Гость из моря - Голубев Глеб Николаевич. Страница 13

Но если вся разгадка лишь в этом, то возникают новые трудности. Почему же так по-разному ведут себя угри, родившиеся некогда в одном и том же Саргассовом море и лишь по воле волн и течения унесенные затем одни к устьям прибалтийских рек, другие — в Черное и Средиземное моря? Как они запомнили, что первым, чтобы добраться до нерестилищ, надо плыть против течения, а вторым — по течению? Очень сложные получаются инстинкты, прямо какие-то зачатки разумного выбора пути…

Теперь угри на распутье. Перед ними открытый океан. Как они станут искать дорогу дальше?

В коридоре возле локаторной, за дверью которой Логинов и Волошин вслушивались в сигналы из морской глубины, собралась большая толпа.

Прошло, наверное, не меньше часа, когда из локаторной вышел Логинов, быстрым взглядом исподлобья окинул наши напряженные лица, усмехнулся и, не ожидая вопросов, коротко сказал:

— Идут строго на запад.

— А течение?

— Течение заворачивает на юг, я смотрел по карте, — ответил кто-то из толпы.

Стоявшая рядом со мной Елена Павловна повернулась к мужу. Лицо у нее сияло. Они с Макаровым начали тут же поспешно выбираться из толпы…

Неужели все-таки угрей ведет земной магнетизм?

Прошло еще несколько часов. На карте появились первые пометки. Сомнений уже не оставалось: угри выходили из течения, слоено зная, что оно может унести их далеко на юг, вдоль берегов Африки. А Саргассово море было прямо на западе, и угри уверенно направлялись туда!

Но Казимир Павлович видел в этом подтверждение своей гипотезы:

— Мы лишь убедились, что течения не играют решающей роли в ориентации угрей. Если течение попутное, они им пользуются. А теперь просто идут туда, где соленость воды и температура выше, — к Саргассову морю. А то, что оно на западе, — им все равно, это их не интересует. Магнитные силовые линии тут ни при чем. Главное — химический состав воды.

Загадки, сплошные загадки, И нам не остается ничего иного, как набраться терпения и следовать за угрями. Кто знает: может, случайное наблюдение, пустяковый на первый взгляд факт дадут, наконец, ключ к разгадке удивительной тайны?

Тревога

Сквозь крепкий предутренний сон мне смутно послышался какой-то непонятный вскрик, потом грохот.

Кое-как одевшись, я выскочил из каюты. Коридор был пуст. Пустынна оказалась и палуба, словно все уже покинули корабль.

Неужели тонем?! Где хоть мы находимся?

После Гибралтара «Богатырь» изменил курс и направился к Азорским островам, чтобы тут перехватить угрей, плывущих из Прибалтики.

В туманной дымке на горизонте как будто угадываются очертания гор. Значит, земля неподалеку.

Я обогнул широкую трубу… И увидел огромную толпу на носу судна, тут собрались, по-моему, все.

— Что происходит?

— Кашалоты, — ответило мне сразу несколько голосов.

— Где?!

Как я ни пытался протиснуться вперед или хотя бы встать на цыпочки, ничего увидеть не удавалось.

В репродукторах прогремел хрипловатый капитанский голос:

— Палубной команде и научным сотрудникам приготовиться к спуску мезоскафа!

Толпа сразу начала редеть. Агрессивно работая локтями, я вскоре очутился возле самых поручней, но и тут не сразу заметил китов.

Сначала море мне показалось совершенно пустынным — только серые волны до самого горизонта. Я уже было хотел спросить у соседей: «Где же киты?»… Как вдруг увидел взметнувшийся над волнами фонтан водяных брызг. Присмотревшись, я разглядел такое же серое, как вода, длинное тело, легко и стремительно рассекавшее волны. А вот рядом второй кашалот, третий…

В этот момент один кашалот вдруг высоко выскочил из воды, словно нарочно, чтобы дать нам получше рассмотреть себя целиком, и упал обратно в море, вздымая пенистые каскады брызг.

Мы так и ахнули.

— Да в нем метров двадцать! — восторженно крикнул кто-то.

Возражений не последовало. Пожалуй, впервые я наблюдал такое редкостное единодушие среди наших заядлых спорщиков.

«Богатырь» подошел к ныряющим кашалотам совсем близко. Их было девять: самый крупный, видимо, глава этой семьи, шесть самок примерно одинакового размера и два малыша, — впрочем, так их можно было назвать лишь весьма условно, потому что каждый достигал в длину все-таки метров пяти, не меньше!

Кашалоты не обращали на нас никакого внимания. «Богатырь» медленно подошел к ним почти вплотную. Киты продолжали спокойно нырять, Постепенно мы очутились прямо в середине их стаи. Когда они выныривали на поверхность и продували свои могучие легкие, чтобы набрать воздуха, брызги от фонтанов падали прямо на палубу, обдавая нас словно дождем. Вожак держался все-таки в некотором отдалении от корабля. Но малыши подплывали к самому борту, и один из них даже будто почесался о него, к нашему общему восторгу.

Машины работали самым малым ходом, чтобы не поранить ненароком кашалотов.

Я оглянулся. Вокруг только свободные от вахты матросы. Никого из ученых не видно.

Ну, конечно, они же все сейчас возле мезоскафа! Я бросился туда…

У мезоскафа собрался почти весь ученый совет в полном составе. Казимир Павлович надел синий комбинезон, он явно собирался принять участие в погружении. А Волошин? Засунув руки в карманы, Сергей Сергеевич стоял чуть в сторонке и внимательно, но не вмешиваясь, наблюдал, как его «мальчики» готовят мезоскаф к погружению.

— И вы в глубину, Казимир Павлович? — спросил я.

— Конечно. А почему это вас удивляет? Киты ведь непревзойденные ныряльщики, и я хочу подсмотреть, как они это делают. Находили кашалотов, которые погибли, зацепившись за телеграфный кабель на глубине свыше двух километров. И всплывают они быстро, не опасаясь никакой кессонной болезни. Много тут еще непонятного, вот я и пытаюсь разобраться…

— А вы надеялись, что в мезоскафе окажется свободное местечко? — подмигнул мне подошедший Волошин. — Не мечтайте. В его конструкции места для прессы не предусмотрены.

— Но Вас самого, кажется, не берут, дорогой Сергей Сергеевич!

— К сожалению, я еще не настолько развил в себе телепатические способности, чтобы испепелить вас взглядом, — зловеще ответил Волошин. — Но это будет! А пока я откладываю ответный удар, ибо очень спешу.

— А куда вы спешите? — насторожился я, боясь прозевать что-нибудь интересное.

Сергей Сергеевич усмехнулся и многозначительно ответил:

— Туда, откуда лучше всего наблюдать за китами, — и зашагал к трапу.

Я стоял на палубе в некоторой растерянности. Идти за ним или остаться? Куда он отправился?

Но тут над палубой прогремела усиленная репродукторами команда:

— На лебедке! Майна помалу!

Мезоскаф спустили на воду. Шлюпка перевезла к нему Логинова, Макарова, Бека и одного из «молодых Эдисонов», который должен был заменить нынче Волошина. Один за другим они скрылись в люке. Шлюпка отошла от мезоскафа. Вода вокруг него забурлила, и он начал медленно погружаться. Вот уже и рубка скрылась под водой.

Оглядевшись по сторонам, я увидел, что все ученые уже исчезли с палубы. Откуда же они ведут наблюдения и какие именно?

Наблюдательная камера на носу! Как же я забыл о ней?

Я помчался в камеру, чуть не свалившись по дороге с крутого трапа. Тихонечко приоткрыл дверь, протиснулся бочком…

В камере полутьма. Все лампы потушены, лишь из огромных иллюминаторов льется солнечный свет, приглушенный водой.

Я хотел подойти поближе к иллюминатору и замер, услышав недовольный голос Елены Павловны:

— Осторожно, вы наступите на меня. Кто это?

— Это я, Елена Павловна. Не помешаю?

— Нет, если будете вести себя тихо.

Я опустился на матрац, приник к иллюминатору…

И увидел совсем близко, метрах в четырех от себя, черный лоснящийся бок кашалота!