Старец Горы - Шведов Сергей Владимирович. Страница 66

К сожалению, катапульты не оправдали надежд дукса, камни, пущенные ими, не долетали до стен. А ухищрения мастеров так и не смогли исправить положения. Судя по всему, замок строил очень опытный человек, хорошо знавший достоинства и недостатки осадных орудий. Оставался мост, ведущий к приворотным башням замка, где не хватало только одного, но самого важного звена. Комит Евстафий предложил подвести к воротам таран, соорудив для него устойчивый помост. Однако Монастра отмел это предложение, как слишком трудоемкое. И приказал выдвинуть на мост тяжелую катапульту. По виду мост был вполне надежен, и сильные волы без особого труда дотянули осадное орудие до его средины. Мастера уже готовили камень для закладки, когда толстый настил затрещал под их ногами и рухнул в воду, а следом в озеро покатилась катапульта, увлекая за собой несчастных волов. Монастра выругался, комит Евстафий криво усмехнулся, нотарий Никодим сокрушенно покачал головой.

– Я бы предложил гарнизону сдаться, – вскольз заметил комит Афраний, кося глазом в сторону дукса.

Монастра, не долго думая, послал коня к самой воде, несмотря на протесты членов своей свиты, опасавшихся меткой стрелы.

– Эй, на стенах! – крикнул византийский полководец. – Я дукс Монастра. Предлагаю вам сдаться.

– Эй, на берегу, – эхом отозвались из замка. – Я шевалье де Сен-Валье. Пошел к черту, дурак.

Монастра покинул опасное место и, приподнявшись на стременах, махнул рукой пельтастам, облепившим плоты. Флотилия, собранная из бревен на глазах заинтересованных зрителей, медленно поплыла к замку. Со стен стреляли, причем редкое жало пропадало зря, но византийцев было столь много, что они даже не замечали убыли в своих рядах.

– Их даже меньше, чем я ожидал, – покачал головой комит Евстафий, внимательно следивший за действиями обороняющихся. – Человек пятьдесят разве что. Если разом навалимся со всех сторон, то к полудню управимся.

Монастра придерживался того же мнения. Конечно, пельтастам мешал ветер, поднявший небольшую волну, а потому их стрелы, скорее всего, не наносили урона обороняющимся, но никто не сможет помешать плотам доплыть до стен, а там в ход пойдут штурмовые крюки с веревками. Кипящая смола, пролившаяся со стен, заставила пельтастов быть осторожнее, но франков было слишком мало, чтобы контролировать весь периметр замковых стен. В их обороне зияли пустоты, а бегать с тяжелыми котлами по галереям, удовольствие не из приятных. Крюки, брошенные с плотов, застревали между камней, оставляя за собой длинные пеньковые хвосты. И по веревкам уже лезли вверх отважные пельтасты, надежда и гордость византийской империи. Монастра с интересом наблюдал, как мечутся по стенам франки, орудуя секирами. Византийцы гроздьями падали в воду, но присутствия духа не теряли. Тем более что многих упавших товарищи с соседних плотов выхватывали из воды прежде, чем тяжелые доспехи утягивали их на дно. Крючья взлетали все чаше, пельтастов на стенах становилось все больше, и в свите дукса уже готовились отпраздновать победу.

– Катапульта, – сказал вдруг дрогнувшим голосом комит Евстафий. – На крыше донжона.

Монастра вскинул глаза и с ужасом увидел огненный шар, летящий в его сторону. Впрочем, до дукса шар не долетел, зато он с треском обрушился на плоты, в огромном количестве скопившиеся под стенами замка.

– Греческий огонь, – констатировал Никодим, тупо глядя на разгорающийся пожар. Красные шары летели один за другим, и вскоре все озеро было объято огнем. Дуксу Монастре, имевшему за плечами огромный опыт штурмов и осад крепостей, прежде ничего подобного видеть не доводилось. Греческий огонь применяли в битвах на море, поскольку он горел даже в воде, но при обороне замков ограничивались смолой и кипятком, ибо в обычных условиях они были куда эффективнее. Будь под ногами пельтастов твердая земля, они без труда уклонились бы от огненной смерти, но маневрировать на озерной глади, да еще на плотах, оказалось практически невозможно. Франки разворачивали свою катапульту, то в одну, то в другую сторону, огненные шары с шипением падали на головы несчастных пельтастов, а дуксу Монастре ничего другого не оставалось, как сжимать кулаки да посылать проклятья в сторону расторопных убийц.

Во время этой безумной атаки византийцы потеряли более пятисот человек убитыми и почти столько же обожженными. Такого сокрушительного отпора не ожидал никто, а потому в свите Монастры воцарилось состояние близкое к паническому. К чести дукса он не пал духом. Раненных и обожженных погрузили на повозки и отправили в Мараш, дабы они своим жутким видом не пугали пельтастов.

– Стройте дамбу, – распорядился дукс. – Камня в округе достаточно, а глубина озера здесь не более трех-четырех метров. Даю тебе сутки, комит Евстафий, и чтобы к вечеру следующего дня все было готово для решительного штурма.

Нотарий Никодим был огорчен приключившимся с византийцами конфузом никак не меньше дукса Монастры. Замок Русильон не зря называли скалой, и как бы византийская волна, хлынувшая в долину Оронта, не разбилась о нее вдребезги.

– Быть может нам оставить здесь несколько сотен пельтастов, а самим двинуться дальше, – не очень уверенно предложил Никодим.

– У следующего замка мы оставим еще пятьсот, – криво усмехнулся Монастра. – Потом еще и еще по пятьсот. А с кем мы будем противостоять крестоносцам Танкреда и Болдуина? Ты же сам сказал, что гарнизоны Антиохии и Латтакии не двинутся с места.

– С их стороны было бы безумием так рисковать, – вздохнул Никодим.

– Вот и я так же думаю, – кивнул Монастра. – Время у нас еще есть. Этот замок я возьму, чего бы мне это не стоило. Хотел бы я знать, от кого этот шевалье де Сен-Валье узнал секрет греческого огня.

– Купил у арабов, – махнул рукой Никодим. – Были бы деньги. Купить можно не только секреты, но и новую родину.

– Ничего, нотарий, – зло ощерился Монастра. – Считай, что наглый франк обрел здесь не только родину, но и могилу.

Византийцев было слишком много. Это понимал шевалье де Сен-Валье, это понимала и баронесса Адель. Первый натиск они отразили просто чудом, с помощью таинственного вещества, привезенного в замок Венцелином фон Рюстовым два года тому назад. Благородная Адель видела действие греческого огня в первый раз в жизни и была потрясена до глубины души жутким зрелищем. Вопли людей, гибнущих в неугасимом огне, до сих пор стояли у нее в ушах.

– Я не могу сдать замок, баронесса, – угрюмо сказал шевалье де Сен-Валье. – Во-первых, я дал слово чести твоему мужу, а во-вторых, мы просто обязаны задержать византийцев в этом ущелье минимум на два дня, чтобы дать Ле Гуину время, подготовиться к осаде.

– Но ведь кто-то же должен прийти к нам на помощь! – воскликнула расстроенная Адель.

Баронесса весь этот день провела на стенах, облаченная в кольчугу, и с тяжелым арбалетом в руках, она и сейчас не сняла гамбезона, уродующего ее хорошо сохранившуюся фигуру. Усталость отчетливо читалась на побледневшем лице Адели, но дух ее не был сломлен. Бернар баронессе откровенно сочувствовал. Ей приходилось заботиться не только о себе, но и о детях, которых в случае падения замка Русильон ждала невеселая судьба.

– Боюсь, что Ле Гуин не сможет нам помочь, а Рожер Анжерский не захочет. Нурман будет держаться за Латтакию, которую он считает своей, пока византийцы не вышибут его оттуда. Я послал Гвидо де Шамбли в Антиохию, но, скорее всего, его призыв о помощи останется без ответа.

– И что ты предлагаешь?

– Ты должна покинуть замок, благородная Адель, сегодня же ночью вместе с детьми.

– Это невозможно, Бернар, – покачала головой баронесса. – Ближний берег занят византийцами, а до дальнего нам не доплыть.

– На озере осталось немало плотов, возможно вам удастся добраться до одного из них.

– Мы не выберемся, шевалье, даже достигнув противоположного берега. Там нет даже тропинок, не говоря уже о дорогах. Мы погибнем в горах.

– Есть еще один выход, – отвел глаза в сторону Сен-Валье. – Сдаться.