Гианэя - Мартынов Георгий Сергеевич. Страница 14
Еще четверо суток этой пытки - и он будет дома!
Шли последние контрольные наблюдения. Уже более ста часов Гермес летел по новой орбите, постепенно приближаясь к Венере. А затем он пройдет мимо Меркурия и начнет долгий, на годы, полет в глубь солнечной системы, к ее окраинам, к самой отдаленной из планет - загадочному Плутону.
Изменение траектории полета астероида прошло в полном соответствии с расчетами. Виктор гордился этим. С Земли было получено множество поздравительных радиограмм. Вся планета радовалась достигнутому успеху.
Да, сделано большое и нужное дело!
Но ведь оно сделано. Значит, можно со спокойной совестью покинуть неуютный космос, вернуться на Землю, взяться за новую, не менее нужную и интересную работу. На родине столько дел!
Но, мучимый нетерпением, Муратов хорошо понимал, что осторожность Легерье обоснована и необходима. В сравнении с исполинским расстоянием, которое предстояло пролететь Гермесу, уже проделанный путь ничтожен. Четыре проверки по четырем данным наблюдений, произведенные четырьмя математиками независимо друг от друга, - это уже полная гарантия!
Но через восемнадцать часов все будет кончено. Легерье скажет долгожданные слова: «Все в порядке», - и Муратов будет свободен.
Ни за что на свете он не задержится здесь ни на одну минуту!
Если бы Виктор мог знать сейчас, что задержится в этом неприятном ему месте на целых трое суток!
Необъяснимое, чудовищно неправдоподобное событие было совсем-совсем близко!
Часы, идущие по-земному, показывали восемь вечера. Было время ужина. Семь членов экспедиции, инженер Вестон и человек восемь из состава вспомогательной эскадрильи «сидели» у круглого стола. На Гермесе все же существовала какая-то сила тяжести и были стулья. Можно было принять сидячее положение, но чтобы удержаться на стуле и не взлететь при неосторожном движении, приходилось прикрепляться ремнем к сиденью.
Муратов извинился за опоздание и занял свое место.
Кают-компания была расположена с краю огромного дискообразного корпуса искусственного спутника. Потолок и наружная стена были прозрачны. Над головой раскинулось матово-черное небо с бесчисленными звездами. Среди них ослепительно сияло Солнце. Его лучи зализали внутренность каюты, но тепла не ощущалось. Пластмассовое «стекло» не пропускало инфракрасных лучей.
Космическая обсерватория, бывший искусственный спутник Земли, стояла на дне глубокой котловины. Со всех сторон ее окружали постепенно поднимающиеся гранитные стены. Горизонт ограничивался кругом около трехсот метров в диаметре. Тек как сам спутник имел поперечник в сто метров, глазам открывался ничтожно малый «внешний мир».
Муратов вздрогнул при мысли, что восемь человек долгие годы не увидят ничего, кроме этой безрадостной картины. Какую всепоглощающую любовь надо иметь к своей науке, чтобы добровольно обречь себя на такое испытание!
Выбор места для обсерватории был не случаен. Именно такой рельеф местности лучше всего соответствовал целям защиты. Метеоритная опасность, существующая даже для небольших звездолетов, была в тысячи раз более грозной для Гермеса, масса которого притягивала к себе блуждающие в пространстве обломки. Тем более что предстояло пересечь пояс астероидов между Марсом и Юпитером - самое опасное место на межпланетных трассах.
В скалах, кольцом окружая обсерваторию, были вмонтированы мощные установки. Какую бы скорость ни имел метеорит, магнитное поле заставит его уклониться в сторону от единственного обитаемого места из астероиде. Потому и возможно было существование сравнительно тонких, прозрачных стенок и огромного купола, под которым располагались телескопы и другие многочисленные астрономические приборы и инструменты. Если же встречный метеорит окажется не железным, а каменным, то его отклонит в сторону вихревое антигравитационное поле, дополняющее магнитное.
Ученые могли работать спокойно.
В этот вечер Муратов решил не возвращаться на свой звездолет, а переночевать на спутнике, благо, в этом странном мире без тяжести можно было спать на чем угодно, как на мягчайшем тюфяке. Четыре стула, крепкий ремень, чтобы не проснуться на потолке, - и постель готова. Сильно намагниченные металлические ножки стульев, прилипающие к полу, гарантировали неподвижность ложа.
Было десять часов, когда Муратов, перед тем как лечь спать, зашел в каюту Легерье.
Он любил беседовать с умным, энциклопедически образованным начальником экспедиции. Казалось, не существовало вопроса, в котором ученый не чувствовал бы себя, как рыба в воде. С ним можно было говорить обо всем.
«Командир Гермеса», как прозвали Легерье с чьей-то легкой руки, стоял у стены и внимательно рассматривал один из приборов, расположенных на большом, во всю стену щите. Он обернулся при входе Муратова.
- Посмотрите! - сказал он, снова поворачиваясь к прибору. - Стрелка гравиметра не стоит на нуле. Никак не пойму, что это может значить.
Муратов подошел ближе.
С гравиметрами он познакомился во время экспедиции на «Титове». Но прибор в каюте Легерье имел уже мало общего с теми. Два года - огромный срок для техники. Знакомыми оставались только шкала и стрелка.
Муратов вгляделся.
- Мне кажется, - сказал он, - что стрелка не только не стоит на нуле, как вы сказали, но и движется. Очень медленно, но движется.
- Да-да, вы правы. - В голосе Легерье чувствовалось беспокойство. - Это очень странно. Прибор показывает наличие какой-то массы недалеко от нас. Но что это может быть?
- Встречный метеорит?.. - нерешительно предположил Муратов.
Он тут же мысленно выругал сам себя. Что за наивная реплика! Не мог же Легерье не подумать о такой возможности.
Вместо ответа астроном молча указал на экран локатора. Ровная черная линия не имела никаких неровностей или выступов. Радиолучи, непрерывно ощупывающие пространство вокруг астероида, не встречали препятствий.
- Испортился…
Легерье нажал на одну из бесчисленных кнопок. Засветился маленький экран, и на нем появилась внутренность каюты, занимаемой Александром Макаровым - заместителем начальника экспедиции.
- Саша! - сказал Легерье. - Посмотри на гравиметр.
Было видно, как Макаров подошел к щиту, точно такому же, какой был здесь. Раздалось удивленное восклицание.
- А теперь обрати внимание на локационный экран.
- Да, вижу!
Макаров обернулся.
- Что ты на это скажешь? - спросил Легерье.
- Очень странно, даже слишком. А у тебя то же самое?
- Конечно! Я подумал было, что гравиметр в моей каюте испортился. Но не могли же испортиться оба сразу.
- В чем же дело?
- Зайди ко мне.
- Иду!
Легерье и Муратов не спускали глаз со стрелки. Она двигалась, теперь в этом невозможно было сомневаться. Что-то, не отражающее лучей локаторов, приближалось к Гермесу. Это не мог быть небольшой обломок, настолько малый, что его не «видели» мощные локационные установки. В этом случае его не заметил бы и гравиметр. Загадочное тело имело довольно значительную массу.
- Все ближе и ближе! - прошептал Легерье. - И что самое удивительное, оно летит очень медленно.
Раздался тихий гудок радиофона.
Легерье даже не обернулся.
Гудок повторился. Муратов подошел к аппарату.
Дежурный на командном пункте флагманского корабля эскадрильи взволнованным голосом доложил о странном «поведении» гравиметра.
- Со всех наших кораблей сообщают то же самое, - сказал он.
- Знаю, - ответил Муратов. - Продолжайте вести наблюдения.
Вошедший Макаров молча подошел к Легерье. Оба напряженно всматривались в гравиметр. Стрелка уже далеко отошла от нуля и продолжала медленно, крайне медленно, но неуклонно ползти дальше.
Линии на экране локатора по-прежнему оставалась невозмутимо ровной.
Легерье топнул ногой.
- Да что же это такое, наконец? - раздраженно сказал он. - Общую тревогу!