Десанты Великой Отечественной войны - Заблотский Александр. Страница 33

Не вдаваясь в тонкости анализа данной директивы, отметим, что в ней вообще проигнорирована организация командования. Одни вопросы. Например, кто командир сил высадки? В районе боевого предназначения одновременно будут оперировать два корабельных отряда, а точнее, даже три: десантный — под командованием капитана 1 ранга В. А. Андреева, огневой поддержки — под флагом контр-адмирала Л. А. Владимирского, десантно-высадочных средств — под командованием капитан-лейтенанта А. П. Иванова. На самом деле, поскольку второй являлся командующим эскадрой, а первый — его начальником штаба, они быстро разобрались между собой, кто из них старший. Что касается Иванова, то он де-факто вошел в непосредственное подчинение командира десантного отряда, поскольку в директиве флота отряд высадочных средств вообще как бы не существовал и его сформировал уже своим приказом Андреев. Следствием этой грубейшей ошибки составителей директивы явилось совершенно ненормальное явление, когда командир сил высадки, то есть Владимирский, покинул район до окончания боя за высадку. На самом деле, исходя из логики поставленных задач, командиром высадки должен был стать Андреев.

Не менее запутанным оказался вопрос, в качестве кого выступает в данной операции начальник штаба флота контр-адмирал И. Д. Елисеев. Войсками в операции фронта, естественно, командует его командующий. Десант высаживается в интересах фронта и согласно его директивы, адресованной Военному совету Черноморского флота. Почему приведенную выше директиву подписал Елисеев как заместитель комфлота, тоже понятно — командующий флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский находился в Севастополе и потому оказался не у дел. В этой ситуации неясно: Елисеев — заместитель командующего войсками в операции по морской части или командующий морской десантной операцией? Вроде бы какая принципиальная разница? Словоблудие какое-то. Но на самом деле разница очень существенная, и в нашем случае под операцию заложили «мину замедленного действия».

Дело в том, что Владимирский во главе отряда огневой поддержки пришел в Новороссийск в 08:00 15 января, а в 12:00 уже нужно было сниматься на Судак. И вот, только придя в Новороссийск, командующий эскадрой впервые увидел документы на операцию и после ознакомления с ними возложил на себя командование всеми силами в море, то есть обязанности командира высадки. Лишь в 10:00 Владимирский смог собрать на борту крейсера «Красный Крым» основных руководителей в предстоящих действиях и провести с ними совещание.

В отличие от командующего эскадрой, Андреев полностью находился в курсе предстоящей операции и даже еще сутки назад произвел тщательный инструктаж командиров кораблей и войск десанта. Поэтому совещание из инструктажа участников превратилось для Владимирского в его собственный инструктаж, когда командир эскадры сам уяснял задачу и разбирался в задачах подчиненных [110].

А теперь вернемся к Елисееву. Именно под его руководством и разрабатывалось большинство документов командира сил высадки. То есть принял решение на операцию и спланировал ее один военачальник, а реализовывать план должен был другой. На сегодняшнем сленге это назвали бы «подставой». Но дальше — больше: Андреев, хоть и объявленный только командиром десанта, разрабатывает как документы своего отряда (а именно — боевой приказ, указания по высадке), так и несколько ключевых документов за командира сил высадки — в частности, плановую таблицу огня. Причем последнюю на всякий случай сам только подписал, а утвердил у Елисеева. Таким образом получилось, что из трех ключевых фигур (начальник штаба флота, командующий эскадрой и его начальник штаба) Владимирскому отводилась главная роль в руководстве десантной операции, но одновременно сам он никакого решения не принимал, ничего не планировал и вообще оказался подготовлен менее других. Сложись ситуация в ходе боевых действий менее благоприятно, последствия могли оказаться тяжелейшими.

Решением Андреева предусматривалось осуществить переброску 226-го горнострелкового полка на боевых кораблях: крейсере «Красный Крым» (560 человек, 40 т грузов), эсминцах «Сообразительный» (241 человек) и «Шаумян» (220 человек), канонерской лодке «Красный Аджаристан» (580 человек, четыре 76-мм орудия, восемь лошадей, боезапас, продовольствие, вагон досок [111]). С началом высадки канонерской лодке предписывалось уткнуться в берег и высаживать войска по сходням сразу на сушу. Для перевозки войск с крейсера и эсминцев предназначался отряд высадочных средств в составе шести малых охотников. Кроме этого, канлодка буксировала два сейнера, на ее борт, а также на эсминцы, приняли по две резиновых надувных лодки типа А-3.

Высадка войск планировалась в трех пунктах: «Шаумян» совместно с малым охотником № 141 — к востоку от мыса Алчак-Кая; «Сообразительный» совместно с охотником № 95 — в бухте Новый Свет; крейсер и канлодка совместно с оставшимися четырьмя малыми охотниками — в самом Судаке. Малые охотники, кроме № 141, имели на борту по 35 человек в качестве первого броска. На катере № 141 находилось только 17 человек. Уже в море на него пересадили 23 десантника с флагманского № 051 [112].

Войска на канлодке и эсминцах составляли первый эшелон, а на крейсере — второй. Время высадки было назначено на 00:00 16 января с расчетом завершить высадку к 05:00 и до рассвета кораблям успеть отойти на 40–60 миль от берега. Причем эсминцы высаживали войска на принципе скрытности. Огневая подготовка и огневая поддержка высадки начинались по сигналу командующего эскадрой, а прекращались по его приказанию или по сигналу с берега. Огневая подготовка планировалась непосредственно по району высадки, а поддержка — по узлам дорог для недопущения подходов резервов. Огневое сопровождение действий десанта на берегу по плану начиналось с рассветом и проводилось по заявкам командира полка через корректировочный пост, находящийся на его командном пункте. 226-й горнострелковый полк считался подготовленным, так он уже перевозился на кораблях при попытке высадки в Алушту.

Боезапас и технику на корабли погрузили заранее, 15 января на борт принимали только людей. Их посадка началась в 07:20 на эсминцы, затем в 08:00 на крейсер. На «Красный Крым» фактически приняли на 60 человек меньше, чем планировали. Канлодка вместе с малыми охотниками ушла еще в 16:00 предыдущих суток. На первый взгляд, все прошло организовано, без происшествий и в срок. Правда, вечером 14 января малый охотник № 95 умудрился протаранить катер № 141. Сорок человек десанта пришлось пересадить с него обратно на флагманский № 051, а поврежденный охотник отпустить в базу.

В 13:00, из-за совещания на борту крейсера с опозданием на час относительно плана, отряд корабельной поддержки и десантный отряд вышли из Новороссийска. Пройдя за параванами корабельный фарватер № 2, в 14:00 корабли обстреляли немецкий самолет-разведчик. После этого в целях маскировки они легли на курс 260°, который вел значительно южнее Севастополя. И тут выяснилось, что при посадке войск на эсминцы корабли оказались перепутаны. Стало ясно, что или эсминцам, или войскам нужно менять боевые задачи. Решили, что менее болезненно это будет для десантников, так как, с одной стороны, у всех имелись необходимые карты, а с другой — все равно никто из них раньше в этих местах не бывал и местность не знает. Командир полка майор Н. Г. Селихов семафором поставил командирам рот на эсминцах новые задачи в соответствии с новыми пунктами высадки.

В 22:15 пришли плохие новости из Новороссийска. На этот раз корректировалась боевая задача всего 226-го полка. Теперь ему предписывалось после высадки сразу двигаться в направлении Отузы — Коктебель для совместного с войсками 44-й армии разгрома группировки противника в районе Коктебеля и соединения с частями фронта в районе Насыпной. Все это как минимум означало, что Коктебель оставлен, и наши войска не смогли развить наступление в направлении Старого Крыма.