Под деревьями - никого. Чуть в стороне трое коней. Почему трое? Вдруг полог поднялся, появился человек. Блеснул панцирь - не кольчуга, а именно панцирь из металлических пластин. Такую броню не носят касоги. Этот человек - ромей.

Сотник ещё долго наблюдал за шатром. Он убедился, что нашёл того, кого искал. Грек, которого он видел на поле боя, здесь, среди касогов.

Внизу, под деревом, Богдана нетерпеливо ждали товарищи.

- Ну, что увидел? - не выдержал Чудин.

- Всё увидел, - весело отозвался Богдан. - И зайца, какого я сейчас хотел бы поджарить, и… - голос его стал серьёзным. - Ромей наш, видать, тут, - среди касогов. Над самой Кубанью его шатёр. С ним ещё двое.

- Справимся! - махнул тяжёлой ручищей Чудин.

Посоветовавшись, они решили дождаться ночи, а с наступлением темноты - действовать. Невдалеке от их наблюдательного пункта нашлась густо заросшая кустарником расселина. Там и устроили днёвку.

Они подкрепились захваченными с собой припасами и расположились на отдых, надёжно укрытые зарослями от чужих глаз. Спать никому не хотелось - сказывались волнение трудной ночи и мысль о том, удастся ли выполнить намеченный план.

Впервые Богдан видел Чудина таким разговорчивым. Видно, тоска по далёкому дому вызвала его на откровенность.