Скиф - Коробков Николай Михайлович. Страница 26

Поняв, что их заметили, они вскочили и побежали: по ту сторону перевала можно было легче скрыться.

Таргис, скакавший уже далеко в стороне, повернул лошадь и стал приближаться к ним. Он все еще надеялся отвлечь внимание преследователей от своих пеших товарищей. Но скоро понял, что это безнадежно.

Всадники растянулись длинной цепью и начали окружать их справа. Бегство стало бесполезным, укрыться тоже было негде. Они попробовали свернуть в сторону, задержались сначала около группы тополей, где было удобнее защищаться, затем заметили маленькое полуразрушенное строение, предназначавшееся, вероятно, для сторожа, охранявшего виноградник. Они побежали туда. Но всадники уже приближались, а Ситалка совсем ослабел и с трудом волочил израненную ногу.

Таргис на минуту остановился, повернул коня и, желая задержать нападавших, поскакал навстречу передовым.

Две стрелы сразу впились в шею и круп его лошади; она завертелась, поднялась на дыбы, прыгнула в сторону. Успев сохранить равновесие, Таргис натянул поводья и, заставив животное повиноваться, напал на трех воинов, закованных в панцири и шлемы. Один из них попытался нанести ему удар копьем, но промахнулся и только слегка ранил в спину. Выпрямившись, Таргис отбросил копье и, схватив противника одной рукой, ударил мечом в горло, ниже подбородка, там, где скрещивались ремни, удерживавшие шлем. Гоплит сразу откинулся, взмахнул в воздухе руками и, упав, запутался ногой в свисавших с седла ремнях. Лошадь понесла, волоча за собой тело по каменистой земле.

Почти в то же самое мгновенье конь под Таргисом рухнул на колени: один из греков успел перерубить ему шею. Отдернув ноги, еще не успев встать, Таргис увернулся от удара копьем, подкатился к вражескому коню и быстрым ударом ножа перерезал ему коленное сухожилие.

Лошадь упала, увлекая за собой всадника и мешая третьему, еще сидевшему на коне, поразить Таргиса мечом. Между тем, тот уже успел встать на ноги. Зная, что бегство от всадника — верная гибель, он подбежал к нему вплотную, отражая поднятым щитом сыпавшиеся удары, и мгновенно сзади и сбоку ударил в бедро. Меч скользнул под панцирь и вошел в живот.

Мельком Таргис увидал, что приближается еще несколько конных. Рассчитывая на быстроту ног и на то, что засыпанная камнями почва мешает быстрому движению лошади, он побежал по направлению к домику, где у входа, поддерживая Ситалку, стоял Орик. Вдруг Таргис услыхал, что Орик кричит ему что-то. Он оглянулся на ходу, сделал прыжок в сторону и спасся от пущенного сзади копья.

Крики и лошадиный храп слышались почти за самой спиной. Огибая высокие обломки, перепрыгивая через камни, Таргис продолжал бежать зигзагами. Уже недалеко от хижины вдруг упал; стрела пронзила ему ногу и повредила колено.

Между острыми каменными осколками лошади не могли скакать быстро; скифу опять удалось вскочить и добраться до дома. Все трое вбежали в него, заперли массивную дверь, придвинули к ней тяжелые скамьи, стоявшие здесь, свалили грудами деревянные жерди, глиняные амфоры, громадные чаны, вероятно служившие когда-то для приготовления вина. Не забаррикадированным оставалось лишь широкое отверстие в стене, — но в нем была вставлена решетка из четырех полос железа, вделанных в каменную кладку, и защищать его было нетрудно.

Все еще задыхаясь от быстрого бега, Таргис сел на пол и, согнув ногу, попытался вытащить обломок стрелы: наконечник застрял около кости и причинял жгучую боль. Чувствуя, что лицо бледнеет и покрывается липким потом, Таргис дергал обломок взад и вперед, потом сделал ножом глубокий разрез сбоку и попробовал схватить наконечник пальцами, но и это не удавалось.

Между тем, греки уже окружили дом; несколько ударов обрушилось на дверь. Амфоры посыпались, разбиваясь в черепки, тяжелый запор затрещал; почти в то же время, сбоку, пролетая через решетчатое окно, посыпались, ударяясь и отскакивая от каменных стен, стрелы, поражавшие пространство перед дверью.

Скифы начали наскоро перестраивать внутреннюю баррикаду и сделали из нее маленькую стенку между окном и дверью. Защитив себе, таким образом, тыл, Орик и Ситалка, прижимаясь к стене, стали по обе стороны двери, а Таргис должен был охранять окно.

— Сделаем вылазку, попытаемся отнять у них несколько луков и стрелы, — сказал Орик, — тогда можно будет держать их на расстоянии от дома.

Но Таргис возразил:

— Бесполезно. Они собрались уже целой толпой. Какую мы можем делать вылазку? Ситалка и я не в состоянии даже быстро двигаться...

Удары в дверь прекратились, только стрелы продолжали лететь, впиваясь в скамьи, усеивая гладко утоптанный глиняный пол.

Из-за своей баррикады Орик, не видя Таргиса, слышал, как тот тяжело дышал, должно быть, опять пытаясь вытащить из колена наконечник стрелы; потом он, вероятно, посмотрев в окно, сказал:

— Их собралось человек двенадцать, большинство спешились. У дверей, кажется, никого нет, отошли... А! Они рубят тополь... — и добавил шепотом: — Орик, у двери остались трое. Может быть, правда попробовать? Нападем.

Он быстро прополз по полу к двери, морщась от боли и придерживая рукой вспухшее, окровавленное колено.

— Нет, не могу. Я на всякий случай останусь у входа. Попробуйте вы вдвоем.

Осторожно, чтобы не слышали снаружи, Орик вынул тяжелый засов из железных скоб, дал знак Ситалке приготовиться и, быстро раскрыв дверь, выскочил в сопровождении товарища.

Это было настолько неожиданно, что воины, стоявшие у стены домика, не успели даже пошевельнуться. Один из них опирался на копье и, наклонившись, поправлял развязавшийся ремень медной поножи. Получив удар кинжала в позвоночник около шеи, он упал, даже не крикнув. Другой был опрокинут Ситалкой, схватившим его вооруженную мечом руку. Меч на мгновенье поднялся в воздухе, заколебался и упал вместе со сломанной рукой. Схватив третьего за горло. Орик повернул его спиной к грекам, защищая себя его телом от летевших стрел.

Несколько воинов бросилось к двери, но она была уже заперта и перед ней лежало только двое убитых. Третьего скифы успели утащить с собой еще живого. Пока Таргис приканчивал его, Орик схватил один из двух отнятых луков и, тщательно целясь, начал стрелять через решетку. Упали еще двое из нападавших. Один остался лежать, другой пополз, прикрываясь щитом. Пространство перед хижиной очистилось. Сбоку можно было видеть, что несколько воинов тащат бревно только что срубленного тополя и снимают с него еще оставшиеся ветви. Очевидно, они решили им, как тараном, выбить дверь.

Чтобы не тратить стрел попусту, Орик стал ждать приближения противников; между тем Ситалка подсчитал запасы: в двух колчанах осталось около пятидесяти стрел; он пожалел, что не успел захватить лука третьего убитого, слишком поспешив отступить после вылазки.

Нападавшие стреляли теперь издалека, но так часто, что стрелы целой стаей влетали в окно и, это не позволяло подходить к нему и целиться хотя бы сбоку. Так как в хижине не было ничего, чем можно было бы загородить решетку, Орик пододвинул к ней труп и прислонил тело к окну, заставив его опираться на руки, просунутые в решетку. Греческие стрелы пестрой щетиной сейчас же покрыли тело убитого; из-за спины трупа, в щель, оставшуюся между ним и окном, можно было удобно прицеливаться и стрелять, оставаясь хорошо защищенным, и не подпускать врагов к двери.

Вдруг раздался глухой удар, заставивший стену вздрогнуть. Нападавшие, отказавшись от мысли высадить дверь, решили разбить тараном заднюю незащищенную стену, пользуясь тем, что дом был сложен из небольших неровных камней, плохо скрепленных известкой. Удары повторялись равномерно. Мелкие камни выскакивали из щелей, щебень сыпался с потолка, сбитого из тонких неровных балок, обмазанных глиной.

Орик отбежал от окна, взял меч и, оставив стрелять вместо себя Таргиса, который еще мог держаться, прислонившись к стене, приготовился вместе с Ситалкой защищать пролом.

Камни посыпались вдруг дождем, валясь и скатываясь неровной грудой. Стена как-то вдавилась, погнулась, рассыпалась широкой раскрывающейся кверху неровной воронкой; потолок над ней обвис, выгнулся, роняя закачавшиеся в воздухе балки.