Пистолет для мертвеца - Резник Майкл (Майк) Даймонд. Страница 9

– Джеронимо куда известнее того шайена… как бишь его? Римский Нос?

– Римский Нос – просто шаман, а Джеронимо – еще и чертовски хороший полководец. Это, если можно так выразиться, дополнительная стрела у него в колчане.

Мастерсон неуверенно взглянул на Холидея, не в силах понять: шутит компаньон или нет. С Холидеем всегда было так; и тем труднее становилось его раскусить, чем больше спиртного он выпивал.

Они ехали по пустынной равнине часа два, и солнце начало клониться к закату.

– Апачи справа, за кустами, – тихо произнес Мастерсон.

– Я заметил, – ответил Холидей, останавливая лошадь. – Делай как я.

Он расстегнул пояс с кобурой, снял его и повесил на плечо. Поднял руки и чуть пришпорил коня. Мастерсон последовал его примеру.

– Ну, и где они? – спросил он еще через минуту.

– Наверное, отправились в лагерь – узнать у Джеронимо, что с нами делать: убить или привести на разговор.

– Похоже, – скривился Мастерсон, – в этот раз я основательно сглупил.

– Пусть лучше Джеронимо встречает нас с численным перевесом в несколько сотен, – успокоил его Холидей. – Так мы не представляем для него угрозы.

Не успел Мастерсон ответить, как им навстречу выехало с полдюжины всадников апачей, вооруженных винтовками.

– Кто-то сбывает им оружие, – заметил Мастерсон.

– Или апачи убивают и грабят белых, – подсказал Холидей. – То есть они наверняка убивают и грабят белых.

Апачи тем временем окружили Холидея с Мастерсоном.

– Кто вы и с чем пришли на землю Гоятлая? – спросил один на вполне сносном английском.

– Мы желаем говорить с Джеронимо, – ответил Мастерсон.

– Сдайте оружие, и мы отведем вас к Гоятлаю.

Мастерсон и Холидей передали индейцам пояса с револьверами. Один из краснокожих увидел на шее у Холидея нож – пришлось и с ним расстаться, когда индеец требовательно протянул руку.

Апач указал на карман жилетки Холидея, и дантист, тяжело вздохнув, отдал маленький револьвер.

– Теперь мы отведем вас к Гоятлаю.

Они перешли на легкий галоп и уже через милю заметили впереди отсветы костров. Лагерь состоял из полусотни хижин, которые за считанные минуты можно было разобрать и сняться в путь. Подъехав к самой большой хижине, Мастерсон и Холидей – по сигналу проводника – спешились. К ним вышел крупный индеец в одежде из оленьих шкур. Невысокий, без знаков отличия, он тем не менее держался так, что сразу стало ясно: это Джеронимо. Рядом с ним шагал высокий стройный негр.

– Приветствую, – сказал он. – Меня зовут Обидая, перевожу для Джеронимо.

– Смотрю, ты давно при нем, – заметил Холидей.

– Давно, и он обращается со мной лучше вашего.

– Я рабов не держу и не держал.

– Однако вы с юга, правильно? По акценту сразу понятно.

– Из Джорджии.

Обидая внимательно присмотрелся к Холидею.

– Вы тогда были маленький, однако ваша семья держала рабов, разве нет?

– Мы прибыли говорить о настоящем, не о прошлом, – вмешался Мастерсон.

– С Джеронимо, а не с его… переводчиком, – добавил Холидей.

– Гоятлай желает знать, кто перед ним, – сказал Обидая.

– Бэт Мастерсон и Джон Генри Холидей, – ответил дантист.

– Док Холидей?

– Он самый.

Обидая назвал имена бледнолицых Джеронимо, и тот уставился на Холидея. Потом что-то сказал Обидае.

– Гоятлай спрашивает: правда ли ты убил семерых за карточным столом в Мехико?

– Вряд ли, – ответил Холидей.

Обидая перевел его слова, которые никак не тронули Джеронимо. Шаман только спросил что-то еще, и негр перевел:

– Он спрашивает: не Уайетт ли Эрп тебя прислал?

– Вот ведь умный старый хрыч, – признал Холидей.

– Скажи Джеронимо, что мы здесь по собственной инициативе, – ответил Мастерсон. – Уайетт Эрп не знает, что мы здесь без его дозволения, а узнав, разозлится.

Джеронимо пристально вгляделся в лицо Мастерсона, как до того рассматривал Холидея. Потом он заговорил, и негр перевел:

– О тебе Гоятлай тоже наслышан.

– Польщен.

– Гоятлай хочет знать: отчего тебя зовут Бэт?

– Этим прозвищем меня наградили еще в начале карьеры, – ответил Мастерсон. – Я тогда работал с Батистом Брауном, которого все звали Старик Бэт, вот меня довольно скоро и прозвали Малыш Бэт. «Малыш» мне не нравилось, и я оставил просто «Бэт».

Переведя для Джеронимо и выслушав ответ, Обидая сказал:

– Гоятлай говорит, что это глупое имя [4].

Мастерсон улыбнулся.

– Я не собираюсь спорить с тем, у кого за спиной две сотни воинов. Если не нравится мое имя, пускай тогда зовет меня Уильям или Билл.

– Гоятлай хочет знать, зачем вы здесь.

– Рад, что спросили, – ответил Мастерсон. Обращаясь к Обидае, он тем не менее смотрел в глаза Джеронимо: – У нас в городе есть новенький, с год назад на него устроили засаду. Ранили из винтовки в руку, которую пришлось ампутировать. Мы не знаем, кто стрелял, но этот новенький решил остаться в Тумстоуне и вот желает знать: не грозит ли ему новое покушение, и не держат ли на него зла апачи? На этой земле ничего не происходит без вашего ведома, и я спрашиваю – не как законник, но как друг того человека: его ранил кто-то из ваших? Друга, кстати, зовут Эдисон. – Мастерсон достал из кармана фотографию изобретателя. – Вот как он выглядит.

Джеронимо бесстрастно выслушал перевод, потом взглянул на фото и, снова посмотрев на незваных гостей, заговорил.

– Если друг Эдисона – ты, – перевел Обидая, – то что здесь делает Док Холидей?

– Мистер Мастерсон боится заблудиться во тьме, – ответил за журналиста Холидей. – Я помогу ему вернуться назад в Тумстоун.

Обидая передал его слова Джеронимо и перевел ответ:

– Гоятлай говорит, что ты ему не нравишься.

– В этом он не одинок, – совершенно равнодушно произнес Холидей.

– Томас Эдисон ему тоже не нравится? – спросил Мастерсон.

Обидая перевел вопрос для Джеронимо, и тот коротко ответил.

– Нет, – сказал Обидая, обращаясь к Мастерсону. – Еще Гоятлай говорит, что в вашего друга стрелял не апач.

– Точно? – спросил Мастерсон.

Обидая даже не удостоил этот вопрос перевода.

– Так сказал Гоятлай, – произнес он.

Мастерсон кивнул Джеронимо.

– Благодарю. – Обращаясь уже к Обидае, он сказал: – Это все, что я хотел знать. Думаю, нам пора…

Они с Холидеем уже направились к лошадям, но путь им преградили два апача. Мастерсон улыбнулся и жестом попросил их отойти в сторонку. Апачи не сдвинулись с места.

– Я думал, мы закончили, – пробормотал Мастерсон. – Какого дьявола происходит?

– Скорее всего нас проверяют: такие ли мы безобидные, какими прикидываемся, – ответил Холидей.

– А мы безобидные? – спросил Мастерсон, приглядываясь к индейцам.

– Я – да, – ответил Холидей. – У меня ведь забрали оба ствола и нож. Кого я без них обижу?

– Тогда ведем себя вежливо.

Мастерсон улыбнулся и, коснувшись полей котелка, слегка поклонился. Пошел в обход апачей по широкой дуге. Индейцы снова преградили ему путь.

Мастерсон обернулся к Джеронимо.

– Я так думаю, отзывать вы их не собираетесь?

Обидая куда-то запропастился, и Джеронимо взирал на чужаков совершенно бесстрастно.

– В пустыне по ночам холодно, – сообщил Мастерсон Холидею и взглянул на заходящее солнце. – Не знаю, как ты, но я здесь до утра торчать не намерен.

Он сделал ложный выпад влево и – когда индейцы попались на уловку – побежал вправо. Холидей – сразу за ним.

Сборище апачей дружно расхохоталось над неудачей братьев, один из которых потерял выдержку и с криком бросился на Мастерсона.

Оба рухнули на землю. Мастерсон тут же вскочил на ноги и угостил апача ударом в живот с левой и в челюсть – с правой. Упав, индеец сделал Мастерсону подсечку. Противники покатились, отвешивая друг другу тумаки. В руке у апача, когда тот оказался сверху, блеснул нож. Мастерсон выкрутился, неведомым образом завладел клинком и всадил его в грудь апачу. Тот заорал и забился в конвульсиях. Мастерсон бил ножом снова и снова, пока противник не затих.