Я буду рядом - Шин Кун-Суук. Страница 16

Когда я наконец пришла в себя, то обнаружила, что лежу на земле за театром «Сесил» рядом с дворцом Токсогун. Я понятия не имела, как мне удалось подняться по ступенькам из подземного перехода, и не представляла, сколько времени прошло. Я еще несколько минут полежала на земле, прежде чем попыталась встать. Мне было трудно дышать, и я почти ничего не видела. Брюки на коленях намокли от крови. В голове возникли обрывки смутных картин, как я, сильно прищурившись, медленно поднималась к свету где-то на вершине лестницы. С каждым вдохом у меня перехватывало дыхание. Наконец я открыла глаза, и по щекам потекли слезы. Я вспомнила, как пыталась задержать дыхание и не открывать глаза и шла, не разбирая дороги, туда, куда меня несли ноги. Вдруг я просто упала на землю. Прошло некоторое время. Я села на асфальте и огляделась. Рядом оказался небольшой газон и деревянная скамейка. Я хотела добраться до скамейки, но меня остановила острая боль в колене. Я взглянула на брюки, испачканные засохшей кровью. Превозмогая боль, я все-таки сумела добраться до скамейки и попыталась отодрать ткань от коленки, но она намертво прилипла. Без сил я оставила попытки узнать, что стало с моим коленом, и просто сидела не шевелясь. Сколько времени прошло? Я не замечала, что потеряла сумку и туфли, до тех пор, пока не почувствовала, как острые камешки впиваются в мои ступни. Тогда хотела вспомнить, что же лежало в моей сумке. Три копии рукописи «Мы дышим». Не обращая внимания на острую боль в колене, я поплелась по длинному переулку к шоссе. После демонстрации вокруг царил ужасный разгром. Огромная волна людей схлынула, повсюду по улице валялись потерянные туфли и сумки. Я внимательно осматривала каждую найденную вещь, надеясь найти свои пожитки, затем устремилась к подземному переходу, где упала, с намерением отыскать туфли и сумку именно там. Время от времени до меня доносились разрозненные лозунги демонстрантов. Демонстрация не закончилась, а просто переместилась в другой конец улицы. Стеклянные двери отеля, еще некоторое время назад запертые из опасения, что толпы митингующих ворвутся внутрь, теперь оказались открыты. Обеспокоенные служащие отеля стояли на тротуаре, одна из них протянула мне бутылку с водой. Я взяла бутылку, даже не взглянув на женщину, и отпила глоток. Подземный переход пустовал, словно кто-то пришел сюда и навел порядок. И хотя я сразу поняла, что на ступеньках ничего нет, я все же спустилась вниз. Двери в переход по-прежнему были заперты. Почему нам не позволили даже перейти на другую сторону улицы? Я снова поднялась наверх по ступенькам, так и не найдя своих вещей. Острая боль в колене мешала идти. Мне хотелось сесть на землю прямо там, но неожиданно передо мной остановился полицейский. Вероятно, он решил, что я собираюсь направиться к воротам Кванхвамун, где собрались митингующие, и преградил мне дорогу.

– Мои туфли… моя сумка.

Он пристально вглядывался в мое лицо. У него были красные глаза.

– Идите в ту сторону. Там вы наверняка найдете их. Потерянные вещи собрали и сложили там. – Он указал на крохотный пустырь между дорогой и отелем.

Боль в колене не унималась. Я уже собиралась поковылять к пустырю, как вдруг услышала голос: «Чон Юн!» Я обернулась и увидела Мен Сё, на шее у него болтался фотоаппарат. Так вот где он был, в центре города, на который только что, подобно внезапному наводнению, обрушилась демонстрация. На меня будто затмение нашло. Как подобрать слова, чтобы описать мое потрясение? Это было похоже на возникшее чувство, когда отец сказал, что собирается пересадить мирт на мамину могилу. Это было нечто, чего я и представить себе не могла, нечто абсолютно нереальное. Я так и не смогла поверить в то, что отец пересадил дерево, ни тогда, когда он выкапывал его во дворе, ни тогда, когда увидела тень мирта на маминой могиле, словно от зонта, ни тогда, когда темно-красные цветы яркими бабочками рассыпались по зеленой траве ее могилы. Всякий раз, приходя на мамину могилу, я воспринимала мирт так, будто видела его в первый раз.

– Чон Юн!

Я смотрела на Мен Сё, словно передо мной возник призрак. Он снова окликнул меня. И как только я поняла, что это действительно он стоит передо мной, то для меня как будто вспыхнул яркий луч света в кромешной темноте. Смерть мамы, тяжелой глыбой плавающая на поверхности, внезапно выплеснулась на меня. Я не ожидала ничего подобного. Почему осознание того, что я никогда больше не увижу маму, никогда не обжигало меня с такой силой, несмотря на то что я постоянно носила в кармане ее кольцо, вдруг именно сейчас отозвалось в моей душе невыносимой болью? Смерть мамы. Ведь я так же могла бы услышать барабанную дробь или услышать крики глашатая, сообщающего важную новость. Я уже никогда не возьму маму за руку. Никогда уже не засну, прижавшись к ее измученному болезнью телу. Никогда не услышу, как она произносит мое имя. И вот здесь, в центре города, я закрыла лицо ладонями. Все мое тело сковал ледяной холод. И не успела я это осознать, как из глаз полились слезы. Мен Сё бросился ко мне и крепко обнял.

– Что случилось?

Наблюдавшая за нами из-за стеклянной двери служащая отеля вынесла еще одну бутылку воды и сунула ему в руки. И даже полицейский, который подсказал, где мне искать вещи, остановился и внимательно глядел на нас.

– Давай где-нибудь присядем.

Мен Сё слегка отодвинулся. Единственное место, куда мы могли отправиться, был пустырь, указанный полицейским. Но слезы ручьем лились по моим щекам, все никак не унимались. Я отчаянно собиралась перестать плакать, мне не удавалось взять себя в руки. Со смущением я попыталась скинуть его руку, но он лишь еще крепче обнял меня за плечи. Здания по обе стороны улицы, вывески в переулках, стены, асфальт – казалось, все это наблюдает за мной.

– Со мной все в порядке. – С этими словами я попыталась освободиться от его хватки, а слезы продолжали течь по моим щекам.

– Я расскажу тебе одну забавную историю. Возможно, ты уже слышала ее по радио.

Все еще обнимая меня за плечи, он принялся рассказывать:

– Жил-был наивный парень, звали его Водопад. Он по уши влюбился в одну девчонку, приходил на занятия и повсюду искал ее. А когда находил, то не мог набраться смелости и подойти. Понимаешь, она встречалась с другим парнем. Но он не мог разлюбить. И вот однажды он увидел, что она и ее парень сидят на траве около библиотеки. Они, должно быть, поссорились, потому что парень внезапно вскочил и ушел. Она осталась одна, сидела с опущенными плечами и плакала. Водопаду стало ее ужасно жалко. Когда вы видите, как плачет любимая девушка, как печально поникли ее плечи, конечно же вам станет ее жаль. Водопад набрался смелости и решил подойти. И хотя он никогда не говорил с ней раньше, парень собрался сказать: «Моя грудь разрывается от тоски, когда я вижу твои поникшие плечи». Он снова и снова повторял про себя эти слова. И когда, наконец, он решился, то сразу направился к девушке. Плачущая девушка сердито взглянула на него: «Чего тебе надо?» И Водопад, волнуясь, торопливо произнес: «Мое плечо разрывается от тоски, когда я вижу твою поникшую грудь…» Я расхохоталась сквозь слезы.

– Ты засмеялась!

Он выглядел как мальчишка и одновременно как мужчина. Казалось, он только что выиграл состязание в беге на сто метров. Я взглянула на фотоаппарат на его шее. Он улыбнулся, и темные брови сошлись на переносице. Я с трудом проглотила воспоминание о маме, тяжелым комом застрявшее в горле. Внезапно я забыла, как только что заливалась слезами, и, не сводя с него глаз, снова громко рассмеялась.

– Ты опять засмеялась!

Он повторял это каждый раз, когда я разражалась смехом. Казалось, мой смех был для него чем-то, что можно посчитать, и он с удовольствием пересчитывал его на пальцах. В те моменты он выглядел смешно, я продолжала смеяться, хотя слезы по-прежнему застилали глаза. Проходя мимо, люди изумленно смотрели, что же случилось с этим парнем? Почему так громко радуется моему смеху в самом сердце города, потрясенного демонстрацией?